на терминал, закашлялся.
— Да вы, что обалдели?! Половина перечня чистая 'запрещенка'!
— Ты не читай нам морали, — перебил Косяк, — берешься, или нет? Или ты так, по мелочишке жульничаешь? Сшибаешь мелочь, а серьезный заказ тебе не по зубам?
Оскорблено вскинувшись, Ловец забыл, о чем собирался возмущаться. Задетый подколкой Косяка, блеснул глазами. Рассматривая перечень и пряча возбуждение, спросил:
— Проценты?
— По человечески… не обидим, — решив затушить огонь наживы в глазах Ловца, Дыба взял переговоры о процентах в свои руки, — вначале товар покажи, а там уже будем торговаться.
— Договорились, но учтите меньше чем на два процента, с общей суммы я не согласен, — стойко выдержав тяжелый взгляд, Ловец выжидающе уперся в Дыбу.
— Согласны.
Договорившись о месте встречи, экипаж двинулся в расположение бывшей казармы. Перебираясь по пешеходным дорожкам и бесчисленным лифтовым колодцам, Дыба и Косяк едва не засыпали на ходу, пытаясь отвертеться от опостылевшего бубнежа командира. Вываливая на друзей полные списки 'необходимого', 'возможно необходимого', а также 'на всякий случай' Череп старался не упустить ничего из списка багажа.
И как только экипаж добрался до 'кубрика', Дыба молча выполнил норматив по переодеванию в латекс спортивного костюма. Схватив терминал под мышку, не глядя сгреб пачку информационных носителей с тренажерными программами, пулей вылетел из кубрика. Обернувшись на пороге, бросил на опешившего командира молящий взгляд:
— Череп я все понимаю, но ты меру-то знай. Я большую часть твоих слов не понял, а то, что понял — уже забыл. Ты уж как нить сам распланируй. А я потом твои планы поломаю.
Не ожидая такого бесцеремонного увиливания от решения важного и общего дела, Череп обернулся к Косяку за моральной поддержкой. Но уловил лишь сквозняк от резко захлопнувшейся переборки санузла. Череп растерянно уставился на голограмму красотки, обворожительно подмигивающей с дверного плаката.
— Косяк?! — вкладывая в голос елейность хозяйки обнаружившей, что банка сметаны разбита, а вокруг следы любимого питомца, предусмотрительно спрятавшегося в самом дальнем углу, Череп начал долбить ботинками о переборку, — выходи грязнуля, дело есть!
Шум воды, заработавшей сушилки, и дикие вопли не музыкального исполнения какой-то похабной песни, — все это было ответом на не успевшую быть высказанной просьбу о помощи в составлении списка необходимых запчастей.
Обернувшись ко входу, Череп понял, что оказался один на один с задачей. Ухмыльнувшись оперативности друзей, умело спихнувших на него всю работу по подготовке к отъезду, философски пробормотал:
— Кесарю — кесарево, а тебе балда, сегодня спать в 'вирте'.
Распаковывая аксессуары для погружение в виртуальный мир, Череп составлял маршрут по которому бродить ему всю ночь., что бы успеть сделать все задуманное, смаковал внезапно пришедшую мысль.
* * *
Яркая вспышка ворвалась в сознание вихрем эмоций. Искупав затрепетавшее сознание водопадом ощущений, ослепительное сияние поутихло, рассеиваясь в мягкий туман. Успокаивая взбудораженную психику обволакивающей негой эйфории, калибровочная программа закончила стыковку аппаратной части устройства входа и психики Черепа, погружающегося в пучину виртуального мира.
Окружающее пространство наполнилось тихим шелестом. Проступая мягким свечением, пол материализовался знакомой пентаграммой. Гипнотизирующее зеленоватые всполохи усилились и врезаясь в сознание легким дискомфортом, встряхнули виртуальную личность легкой дрожью.
