глубокой ночью.
У меня было одно преимущество — я не засветился. Они меня не знают.
Я расстегнул пиджак, чтобы в случае чего иметь возможность мгновенно выстрелить. Амфибия — не лучший пистолет для быстрого выхватывания и ковбойской стрельбы, он длинный — но справиться за пару секунд можно.
Подкатило такси. Одно.
К моему удивлению — произошло следующее. Вмешался жандарм, он оттолкнул остальных, чтобы дать дорогу женщине… здесь женщине не уступают, женщину пускают вперед только потому, что впереди на дороге могут быть мины. Журналистка, переговорив с водителем, бесстрашно полезла в такси. Видимо, британская разведка теряет навык… или просто подставили новичка. О том, что не нужно садиться ни в первое попавшееся такси, ни во второе — рассказывают в самом начале спецкурса…
Следом, на заднее сидение залез жандарм, и еще один бородатый — на правое переднее. Такси мгновенно тронулось.
Все. Аллах Акбар. Ловушка захлопнулась.
На входе в больницу стоял жандарм с автоматом. Крис прошла мимо, толкнула стеклянную дверь и вышла в 'волшебную ночь Каира' — по крайней мере, так описывали ее в дешевых путеводителях.
У отметки на асфальте — белая буква Т — несколько человек ловили такси. Все мужчины, местные… господи…
Она беспомощно огляделась по сторонам. Человека с сотовым она заметила — но не знала язык и не придала этому никакого значения.
Господи… она так устала… голова кругом. Так она простоит здесь всю ночь.
Появилось такси — старый желтый седан Фиат[16], который все еще здесь выпускали. За стеклом — приветливо мигал зеленый.
Она уже приготовилась проиграть 'рестлинг' за право сесть в такси, как услышала чей-то возмущенный вскрик и звук удара. Она обернулась — и увидела жандарма, отгоняющего местных.
— Мерси… — сказала она совершенно убитым голосом. Она не знала, на каком языке здесь принято говорить, и использовала французский.
Жандарм распахнул перед ней дверцу такси, она приветливо улыбнулась и села в машину. И тут — жандарм сильно пихнул ее в бок и буквально втиснулся в такси следом. А за ним — быстро обогнув машину, на правое переднее сел еще один человек, один из тех, кто ждал с ней такси.
— Эй, в чем дело! — возмущенно спросила она.
Жандарм схватил ее — и она увидела в его руке штык-нож.
Машина резко тронулась…
Я вел машину, проклиная себя за непредусмотрительность. Пистолет совершенно не подходил для таких случаев — двадцать второй калибр не пробьет ни стекло машины, ни кузов — а у одного из ублюдков — автомат. Она ошибка — и в моей машине, а заодно и во мне самом будет больше дырок, чем в швейцарском сыре.
Нет рации. Нет телефона экстренной связи с группой безопасности в посольстве. Нет карты города. Нет местных денег. Не знаю языка.
Ну и как это назвать?
Я скажу, как это назвать — разгильдяйство. За такую подготовку специальной операции — на теоретическом занятии по планированию любой преподаватель влупил бы кол с обязательной пересдачей. Я должен был вернуться в посольство, дальше, в зависимости от степени дружелюбности местных органов власти — либо должен был сообщить о том, что видел, либо — вернуться на место с людьми из посольства и возможно, с морскими пехотинцами в штатском. Вот только если я буду действовать по правилам — труп этой красивой (без дурака красивой) девчонки найдут на свалке погрызенный крысами, которых в городе полно, аж по улицам шастают.
А у меня будут проблемы с моей дворянской честью. Потому что дворянин — не должен оставлять попавшую в беду женщину. Пусть даже, как я подозреваю — связанную с британской разведкой.
