сжимая в руках привязанные к дереву вожжи, Плут пытался удержаться в седле, а товарищи раскачивали ветку и бросались в новичка огромными шишками. Испытание каждый раз заканчивалось одинаково бесславно. Плут скатывался на землю, устланную мягким ковром из сосновых иголок, с трудом поднимался, упрямо карабкался на ветку и снова падал. Казалось, неудачи никогда не закончатся.
Более того, каждый день оттачивались навыки битвы на копьях. И несчастный Плут часами болтался в воздухе, попеременно нанося удары в мишень и получая ответные шлёпки. А ночью, несмотря на насмешки товарищей, бывший Библиотечный Рыцарь читал запоем при свете факела трактат Фенбруса Лодда о выездке зубоскалов.
Спустя три недели Плута первый раз подпустили к зубоскалам и показали, как чистить и седлать животных, как полировать им когти и растирать маслом кожистые лапы. Из фолианта Плут уже знал, как правильно гладить зубоскалов по голове и бережно щекотать за ушками кончиками пальцев. Он выучил все про упряжь и теперь мог без труда запрячь любого зубоскала.
У каждого улана был свой собственный зубоскал. Эти ручные серые, бурые, рыжие и чёрные звери уже давно чувствовали незримую и незыблемую связь со своими хозяевами. Но были и бесхозные скакуны — слишком молодые либо потерявшие своего наездника в битве. Кто-то из них и должен был достаться Плуту и другим новичкам. По истечении третьей недели капитан Рубь, вызвал юношу к себе.
— Я пристально наблюдаю за тобой, Плут Кородёр, — начал он свою речь. — И должен признать, ты всё схватываешь на лету. Пожалуй, пришло время позволить тебе выбрать зубоскала. Лага! Отведи Кородёра в центральный загон и возьми завтра с собой в патруль.
— Благодарю вас, капитан. — Плут расплылся в счастливой улыбке. Он давно ждал этих слов.
Оживлённо болтая, Лага и Плут отправились в центр Свинцовой Рощи, где на широких ветвях обитали свободные зубоскалы. Чем ближе друзья приближались к загону, тем громче звучало фыркание зубоскалов, тем сильнее бил в нос специфический запах животных. У подножия исполинской свинцовой сосны их встретил мускулистый, с копной густых чёрных волос крох-гоблин Рембит Таг.
— Нас прислал капитан Рубь, — приветствовал его Лага. — Плуту требуется зубоскал.
Рембит внимательно оглядел Плута с головы до ног. Определив рост и вес юноши, он подобрал седло и указал на своих шумных подопечных.
— Я бы посоветовал выбрать зубоскала серой масти, — сказал он. — Они не слишком ретивы, зато очень надёжны.
У Плута разбежались глаза. Самые большие зубоскалы были бурой, серой и чёрной масти. У всех зверей как на подбор были сильные, мускулистые задние ноги и крошечные передние лапки. Зубоскалы помоложе, рыжей масти, обладали живым нравом, но управляться с ними было гораздо трудней. Плут ласково потрепал их по холке, и те блаженно заурчали. Рембит казался ошеломлённым.
— Ты им понравился, — заверил он. — Похоже, ты умеешь обращаться со зверьём.
Плут кивнул.
«
Взгляд Плута упал на рослого зубоскала, державшегося особняком. В отличие от своих желтоглазых сородичей в незатейливых шубках, у него были пронзительно синие глаза и тёмно-бурые пятна на белоснежной шкуре.
«
— Можно мне этого? — спросил Плут.
— О нет! — торопливо сказал Рембит. — Что ты! Его объезжал плоскоголовый гоблин Грейз Флинтвик. С тех пор как хозяин погиб на Лафовой Горе, зверюга никого к себе не подпускает. Я держу его здесь только в память о старом товарище.
Но Плут уже вошёл в раж. Что-то зацепило его в этом зубоскале. Юноша прошествовал мимо более сговорчивых особей и остановился возле упрямца. Лага и Рембит осторожно шли следом.
— Как его зовут? — спросил Плут.
— Чинквикс, — ответил крох-гоблин. — Но, поверь мне, его невозможно приручить. Мне даже трудно поверить, что он подпустил тебя так близко.
Плут опустил голову и, не отрывая глаз от строптивого животного, продвинулся ещё на один шаг.
— Чинквикс, — позвал он. — Не бойся, дружок.
«
Зубоскал завертелся на месте и нервно взвизгнул.
— Да, да, я всё понимаю, — прошептал Плут. — Тише, тише…
«
— Я бы не советовал, — начал было Рембит, но Лага положил ему на плечо ладонь, и тот умолк.
«
Плут подошёл вплотную к животному, облизал пальцы и поднёс их к трепещущим ноздрям зубоскала.
— Чинквикс, Чинквикс, — тихо повторял он.
Зубоскал сделал глубокий вдох. Он перестал вертеться и замер. Плут ласково улыбнулся и, продолжая глядеть зверю прямо в глаза, погладил зубоскала по шёрстке.
Взгляд Чинквикса смягчился. Рычание стихло, и из груди пятнистого зверя вырвалось нежное урчание.
— Хорошо, Чинквикс. Умница. — Плут набросил на Чинквикса седло и, не переставая поглаживать зверя, затянул упряжь.
— Вот это да! — обомлел Рембит. — Никогда не видел ничего подобного. Где ты только всему научился?
Плут улыбнулся крох-гоблину и погладил карман, в котором лежал драгоценный фолиант.
— Я прочитал об этом в одном трактате.
Чинквикс тем временем ласково жался к Плуту, настойчиво требуя внимания.
— Если бы я не увидел всё это собственными глазами… — покачал головой Рембит.
Лага уже оседлал собственного буро-рыжего зубоскала по имени Белвикс и подскакал к Плуту.
— Молодчина, — похвалил он друга, — Теперь посмотрим, как ты доберёшься до верхних веток.
Плуту нее потребовалось повторять дважды. Он прыгнул в седло и слегка натянул вожжи. Этого было достаточно, чтобы Чинквикс взвился. Зубоскал стремительно перескакивал с ветки на ветку всё выше и выше. Кровь Плута прилила к голове. Со времён полётов на «Буревестнике» он не чувствовал такого возбуждения.
— Я жив, Чинквикс! — закричал он, и эхо разнесло его слова по Свинцовой Роще. — Я снова жив!
Глава шестнадцатая. Канкарессе
На поляну, укрытую от посторонних глаз густыми зарослями шиповереска и сливочных колючек, упали первые солнечные лучи. Долина Вейфов медленно пробуждалась ото сна. Уже всё было готово к действу.
Извилистые дорожки с вечера были посыпаны гравием, водопады и пруды поражали своей чистотой, за ночь появились новые декоративные каменные горки, и чьи-то бережные руки аккуратно постригли вечнозелёные деревья. В центре живописного сада расположилась круглая свежевыкошенная лужайка, посреди неё стояла древняя полянная ива, её длинные ветви напоминали серебристый занавес.