Осознавая себя, кто он и где он, Череп еще раз похвалил себя за прозорливость. Улыбнулся воспоминаниям об убитом времени на перекройку стандартной программы адаптации. Сколько междометий было сказано вслух и сколько сил было потрачено на расшифровку кодов 'исходников', но зато сейчас он обладал якорной пентаграммой позволявшей ускорять вход и выход из 'вирта' на добрый час. Но самое главное его алгоритм позволял сознанию не впадать в зависимость от волны эйфории, которая превращала сознание в аморфную амебу тянущейся за последним сполохом калибровки как сопля.
На просторах 'вирта', особенно в местах общего подключения, часто встречались сгустки аморфных образований, то и дело вспучивающихся едва проступающими контурами человека. Сознание этих бедолаг так и не смогло справиться с волной эйфории и отдавалось во власть этому процессу, который затягивался не совершенным алгоритмом программы адаптации на стандартное число попыток калибровки. А затем система аварийно отключалась от сознания человека, так и не сумев наладить устойчивую связь психики и виртуального мира. Вернее выплевывала сознание, обеспечивая человеку жуткие мигрени и ломки на длительные часы в реальном мире…
Окинув хозяйским взглядом проступившее помещение, Череп перебирал глазами стеллажи хранилища. При первом погружении виртуальное пространство собственного терминала, встречало его пустотой, то и дело озарявшийся переливами того или иного электронного процесса. Но это продолжалось не долго. С каждым погружением Череп все больше узнавал об устройстве виртуального мира, окунаясь в озера разноцветных сияний информационных массивов, он познавал новые навыки и совершенствовал свои и без того не малые способности к программированию.
Теперь внутреннее пространство терминала обрело объем и формы. Пустота уступила место фантазии скользящего и встречала создателя помещением больше напоминающим смесь алхимической лаборатории и мастерской часовщика. Якорная пентаграмма все еще переливающаяся сполохами зеленого света, окружалась столешницей на которой проступали блестящими гранями всевозможные инструменты, что своими замудрёнными формами могли повергнуть в шок любого инженера. Переливаясь золотым отливом, воплощенные в тонкие формы различных щипцов, зажимов и скальпелей, были ни чем иным как программными 'заготовками' выполнявшими строго определенные функции. Часто используемые простые инструменты — отливали серебряным свечением; по серьезнее — отвлекали золотым блеском;, а вот самые серьёзные — покрывались огненным маревом, словно предупреждали, что с данным инструментом надо обходиться очень осторожно.
Но сегодня Череп не прикасался к привычным инструментам. Ему необходимо было снарядиться не стандартным набором, с которым он скользил по просторам 'вирта' как обычный гость, а серьезно вооружиться, дабы не оказаться с рогаткой против мамонтов.
— Так, так., что ту у нас имеется, — вытаскивая широкие ящики полок стола, Череп извлекал на стол информационные массивы, воплощенные в виде кирпичей и слитков всевозможных цветов, — программная часть дров с Милашки. Хм. Пригодится.
— А тут у нас копия содранного алгоритма дверей служебного входа, — рассматривая глиняный брикет, взвесил его на руке, потер ладонью большую грань бурого цвета.
Проступившие на поверхности символы засияли рунами и начали пробегать многочисленными светлячками по все поверхности кирпича.
— Стандартная форма, — ухмыльнувшись пренебрежительной усмешкой, руками оторвал половину брикета, отложил на столешницу, — так и возьмем немного из угольного катыша…
Разговаривая сам с собой Череп на автомате доставал информационные массивы скопированных, подсмотренных, а где-то без зазрения совести сворованных программных алгоритмов, и препарируя их острым скальпелем, сортировал переливающиеся разноцветными сполохами кубики, по разным кучкам…
Еще разбираясь в программном обеспечении Милашки, Череп задумывался над ограниченностью возможностей. Ему приходилось стыковать различные части программных массивов, почти на двоичном коде. Разница в аппаратных составляющих зачастую превышала несколько поколений, и ему приходилось
