нем при всем желании много не напишешь.
Что ж, можно пойти по другому пути. Найдя в так называемой библиотеке среди вороха старых истрепанных карт несколько тех, которые ей были нужны, она при помощи остро отточенного пера тщательно перенесла с них на единственный имеющийся у нее чистый лист пергамента нужный ей отрезок территории, и уже там, на этой схеме, как на карте, изобразила всю пройденную ими дорогу, причем сделала это очень подробно, и со всеми необходимыми отметками. На счастье, в доме графа пользовались особыми чернилами, сделанными из морских каракатиц. Что текст, что рисунки, сделанные этими чернилами, быстро высыхали, навечно сохраняясь на пергаменте, точнее, до тех самых пор, пока сама кожа не рассыпался от времени. Еще эти чернила были удобны тем, что совсем не выцветали со временем, и даже почти не расплывались в воде. И Кристелин принялась за работу.
С одной стороны желтоватого листа у нее получилась самая настоящая подробная карта со всеми необходимыми отметками. А на обратной стороне листа она мелким убористым почерком сделала множество примечаний: места, где они останавливались на отдых, расстояние между самыми заметными вехами той дороги, наиболее опасные участки, или же те, где можно было передвигаться сравнительно безопасно. Особенно тщательно Кристелин изобразила на схеме переход через горы - несмотря на всю опасность перехода через них, они произвели на девушку должное впечатление. Как-то давненько ей довелось услышать выражение: один раз побываешь на горной гряде - на всю оставшуюся жизнь заболеешь горами. И верно - Кристелин снова хотелось побывать там, среди гор, вновь увидеть их холодную и суровую красоту…
Работа увлекла ее, свободного времени у девушки было в избытке, так что в итоге у нее получились не обычные заметки, и не просто карта, а самая настоящая, бесценная подсказка для любого, кто захотел бы пройти через горную гряду. У Кристелин была прекрасная память, отменный глазомер, так что и изображение их пути, и заметки получились просто замечательные. Любой картограф, посмотрев на ее работу, пришел бы в восторг. Только вот у нее все никак не находилось повода показать эту карту графу. Впрочем, тот и не интересовался, чем занимается девушка в его отсутствие.
Граф приезжал изредка, и не оставался с ней больше, чем на день-другой. В один из своих приездов он выполнил давнюю просьбу Кристелин - показал ей те самые камни, Диа и Анте. Действительно, восхитительные бриллианты необыкновенной величины и огранки. Хранились они в комнате графа, в особом тайнике. Вернее, это был не просто тайник в толстом каменном полу: чтобы добраться до камней, надо было открыть несколько кодовых замков, и при этом еще надо было суметь отключить систему охраны, иначе можно было погибнуть от яда, наполнявшего несколько ловушек, предназначенных для возможных грабителей. Именно тогда потрясенная до глубины души Кристелин впервые увидела, как у графа, взявшего в свои руки эти удивительные камни, с ладоней заструился самый настоящий золотой свет. Казалось, его, этот дивный луч из золота, можно было потрогать руками, зачерпнуть горсть золотого света в свои ладони… Это было одно из самых необычных зрелищ, которые когда-либо видела девушка!
За эти краткие мгновения счастья Кристелин готова была простить графу свое одиночество, свои страхи, тревоги, сомнения. А они, эти сомнения, одолевали ее все больше и больше. Насчет развода со своей женой граф говорил одно и тоже: много неожиданных препятствий, потерпи, я делаю все, что могу, в конце концов все будет хорошо… При разводе, мол, возникли сложности: в брачном контракте графа со своей женой были пункты, согласно которым основанием для развода может быть отсутствие у графа законного наследника. Так что как только родится ребенок, развод может состояться без особых проблем. Ты, главное, сейчас напиши еще одно письмо отцу… Они писала снова и снова, граф уезжал с очередным посланием, а Кристелин оставалось терпеть, верно и преданно ждать очередного возвращения любимого, и еще надеяться, что привезенные им в следующий раз новости будут лучше предыдущих…
В один из дней, граф, как обычно, не предупредив и не сообщив заранее о своем приезде, вернулся в замок. Господин граф, как в прежние времена, был мил и очарователен, относился к Кристелин с бесконечной любовью и нежностью, и говорил, что вот-вот получит развод. Девушка была на седьмом небе от счастья. Она, как хозяйка, принимала приехавших с графом людей, среди которых с удивлением и радостью узнала нескольких дворян из своей родной страны, в том числе и старого барона Обре, того самого, что впервые представил графа ее семье… Чуть позже приехавшие засыпали ее вопросами насчет ее побега и свадьбы, причем на время этого разговора графа попросили выйти.