Каир я знал плохо — но все же кое-что знал, потому что вероятные ТВД мы изучали плотно. Это город, в котором на тот момент, когда я сдавал зачет по ТВД, проживало двенадцать миллионов человек, а сейчас — как бы и не двадцать. Британцы, уходя, оставили здесь военную диктатуру фельдмаршала Амера, с тех пор одного фельдмаршала сменял другой, и в стране продолжало действовать чрезвычайное положение. В стране свирепствовали 'Братья-мусульмане' — агрессивное исламистское общество, которое в России было объявлено вне закона. Восемьдесят процентов населения страны здесь — мусульмане сунниты, в основном радикальные, только двадцать — атеисты (в основном в армии) и христиане — копты. На побережье — курортные города были огорожены стеной, в крупных городах, как например, в Каире тоже были стены, отделяющие бедные районы от богатых. Весь харам сосредотачивался в богатых районах, в бедных тебя могли убить просто за западную одежду и белый цвет кожи. Сейчас мы двигались по одной из улиц богатого района и как я подозревал — направлялись в бедный. Конечно, существуют блок-посты, которые им никогда не пройти — но черт меня дери, если между бедными и богатыми районами не существует подземных ходов…
Машина показала сигнал поворота — сворачивает, на второстепенную улицу.
Единственный шанс. Ирландский опыт — таким образом, мы поступали в Ирландии, когда надо было остановить захваченную террористами машину. Сейчас — ну!
Моя Альфа резко ускорилась — слава итальянским моторам! — догнала Фиат и ударила его зад с отвратительным жестяным звуком. С хрустом разлетелись стоп-сигналы на их машине и фонари на моей. Меня бросило вперед. Подушка безопасности тут была — но на прокатных машинах она, конечно же, была отключена.
И так даже лучше…
Крис только сейчас начала понимать, во что она вляпалась…
Жандарм лапал ее и пускал слюни, от него омерзительно пахло. Она попыталась оттолкнуть его — и получила удар под ложечку. Хороший удар, отработанный. Местные жандармы такие удары знают хорошо, потому что им часто приходится иметь дело с демонстрантами и протестующими. В машине играла какая-то музыка — восточная, тягучая. Тот, что сидел впереди, говорил по телефону, его голос — был похож на голос макаки в вашингтонском зоопарке, куда она ходила с отцом, когда ей было тринадцать…
Она решила изменить тактику… хотя от осознания того, на что ей предстояло пойти, ее чуть не вывернуло наизнанку. В САСШ — были очень популярны курсы самообороны женщин от насильников. Даже по телевизору показывали, что делать женщине, если на нее напал маньяк. Одно из самых уязвимые мест мужчины — это половые органы, и если до них добраться…
Она притворилась, что не против, погладила жандарма… форма была колючей, сделанной из верблюжьей шерсти. Жандарм выпучил глаза и тут — кто-то сильно ударил машину сзади, так что ее бросило вперед, на переднее сидение…
Жандарма звали Ибадулла, ему было двадцать шесть лет и у него за это время не было ни одной женщины. Нет… шармуты[17] были, но настоящей женщины, по любви — не было никогда. В Египте это сложно: если ты хочешь женщину, то надо собирать деньги на выкуп. А это немало… хорошая женщина стоит столько, сколько стоит квартира, обычная — как стадо скота на базаре. Ему, с его зарплатой — пока и мечтать не стоило. Конечно… все считали, что они неплохо живут, потому что они обирали лавочников и таксистов… вот только из десяти собранных таким образом динаров девять он обязан был отдать своему командиру. Попробуй не отдай! В лучшем случае вышибут из полиции. В худшем — объявят исламистом и расстреляют. Или повесят. И что тогда делать его семье? Отец заложил свой дом, чтобы набрать деньги на взятку, которую должен был дать каждый, кто хочет быть полицейским. И как он посмотрит ему в глаза, если скажет, что его выгнали из полиции?
Поэтому, он делал то, что ему приказывали. Приказывали вымогать взятки — вымогал. Приказывали избивать — избивал. Приказывали расстреливать — расстреливал.
