Ледокол, рассекающий потоки людей, замер. Медленно развернувшись, Дыба дрогнувшим голосом спросил:
— Как нету? Когда?
— Погибли они. Ночью в прикрытии были, — ответил Косяк. Убирая глаза, закончил — они уже откатывались назад, когда их накрыло слепым залпом.
С каменным лицом, слушая скорбную весть, Дыба почти не дышал. Не веря в сказанное, скользил взглядом по опущенным лицам. Словно сейчас, они заулыбаются и скажут, что это шутка, что они просто его разыграли. Но парни молчали. А вместе с ним в душе поселилось ощущение горечи. Начав разъедать горло спазмом, а сердце сжимать в тисках глухой боли, факт потери близких товарищей из ранней юности, наполнило сознание комком перекрученных чувств.
— Извини, что сразу не сказал, — взглянув в дрогнувшие глаза, Череп почувствовал себя виновником. Как будто он сам, нажимал на гашетку. Вытолкнув кислую горечь сожаления, произнес — закрутился. Вот и не успел…
Обвисшее на миг лицо Дыбы, напряглось в стальные черты злости на всех и вся. Резко вздохнув, Дыба расправил парус груди. Запылавший взгляд, забился пламенем ярости. Тяжело задышав, задергался под давлением разрывающего бешенства. Не зная куда его деть, вложил в хруст кулаков.
— Эй слюшай да!? Прахади туда, сюда. Моя тут ехать…, — сварливо прокричал, косматый торговец.
Навьюченный кар пестрил коробочными этикетками. Как далекие предки седлали длинноухих тружеников, старатель возвращался с закупок. В поверхностном скафандре, с текущими ручьями пота, бородатая детина спешила.
Собираясь продолжить разговор с непонятливым наемником, старатель и не успел моргнуть, как взглянул в жерла вулканов.
— А ты, что монорельс? — сквозь стиснутые зубы, прошипел Дыба. Вздуваясь уродливыми узлами, на висках забились вены.
— Какой такой… монорельса? — растерянно опустив взгляд на брякнувшие планки побед, украшавшие правую часть необъятной груди, торговец вдруг забыл, что хотел сказать. Готовые было сорваться сварливые слова, задушил блеск необычной эмблемы. Оскаленная, но отличии от обычных стальных, черная пасть выделялась на золоте. На посеревшем лице пронеслись все слухи, о таких эмблемах 'бешеных', — Уважаемый! Не надо манарельса… Какой разговор?! Канешна абъеду!
Рванувший кар вильнул в сторону, и едва не растеряв коробки, умчался прочь. Оглашая стремительный бег, лившейся следом руганью от разбегавшихся встречных прохожих, 'ослик' унес оглядывающегося владельца восвояси.
Возле причудливой арки заведения, уже топтались ветераны. Торгуясь с темной личностью с явными чертами татаро-монгольского ига, бронировали теплые постели на ночь. Завидев приближающуюся троицу, компания радостным ревом, заставила занервничать случайных прохожих. Подхватив хмурый экипаж весельем жизни, ввалились в кабачок, с кучей иероглифов на вывеске.
Внося с собой дух бесшабашного веселья, нарушили спокойное треньканье азиатских мотивов, шумом сдвигаемых столов, бесцеремонно заглушая размеренный ручей музыки. Подскочивший было хозяин собирался уже вызвать полицию, но как завидев эмблемы подразделения да список заказываемого, уронил трубку. Забросив убыточную идею, слащаво заулыбался. Подгоняя зашнырявших официантов, довольно потирал руки глядя на начавшееся застолье.
Запоздавшему Негру выставили штрафные литры, с которыми ему помогла разобраться запоздавшая 'саранча'. Привнося в застолье новую волну опустошения блюд и звона пустых канистр, майор с неразлучным шлейфом замов, поразил ветеранов видавших за свой век немало едоков. Повисшая в начале, напряженность мало знакомых людей, быстро улетучивалась с количеством пустых бокалов.
— Негр я вот одного не понял, — стукнув бокалом по столу, довольно хекнул Бычок, — Череп теперь стал шишкой, а вот тебя-то куда?
— А я на повышение. Буду за вами приглядывать со штаба, — ответил Негр. Заборов кусок клонины, утопил его в солидном глотке пива. Невесело усмехнувшись на поздравительные возгласы, осушил бокал, — …если честно, то эти кабинеты меня уже успели достать. Сидишь как дебил, пялишься в проектор, да и клацай по клавишам. Знай себе клепай рапорта, да и потом сиди с умным видом на совещаниях.