Все прошло замечательно. Кристелин без устали рассказывала гостям, какой замечательный человек - ее будущий муж, что они очень любят друг друга, что сбежала с ним по своей воле, и что сразу же после рождения ребенка они поженятся уже по-настоящему… Гости выслушали ее, переглянулись, повздыхали, и почти сразу же покинули замок, оставив Кристелин в душевном смятении. Дело в том, что на просьбу девушки рассказать о том, что происходит в ее родном доме - она, дескать, ничего не знает о своих родных, Кристелин получила убийственные известия. Дело было даже не в том страшном скандале, что разыгрался в доме герцога Белунг после того, как стало известно о побеге Кристелин, и не в том, что в последнее время ее имя на все лады перемывают во всех знатных домах Севера и Юга. Гораздо хуже другое: при известии о поступке дочери и о позоре, свалившемся на их семью, с матерью Кристелин случился удар, и с того дня она так и лежит, разбитая параличом. Что касается самого герцога Белунг… Приезжие сказали Кристелин: она должна хорошо знать твердый и несгибаемый характер своего отца… Что именно они имеют в виду?
Кристелин кинулась за ответами к графу, но тот ничего не пояснил ей, и не ответил ни на один из ее вопросов. Более того: он и сам уехал из замка чуть ли не через несколько часов после отъезда гостей. 'По делам о разводе' - привычно сказал он ей. Как видно, объяснять что-либо или же придумывать другой предлог граф не считал нужным. А может, просто не хотел понапрасну тратить время…
И опять потянулись длинные и скучные дни, складывающиеся в седмицы и месяцы. На свои письма родным ответа она так и не получила, граф не показывался и не присылал о себе никаких известий. От одиночества Кристелин начала прислушиваться к разговорам слуг, которые со временем перестали лишний раз скрывать от нее свои разговоры, и, как это не печально, в итоге она сделала вывод: ни о каком ожидаемом разводе хозяев здешняя челядь и слыхом не слыхивала. Больше того: девушке не хотелось верить тем новостям, которыми обменивались слуги - о постоянных скандальных историях, в которые то и дело влипал граф, о его огромных долгах, и о том, что он не знает, как вытребовать с герцога Белунг когда- то обещанное тем приданое… Наверное, это просто сплетни - твердила себе девушка. Не может быть правдой то, что говорят… А вот свою настоящую хозяйку - жену графа, вот ее слуги побаиваются. Более того: всех занимает ответ на вопрос - чем закончится пребывание пришлой северянки в этом доме? Хозяин… Ну, этот любой девке может наобещать что угодно, и та поверит, но вот хозяйка спуску не даст никому…
Ближе к концу лета Кристелин родила сына, крепкого светловолосого крикуна. Возле нее в то время находилась лишь одна старая ленивая служанка, которая не считала для себя нужным лишний раз подходить к роженице. Но к тому времени дочь герцога уже поняла, что в этом доме ей следует рассчитывать только на себя, так что со всем справилась сама… А ребенка она назвала Дариан, что на языке ее родного Валниена означает - дар неба.
Через несколько дней Кристелин, вернувшись в свою комнату после минутной отлучки, увидела незнакомую служанку, склонившуюся над колыбелью ребенка. При виде внезапно появившейся матери женщина опрометью бросилась вон из комнаты, а Кристелин с ужасом увидела на лице ребенка тяжелую подушку… Однако Пресветлая Иштр была милостива к ним обоим: ребенок был еще жив, и спасти сына молодая мать успела. Однако с той поры ту служанку никто не видел в доме, а на вопросы о ней слуги, сохраняя на лицах непроницаемое выражение, лишь разводили руками: не знаем такой, ее никогда не было, вам почудилось, не понимаем, что вам от нас надо…
После того дня Кристелин никогда, даже на миг, не оставляла Дариана одного. Сама его кормила, пеленала, спала рядом с ним… Это страшное происшествие лишний раз убедило дочь герцога в том, что она живет среди враждебных ей людей, и будь ее воля, она в тот же день покинула бы этот ненавидящий ее дом. Увы, сделать этого она не могла. Единственное, что было в ее силах - постоянно держать запертой на засов дверь в свою комнату.
Когда же Кристелин рассказала графу, приехавшему в замок лишь через месяц после рождения сына, о том, что кто-то пытался убить их ребенка, то граф, как ей показалось, был не очень удивлен, и довольно неубедительно пытался ей доказать, что это была просто трагическая случайность, которой не стоит
