— Мне, пожалуй, следует заняться приготовлением завтрака, — проговорил Майлз, машинально поднявшись, но, сделав два шага к столовой, остановился. — Шепот! Что вы на это скажете, доктор Фелл?
— Сэр, — ответил доктор Фелл, — я не знаю.
— И все же — о чем это вам говорит?
— К несчастью, ни о чем. Вампир…
— Значит, возвращаемся?
— …вампир, согласно народной легенде, ласковым шепотом убаюкивает свою жертву перед тем, как погрузить ее в транс. Вся штука в том, что никакой вампир, настоящий или придуманный, никакой дьявол не удивил бы вашу сестру. Так?
— Могу поклясться. Я уже рассказывал вам вчера об одном случае. Марион… — Майлз старался подобрать точные слова. — Марион абсолютно не воспринимает подобные вещи.
— Вы считаете, что она полностью лишена воображения?
— Это слишком сильно сказано. Вернее, она полностью лишена интереса и вкуса к мистике. Когда я начал было рассказывать ей о сверхъестественных силах, то почувствовал себя круглым идиотом, а когда упомянул о графе Калиостро…
— Калиостро? — Доктор Фелл заморгал. — В связи с чем? A-а! Понимаю! Книга Риго?
— Да. Фэй Сетон сказала, что Марион не сомневается, кто Калиостро не то мой лучший друг, не то просто приятель.
Доктор Фелл уже рассеянно слушал Майлза, уйдя в свои мысли, забыв о трубке и уставившись сонным взглядом в угол потолка. Майлз, взглянув на затихшее в кресле грузное тело, невольно подумал, уж не приступ ли каталепсии у него начинается, но, к своему удовольствию, заметил, как губы доктора Фелла вдруг дрогнули в улыбке, а складки жилета заколыхались от беззвучного смеха.
— А это все-таки чрезвычайно интересная тема! — пробормотал он.
— Вампиры? — саркастически обронил Майлз.
— Нет, Калиостро. Эта историческая личность вызывает у меня одновременно и презрение, и тайное восхищение. Маленький пучеглазый итальянец, бесстыжий граф, утверждающий, что прожил две тысячи лет благодаря своему эликсиру долголетия! Колдун, алхимик, целитель в красном жилете с бриллиантовыми пуговицами, поражавший и пугавший все королевские дворы восемнадцатого века — от Парижа до Санкт- Петербурга! Он создал свой культ на манер египетского масонства, в обрядах которого могли принимать участие женщины, и обращался со своими последовательницами весьма вольно! Он делал золото! Предсказывал будущее! И выходил живым и невредимым из всех переделок! Ему все удавалось. Его случайную гибель связывают с историей бриллиантового ожерелья Марии-Антуанетты, к которому, однако, граф не имел ни малейшего отношения. Мне думается, что вершиной его магии был «Банкет умерших» в таинственном доме на улице Сен-Клод, где приглашенные из загробного мира души шести знаменитейших людей должны были сесть за один стол с шестью живыми гостями. Сначала, как пишет один биограф Калиостро, беседа у них не клеилась. Это, по-моему, мягко сказано. Я сам не смог бы поддерживать разговор и молчал, как мумия, если бы оказался за одним столом с Вольтером и мне надо было бы предложить ему коньяк или спросить у герцога Шуазеля[9], нравится ли ему форель в соусе. Да и сами вызванные духи не особенно уютно чувствовали себя за этим ужином, судя по содержанию беседы… Нет, сэр. Позвольте повторить, что граф Калиостро мне отнюдь не по душе. Я не в восторге от его бахвальства, от его сумасбродства, но надо признать, что у него был талант дурачить людей с известной элегантностью. Англия, это прибежище шарлатанов и мистификаторов, тоже отдала ему должное.
Майлз Хеммонд, как историк невольно заинтересовавшийся рассуждениями доктора Фелла, робко запротестовал:
— Англия? Вы говорите — Англия?
— Вот именно.
