В задней стене кают-компании — двери. Средняя ведёт в коридор, правая — в отдельную каюту, предназначенную для командира. Здесь мягкий диван, стенной шкаф, совершенно пустой, и запертый стол, к крышке которого наглухо прикреплена пишущая машинка. Каюту осматривали бегло, так как она казалась абсолютно пустой.
Левая дверь заперта. Так же, как в дверь перегородки, в неё был вделан диск для набора кодового слова.
После осмотра кают-компании вышли в коридор. Джек останавливался около каждой следующей двери и кричал:
— Вот ещё одна!
Следом за ним шёл Мартин и открывал дверь. Дальше шёл я, держа за руку Сабину, которая со страшно важным видом сжимала в руке блокнот и карандаш Мария замыкала шествие.
В коридор выходят двери кают. По правой стороне — шесть, затем помещение библиотеки и кухня— столовая, по левой стороне — три каюты, помещение амортизационных камер и входная дверь, запертая на замок. На ней надпись: «Открывается только при выключенных двигателях».
Двигатели, очевидно, были включены, потому то мы все время слышали непрерывный гул, настолько тихий, что очень скоро он стал привычным, и мы его перестали воспринимать.
Каждая каюта рассчитана на четырех человек, в каждой — двухярусные полки с мягкими матрацами как в поезде, стол и два стенных шкафа. За маленькой дверью, в глубине каюты — душевая и туалет.
Библиотеку я знаю очень хорошо — ведь это детище моих рук, если выражаться «высоким стилем». В большой просторной каюте так же, как и в кают-компании, расставлены 36 кресел, тоже полукругом. Прямо против них е стену вделан большой экран. Кроме экрана, перед каждым креслом стоит пюпитр с маленьким экранчиком. Вдоль стен — «библиотечные» шкафы — автобибы. В них нет книг, они сверху донизу забиты кристаллами. На каждом таком кристалле записано какое-нибудь произведение.
В самом помещении библиотеки стоят далеко не вес автобибы. Свободное пространство между жилыми каютами и наружной обшивкой также забито ими. Я хорошо это знаю, потому что сам их монтировал. Профессору пришлось затратить много сил, чтобы получить кристаллы или магнитные плёнки из различных научных учреждений. Кроме того, мы и — сами делали записи.
Это был титанический труд, несмотря на то, что на кристаллозапись средней книги, так страниц на 300, уходило всего 10—15 минут. Книгу укладывали на смотровой столик авторидера. Фотоглаз в считанные секунды прочитывал страницу, информация поступала на внешние устройства электронной машины, которая перерабатывала её в свои коды и передавала процессору записи.
Автомат авторидера переворачивал страницу, и вот уже готов очередной кристалл. И все равно на весь этот труд ушло около двух лет!
— Но зато нашей библиотеке может позавидовать даже Британский музей! — говорил профессор.
Каталог библиотеки помещался в особом шкафу.
Человеку, сидящему в кресле, достаточно набрать на диске, вделанном в правый поручень, шифр автобиба и произведения, чтобы на экране появилось изображение текста, если это была книга, или кадры видеозаписи.
Большой экран предназначался для коллективных просмотров, маленький — для индивидуального чтения. На маленький экран можно заказывать только книги, у него нет звуковой части, на нем появляется текст в виде страницы книги. «Переворот» страницы производится кнопкой в левом поручне.
После библиотеки осмотрели кухню—столовую. Отделкой она напоминала скорее лабораторию — сплошной никель и стекло. Здесь мы увидели электрическую плиту, которая включается простым выключателем, в шкафу рядом с ней — набор кастрюль, и простых, и с герметическими крышками и мешалками внутри — специально для условий невесомости.
Тут тоже стоит экранчик, такой же, как индивидуальные в библиотеке… Чтобы повар мог вызвать рецепт любого блюда из автобиба на экран и не бегать каждый раз в библиотеку.
Кроме того, здесь же стояли два холодильных шкафа, набитых тубами. Других продуктов мы на кухне не нашли.