— Да ладно тебе…, — вмешался Лохматый. Хрумкая салатом, присматривался к ароматному блюду. Выковыряв кусочек, скривился. Затушив пожар полным бокалом, прицелился на пахнущее рыбой, — врать то. Сам наверное и рад, что слинял от нас. Ты же у нас из 'бывших'. Карьера и все такое…
— Да какая там карьера. Тупеешь там и все. Сидишь в четырех стенах, да и видишь только потные хари карьеристов, ни разу не скрипевших песком на зубах. Мне больше нравилось когда в рейд пойдешь. Участвовать в самой гуще, а не быть пассивным наблюдателем…
— Енто ты еще молодой просто, — глубокомысленно заключил Бычок. Последовав одобрительному мычанию соседа, решил попробовать дымящиеся шарики. Узнав, что это прожаренные с чесночным маринадом улитки, поперхнулся. — Ну Лис! Гад!..
— Да ладно тебе, не знал, что это, чуть весь поднос не схомячил, — усмехнулся единственным глазом стрелок, вмешиваясь в расспросы, — так это Негр, взял бы да отказался. Остался бы у нас. В рейды бы ходил, пьянющего Бычка от начальства бы отмазывал. Да и вообще, с нами веселее.
— А меня как будто спрашивали. Там вообще, такая каша заваривается. Всю тактику теперь пересматривают. Новая техника — новые возможности. Другая концепция. Все по-другому будет. Даже вон пехоту, и ту решили теперь на каждую машину сажать. А я получается единственный, кто соображает по применению новых машин…
Начавшиеся серьезные разговоры все больше сходили на нет. Под действием моря пива, какие могут быть серьезные разговоры. Выстраивать сложные предложения уже становилось тяжелее, да кому они и нужны были, все понимали с полуслова. Контрольным выстрелом в тему о 'заумном', оказался ритуал обмывания ромбиков.
Озадачив официантов поисками подходящей тары под канистру спирта, Бычок осоловело разглядывал припозднившихся посетителей. Система свой — чужой, еще работала, но с явным сбоями. Порываясь все встать и просто поговорить с 'человеками' по душам, нарывалась на сжатую пятерню Лохматого. Тяжко вздыхая, усаживался обратно. С взглядом собаки теряющую последнюю кость, провожал пятки последнего посетителя. Опустевший зал содрогался только от рева Лося, что размахивая поленцем импульсного пистолета, порывался доказать свою меткость.
— … Да я, да я могу со ста метров…и в яблочко, — завывший генератор, запищал готовностью к стрельбе. Выписывая головой траектории которым бы позавидовал любой летун, Лось искал яблоню, — … на, что угодно спорим. На месячную получку! С кем спорить?!
— Да никто не спорит, — карабкаясь по руке Лося как по канату, Негр тянулся к импульснику, — …мы и так знаем, что в пехоте, слепых не держат.
— Нет, я все-таки докажу! О, ты! Ко мне! — тыкнул стволом в лицо показавшейся в створках сутенеру.
Потомок Чингиз Хана заглянул, решив проверить, не перехватили ли его щедрых клиентов. И попавшись на глаза огромному пехотинцу, пожалел о своей не сдержанности.
— Я ж сказал… сюда иди. Вот так вот. Молодец. Да не трясись. Встань у стены. Поставь на голову бокал. Поставь, я сказал!
Разбушевавшегося майора пытались успокоить всей компанией. Заговаривая зубы, отбили все локти в хлещущих пиво лейтенантов. Даже не качаясь, только хрюкая кривыми усмешками, бравые командиры крыльев, замотали головами. Успокаивающе улыбаясь, посоветовали пустить все на самотек, иначе будет хуже.
Просидевший большую часть мероприятия с хмурым лицом, Косяк, со взором пасущейся коровы поцеживал пиво. Усмехнулся. Уговоры становились все громче и настойчивее. Проследив полет 'первой ласточки', закончившийся хеканьем удачно упавшего наемника, стрелок развеселился. Встормошив поникший было гребень, с криком, бросился всех разнимать. Четко выговаривая предложения в осоловевшие глаза, предложил себя как мишень, тогда вопрос спора всех остальных не касается, так все будет добровольно.