— Насколько я помню, Калиостро побывал в Англии два раза, причем оба его визита были не очень успешны…
— Может быть, — согласился доктор Фелл. — Но именно в Англии он был принят в тайную ложу, что и побудило его создать свое собственное тайное общество. Современный «Магический круг»[10] восходит к Джордж-стрит, где находился погребок «Королевская голова», и должен был именно там повесить свою вывеску. A-а! Кстати, это совсем рядом с рестораном «Белтринг», где мы встретились бы два дня назад, если бы мисс Барбара Морелл…
Доктор Фелл вдруг прервал себя на слове и замер, хлопнув рукой по лбу. Трубка выпала у него изо рта, ударилась о колено и свалилась на пол. А доктор Фелл сидел неподвижно, ничего не замечая, казалось, даже не дыша.
— Пожалуйста, извините меня, — наконец проговорил он и медленно потянулся за трубкой. — Болтовня на отвлеченные темы иногда оказывается полезной. Думаю, я разгадал.
— Что разгадали?! — почти закричал Майлз.
— Я знаю, что испугало вашу сестру… Постойте, одну секунду! — Жалобный голос доктора Фелла не гармонировал с устрашающим выражением его лица. — Ее тело было расслаблено! Полностью расслаблено. Мы все это видели! И тем не менее… в то же время…
— Ну?!
— Это было сделано нарочно, — продолжал доктор Фелл беседу с самим собой. — Сделано по трезвому расчету и с дьявольским умыслом. — Он испуганно заморгал. — А это значит… Господи, спаси и помилуй! Это значит…
Новая догадка озарила доктора Фелла, и мысленно он побрел дальше, от одного открытия к другому, но на этот раз не торопясь, а шаг за шагом, будто лучом фонаря освещая одну темную пещеру за другой. Майлз видел, что идет напряженная работа мозга, читал по его вдруг ожившим глазам об упорном движении мысли, ибо лицо доктора Фелла отнюдь не было лицом сфинкса, однако к чему ведет эта титаническая работа ума, Майлзу не дано было знать.
— Пойдемте наверх, — сказал наконец доктор Фелл. — Может быть, подвернется какое-нибудь доказательство того, что я стою на верном пути.
Майлз кивнул. Молча шествовал доктор Фелл, тяжело опираясь на свою клюку, к спальне Марион. От него веяло непоколебимой уверенностью и целеустремленностью, и Майлз был убежден, что первые барьеры взяты, но одновременно возникло предчувствие смутной опасности и ощущение, что будет трудно и тяжело. Существовала какая-то злая сила, и доктор Фелл ее распознал; с ней надо было покончить или она покончит с ними, но внимание! — игра только начиналась.
Доктор Фелл постучал в дверь спальни, им открыла молоденькая сиделка в форменном платье. В комнате их встретил полумрак и спертый воздух, хотя за окном сияло солнце и ветерок шевелил листву деревьев. Голубые с золотой бахромой гардины были задернуты на всех окнах, но, поскольку ставни были сняты, в щели пробивался слабый свет. Марион спала в белоснежной постели, прибранная комната свидетельствовала о присутствии профессиональной сиделки. Она встретила визитеров с тазом в руках. У комода, ссутулившись, стоял Стивен Куртис. Он был подавлен. Доктор Гарвич, собравшийся уходить после осмотра больной, взглянул на вошедших с удивлением. Доктор Фелл подошел к нему.
— Сэр, — начал он так торжественно, что присутствующие невольно насторожились, — вчера вечером вы оказали мне честь, сказав, что мое имя вам знакомо.
Гарвич слегка поклонился.
— Я не медик, — сказал доктор Фелл, — и не знаком с тонкостями медицины. Вы имеете полное право отклонить мою просьбу. Дело в том, что я хотел бы лично осмотреть больную.
Противоречивые чувства обозначились на лице доктора Лоуренса Гарвича.
— Осмотреть больную? — переспросил он.
— Мне хотелось бы осмотреть ее шею и рот.
Пауза.
— Но, дорогой сэр! — не выдержал врач. — На теле мисс Хеммонд нет ни ран, ни других знаков насилия!
— Мне это известно, сэр, — заметил доктор Фелл.