Посреди кухни — длинный стол, наглухо привинченный к полу, и табуретки вокруг него.
В конце коридора была ещё одна дверь. Когда мы её открыли, то очутились в холодное помещении, уставленном стеллажами, на которых в проволочных ящиках хранились всевозможные консервы в банках. Даже на первый взгляд было видно, что этих запасов нам хватит на долгие годы.
— А рыбий жир здесь есть? — спросила Сабина.
— Ты любишь рыбий жир? Сейчас попробую найти.
— Я не люблю, но мама говорила, что он очень полезен для маленьких детей. — С этими словами она посмотрела на Джека, себя она явно не причисляла к маленьким детям.
— Не хочу рыбьего жира! — закричал Джек.
— Успокойся, Джек, — сказал ему Март, — здесь его нет. В космосе рыбий жир не пьют!
В конце склада вертикальная лесенка вела наверх к квадратному лючку, который не запирался.
Мы попали в длинный коридор, по обеим сторонам которого шли двери с различными надписями. Например: «Орудия труда. Ручной инструмент», «Медицина. Препараты», «Медицина. Инвентарь».
Несколько отсеков содержали лёгкие механизмы, начиная от двухколесного садового трактора и кончая небольшой дождевальной установкой. Мы долго ломали головы, как доставать их оттуда, если «Ласточка» сядет на какой-нибудь планете, пока не решили отложить это «на потом». Мы уже многие вопросы откладывали «на потом», и Сабина записывала их в специальный «папотомный» блокнот.
Кроме того, здесь же находились два отсека с надписями: «Регенерация воды и воздуха», в которые попасть мы не смогли, потому что двери запирались шифрованными замками, да наверное, нам и не следовало заходить в эти помещения. И ещё были два отсека, набитые возможными швейными изделиями и просто материалом, а в одном даже электрические швейные машины.
Во всех помещениях потолок постепенно снижался от коридора к задней стенке. Это говорило о том, что мы находимся в верхней части цилиндра ракеты.
Больше осматривать в верхнем ярусе было нечего, и мы спустились в склад. Когда уже собирались выйти из склада, Джек неожиданно закричал:
— Дядя Роб! Дядя Роб! Вот ещё одна дверь!
И мы все увидели за стеллажами дверь с решёткой.
«Ну вот, — подумал я, — ещё одна дверь с секретным замком».
Но оказалось, что я ошибался. За дверью была лестница, ведущая куда-то вниз.
Мы снова очутились в коридоре, который был гораздо короче, чем в верхних ярусах. На обоих концах его были двери с надписью: «Входить до конца полёта опасно».
Из-за дверей доносился шум работающих двигателей.
По сторонам коридора размещались камеры, битком забитые семенами различных растений.
Судя по надписям над ящичками, здесь были собраны почти все растения Земли, начиная с обычной редиски и кончая саговой пальмой.
Вот уж никогда не думал, что человек использует столько растений. Мои познания в этой области вряд ли насчитывали больше двадцати—тридцати названий.
Остановившись перед ящиком с надписью «картофель», Сабина спросила у меня:
— Дядя Роб, а разве картошка не испортится, пока мы прилетим?
Я открыл ящик, ожидая увидеть обычные клубни картофеля, а увидел круглые шарики картофельных плодов.
— Не знаю, Сабина, что из этого получится. Наверное, нет.
Я заметил, с каким напряжением Мартин ожидает моего ответа на этот, казалось бы, такой простой вопрос, и понял, что он прекрасно видит всю сложность нашего положения.
Однако пора уже было думать об ужине, да и температура в этом ярусе не располагала к длительному пребыванию, тем более, что одеты мы были по-летнему.
Эту ночь мы провели в библиотеке. Спали в библиотечных креслах. С утра осваивали кухню, учились готовить.
Я говорю «день» и «ночь», а ведь на самом деле мы не различали дня и ночи. В кают-компании на приборной доске есть табло, на котором появляются красные цифры часов, минут и секунд. Через каждые
