когда один из Эллингтонов поднялся для очередной перебежки, пуля сразила его на месте.
Это привело нападающих в ярость, несколько человек вскочили на коней и ринулись через поляну к» дому. Ещё двое остались лежать на земле, но остальные проскочили. Молодой Этвуд, слывший лучшим стрелком на всей Реке, забрался на крышу дома.
Теперь положение беглецов стало гораздо хуже: они попали под перекрёстный огонь. Старый Джо попытался переменить положение, чтобы взять под обстрел и дом, и тут же пуля Этвуда сразила его наповал.
Ободрённые тем, что от осыпи стреляют только двое, преследователи стали перебегать и под защитой кустов подбирались ближе к осыпи. По-видимому, судьба беглецов уже была решена.
— Джо, — сказала Мэри, — если меня ранят, и я не смогу сама, ты убьёшь меня, ладно? Лучше ты, чем они…
— Ты сделаешь то же для меня, Мэри, — просто ответил Джо.
Эти слова услышала Джейн. Она уже бесконечно устала от этой обстановки бегства, от всех этих переживаний и потрясений. Если бы она ещё могла стрелять или что-нибудь делать, то, наверное, чувство безнадёжности, которое испытала, услышав эти слова, не было бы таким острым. Теперь же она почувствовала такую безысходность, такую безмерную усталость от всех переживаний этих дней, в течение которых она была наиболее пассивным участником событий, что ей стало все-все безразлично.
Она почувствовала, что уже больше не может, не должна жить, что это ей просто не по силам. Схватив большой нож, которым незадолго перед этим обрабатывала овощи, взяла за руки обеих дочерей и увела их дальше вглубь осыпи. Как в бреду, она повторяла:
— Лучше я сама! Лучше я сама!
Обе девочки, почувствовавшие настроение матери, как бы заразились им. Они молча шли за ней.
— Сейчас мы придём к Боженьке, — уговаривала их и саму себя Джейн, — там не будет злых дядей, там за нами никто не будет гоняться! Иди ко мне, Энн, ты всегда была первая!
Девочка молча стала перед матерью. Джейн занесла руку.
— Ещё не время, — произнёс голос за её спиной, и чья-то сильная чёрная рука вырвала у неё нож.
ПАРАГРАФ НОМЕР СЕМЬ
7. При обнаружении на чужой планете местного разумнее населения не вступать в контакт до обсуждения на совете корабля возможных форм и характера общения.
1
Дюма буквально не находил себе места. Из радиорубки он мчался вниз, где у «задних ног» звездолёта находилась наскоро сделанная мастерская. Здесь вся бригада слесарей, во главе с Германом Шмидтом, собирала дополнительные вибролеты. Капитан ничем не мог помочь им. Оба члена осиротевшей бригады «кузнецов», и Шмидт, и Ежи, отлично знали своё дело. Добровольных помощников у них тоже было больше, чем достаточно.
Затем ноги сами несли его к электронщикам. Дюма ничего не спрашивал. Он молча останавливался за спиной Мванзы, погрузившего свою курчавую голову в раструб осциллографа, Мигель Гаучо и Ю Ван-Фуч сосредоточенно ковырялись тончайшими щупами в недрах разобранного спутника.
Ю устало выпрямился и сдвинул на лоб громадные очки-лупы. Глаза его покраснели и слезились. Он потрогал за плечо индейца:
— Отдохнём немного. Я уже ничего не вижу.
Мигель молча выпрямился. Мванза поднял голову:
— Половину плат проверили, каптайн, — все на «Пасионарии» знали, что, когда он волновался, то половину слов произносил на африкаане. — Ну, что там? Никто не отозвался?
Дюма покачал головой и проглотил вертевшийся на кончике языка вопрос. И так эти ребята проделали за четыре часа двухдневную работу. По-настоящему, следовало бы запретить им работать дальше. Никому не разрешалось больше двух часов работать с очками-лупами: человек мог потерять зрение. И в то же время спутник давал единственный шанс быстро отыскать оба вибролета — и Каури, и Андрея.
