трескаться и крошиться. Сколько осталось… О господи боже мой!
—
— Майор, все системы отключены. Мне потребуется время, чтобы запустить их.
— А в это время, — вмешался Тэн, — ваша Луна исчезнет.
— Тэн, ты не хочешь этого. Здесь еще…
— Вам нечего сказать. Время болтовни прошло. Мы уничтожаем паразитов. Вам нечего предложить. Сделка не состоится. Вы нам просто-напросто надоели.
В бессилии ее раздражение и досада вылились во взрыв эмоций.
— Ублюдок! Бесполезный, отвратительный, безногий, бездушный ублюдок! Если бы я могла добраться до тебя, я бы собственными руками вспорола тебя и твое никчемное…
Какой от этого толк? Она потеряла все.
Тэн перекатывался с боку на бок, восхищаясь ее гневом. Шейла закрыла глаза и начала дышать ровно и глубоко, чтобы привести себя в чувство. Ведь должен же быть какой-нибудь выход! Но какой?
— Когда мы сможем удалиться настолько, чтобы спасти себя, Мэрфи?
— Через пятнадцать минут, майор. То есть в этом случае мы и сами не взорвемся, и никого не уничтожим.
Пятнадцать минут? Она видела, что на Луне уже образовываются кратеры.
— А еще раньше мы направим удар на Землю и сбросим вас на нее в виде комка горящей плазмы, — заверил Тэн. — Восхитительно! О, мы помним ваши угрозы, майор! Скоты! У
Что же делать? Шейла вскочила на ноги и заметалась по комнате, расширенными от ужаса глазами глядя, как поверхность Луны начинает оплавляться подобно подожженному полиэтиленовому пакету.
Слишком поздно! Она поняла это, и душа ее окаменела.
Писклявый смех Ахимса эхом прокатился по всей ее комнате.
— Нет, — радостно провозгласил Тэн. — Вы слишком опасны. Это единственный выход. Ваш род закончил свое существование, майор, но мы наслаждаемся вашей капитуляцией.
Она вздрогнула — их смех становился все громче и громче. Опустошенная, охваченная паникой, Шейла Данбер приготовилась к гибели своего мира.
— Пожалуйста. Пожалуйста, не делайте этого.
Луна задрожала, столбы пыли поднялись, и стали видны огромные трещины.
Шейла покачала головой, в горле ее запершило.
Сначала она никак не отреагировала на странные звуки разрывов. Но нарастающий гул заставил ее пристальнее всмотреться в экран, и она застыла с широко раскрытым ртом. Несколько Ахимса буквально подпрыгнули, как баскетбольные мячи. Их глаза-стебли беспорядочно заметались из стороны в сторону, а тела стали плоскими. Их голограммы задрожали, стали туманными, расплывчатыми — по ним заструились такие же волны колебаний, как по поверхности Луны.
Что-то мигнуло, и их голограммы растаяли — экраны потухли. Какой-то из Ахимса по случайности сохранил свою прежнюю форму и с удивлением смотрел, как сплющиваются, издавая нестройное попискивание, его сородичи. Другие превращались в подобие тарелок, перегородки вокруг них рушились, отовсюду слышались звуки взрывов. Сталь затрещала, и гигантская металлическая труба высунулась из стены сзади обвисающей фигуры Тэна. Вслед за трубой появилась башня. А потом стена рухнула под тяжестью металлического чудовища, которое заполнило весь экран.
Перекрывая весь этот шум, в компьютерной сети прозвучи голос:
— Тэн, ты немедленно прекратишь все это! Отключи систему!
Шейла потеряла дар речи. Буря на Луне все еще бушевала, вихри крутились, но плазма в центре стала терять цвет.
На других мониторах та же картина: огромные машины врывались к Ахимса, ломая стены. Громадные стволы целились в сплющенных, покрывшихся шишками пришельцев.
Плоский Тэн пытался перекатываться из стороны в сторону, стараясь ускользнуть от монстра, как вдруг в центре башни приоткрылся люк. Из танка выбрался гномоподобный человечек Моше Габи. Он улыбнулся и добродушно сказал:
— Шалом! — И приветственно махнул рукой остолбеневшей Шейле Данбер. — Докладывает рота АСАФ, майор!
Она изо всех сил сдерживала готовые потоком хлынуть слезы.
Шейла не могла справиться с охватившими ее чувствами. Голова ее все еще вздрагивала, когда она произнесла:
— Моше, где ты был? Мы страшно разволновались, когда ты перестал выходить на связь!
— Второй закон Ливана, майор. До встречи с врагом необходимо соблюдать радиотишину.
Впервые за несколько миллиардов лет Тэн стал совершенно плоским.
“Призрак” опять двигался под воздействием нулевой сингулярности. Команда каким-то образом ухитрилась навести порядок на корабле, справиться с неразберихой. На борт поднялись тысячи новых добровольцев за то время, пока корабль висел над Северным полюсом, а фабрика Ахимса строила новые комнаты — спрос на них существенно увеличился. Теперь к звездам отправлялся целый народ. Корабли Пашти устремились к Земле за товарами, везя на новые рынки продукцию и технологию Пашти, загружаясь экзотической пищей, тканями, предметами культуры и всем тем, что привлекло внимание торговцев Пашти. Еетак стал послом Пашти на Земле и получил в дар остров в Микронезии.
Виктора похоронили в Туле, на родине, далеко от звезд. Шейла улыбалась, глядя, как глаза отца Виктора наполняются слезами. Итак, все долги были отданы. Он гордился погибшим сыном — последней жертвой войны, которая наконец закончилась — навсегда.
Оцепеневшие земляне с удивлением наблюдали за спектаклем, развернувшимся на небе, запуганные тем, что происходило с Луной, с ее привычным, таким родным ликом. Шейла взглянула на проплывающие мимо звезды — невероятно, как однажды сказал Сэм Даниэлс.
— Майор? — вмешался в ее размышления голос Мэрфи.-Я не слишком поздно?
Она подняла глаза и пожала плечами: ее мысли все еще находились далеко — в космосе, в воспоминаниях.
— Что-то неладно?
— Нет, мэм. Просто я хотел убедиться, что с вами все в порядке.
Она слабо улыбнулась.
— Неужели у кого-нибудь из нас может все быть в порядке?
Он ответил:
— Не уверен, майор. Ни у кого из нас не было времени подумать об этом. Черт побери, не знаю. Мне кажется, у меня все в порядке.
Она рассмеялась, сама удивляясь звуку, вырвавшемуся из горла.
— Поразительно. Я никогда не думала, что кто-нибудь может столько выпить. Тринидад и Колорадо