— И надо же: два вибролета сразу и в один день! И как я не хотел их выпускать сегодня! — ругал сам себя Дюма, шагая от электронщиков. — Подумаешь, пропустили бы пару дней. Ребята спокойно отремонтировали бы спутник! И подумать только — одна пустяковая плата, а сколько времени забрала! И, конечно же, по закону зловредности эту неисправность найдут в последний момент!
— Чиф! — прервал его мысленный монолог голос Леммы, выглядывавшего из кухни-столовой. — Что там слышно?
— Все тоже, Лемма!
— Зашёл бы, перекусил, Чиф. С утра же не ел.
— Ладно, потом… — Дюма резко остановился. — А электронщики ели?
— Нет. Ни электронщики, ни слесаря… Три четверти экипажа не обедали.
— Пожалуйста, возьми на поднос обеды и неси им, а потом — слесарям и радисткам…
— Я уже носил, Чиф. Отказываются.
— Скажи, что я приказал им поесть…
Из своего отсека выглянула Юсика. На её лице был написан немой вопрос. Обе её помощницы выглядывали из-за её плеча. Дюма молча покачал головой и пробежал в штурманскую. Все три навигатора были здесь. Разложив большую карту, они, наверное, в сотый раз набрасывали возможные маршруты обоих вибролетов. Программисты сидели неподалёку за маленьким столиком. Френк поднял голову и откинул назад свои иссиня-чёрные волосы:
— Кэп, мы составили программу для спутника. Сначала в трех вариантах. Первый — наихудший, если никто не отзовётся до запуска, ни Каури, ни Андрей… Коридор — двадцать восемь градусов на запад и семь на восток. Почему так?
В паузу включилась Амалия:
— Каури летел на запад. Почти, на запад. Его цель — предгорье. Так, километров тысяча — тысяча пятьсот… Пока не будем искать его дальше… Андрей летел на юг и потом на запад вдоль хребта. Он уже сообщил, что возвращается…
— Спутник пустим челночно, — снова включился Френк, — почти по меридиальной орбите, через пять градусов. Тогда через шесть витков он прочешет весь район… Потом возвращаем его в начало со сдвигом на один градус… И снова…
Дюма быстро прикинул: шесть витков — почти десять часов… А всего — порядка сорока. Как много!
— А корректировку будем делать при выходе на обратную сторону, — добавил Абульхасан. — Остальные варианты — почти такие же, только коридор уже и сдвиг меньше.
Он не сказал, что это за варианты. Но Дюма прекрасно понял недосказанное: если хотя бы один вибролет отзовётся, коридор поисков сразу сузится. Дюма снова ринулся в радиорубку. В дверях он наткнулся на Нью.
— Я же просил отдыхать! Вот-вот будет готов вибролет!
Дюма покачал головой:
— Не могу, шеф. Пробовал — не получается…
За его спиной распахнулись двери. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся Ингрид закричала с порога:
— Каури отозвался!
— Где он? Что с ним?
— Ничего не знаю. Он только передал: «Иду с перегрузкой. Буду через час».
— Перегрузкой! Что за черт! И неужели нельзя было больше сказать?
— Это ясно, — вступился за товарища Нью. — Он боится, что ему не хватит энергии, и не хочет тратить её на передачу!
— Так, — сказал Дюма, всем своим существом ощущая, как сразу полегчала ноша. — Как только будет готов вибролет, пойдёшь по маршруту Андрея. Только до той точки, где была последняя связь. В конце — два круга, с радиусом пятьдесят и сто километров… На высоте… Огни не зажигать, ни бортовые, ни хвостовые… Только локатор… Если на этом отрезке его нет — домой! Будем ждать спутник. Ингрид, — он повернулся к девушке, — передай по бортовому радио, что Каури отозвался.
