пушистыми. Девушка взяла актера под руку и посмотрела вокруг. — Родрик подумал, что вам, наверное, нужна помощь и поддержка. Ему пришлось остаться с Виктором, принц настаивал. Последнее время он терпеть не может оставаться один, болезнь вконец измотала его. Как я вижу, Луи и этот омерзительный Доминик уже здесь. Успели пообщаться?
— Так, перекинулись двумя-тремя словами, — небрежно ответил Джордан, — думаю, что мне удалось вывести из равновесия обоих.
— Очень на это надеюсь, актер.
Джордан сильно сжал ладонь красавицы в своей руке:
— Я — Виктор, Хетер. При посторонних я — всегда Виктор. Понятно?
— Мне больно!
— Понятно?!
— Да, да, понятно, а сейчас отпустите мою руку, пока все мои пальцы целы.
Джордан разжал ладонь, и Хетер, несколько растерянно посмотрев на него, сказала, растирая кисть:
— Не надо так грубо поступать со мной, дорогой, просто скажи, чего ты хочешь, и все.
— Просто помни, любая незначительная обмолвка в какой-нибудь чертовски неподходящий момент может превратить нас всех в покойников. — Джордан взглянул на главный вход, двери которого были закрыты, и спросил: — Не видела ли ты де Гранжа или Аргента?
— Нет. Ты уже разговаривал с Элизабет? Она осталась довольна? Ничего не заподозрила?
— Я думаю, все в порядке, я сказал ей пару теплых слов и сумел поставить ее на место.
— Отлично, — твердо проговорила Хетер. — Никогда не видела более спесивой коровы, чем эта штучка. Ты бы слышал, как она разговаривает со слугами. Первое, что произойдет в замке, когда Виктор сядет на трон — несчастный случай, в результате которого погибнет бедняжка Элизабет. Что-нибудь очень гадкое.
Джордан смерил собеседницу коротким строгим взглядом, но решил пока промолчать. Он еще не мог составить окончательного мнения о Хетер. Вела она себя, как влюбленная девочка-подросток, но в глазах ее была необычайная твердость и уверенность, какую актеру не часто случалось видеть. Ее подслащенная безжалостность пугала его. Кто-кто, а уж эта красотка едва ли поможет ему в работе. С одной стороны, Джордан понимал, что ему придется разыгрывать из себя влюбленного, а с другой — никак не мог заставить себя забыть о малоприятных ощущениях, которые возникали у него в присутствии девушки.
— Посмотри на Монаха, — сказала Хетер, крепче прижимаясь к руке актера, — ты видел когда- нибудь более гадкую тварь? Только честно, дорогой? Не знаю, почему Луи разрешают держать его при себе. Это нечто, никак не вписывающееся в реальное. Но даже Хранительница ничего не может поделать с Монахом, потому что тот находится под покровительством принца Луи. — Девушка повелительно обратилась к рыцарю: — Принесите мне вина, Гэвэйн, у меня в горле совсем пересохло.
Могучий воин посмотрел на Джордана, который в ответ только кивнул и протянул свой опустевший стакан, с тем чтобы и его наполнили. Рыцарь повернулся и молча отправился за напитками. Достаточно было хотя бы на секунду заглянуть в глаза Гэвэйна, чтобы понять, как тому нравится выполнять обязанности официанта.
— Слава Богу, он ушел, — сказала Хетер, — мне необходимо кое-что сказать тебе, Виктор.
— Давай говори, — ответил Джордан, — но только потише, если можно.
— Ты мне тоже не нравишься, — начала Хетер, — но это не важно. Важно то, что ты стараешься сделать все возможное, чтобы помочь Виктору. Это единственная его возможность стать королем, и я перегрызу горло любому, кто осмелится встать на его пути. Виктор взойдет на престол, чего бы это ни стоило. Понятно?
— Это-то мне как раз понятно, — ответил Джордан, — а вот чего я никак не пойму, так это откуда у Виктора такая удивительная способность привлекать к себе столь достойных женщин: сначала Элизабет, а теперь ты…
— Подобный сарказм неуместен, — с достоинством ответила Хетер. — Дело в том, что тебе, Виктор, платят кучу денег, а я хочу убедиться, что они будут потрачены не зря.
— Вот и замечательно, — согласился Джордан, — но шансов сыграть мою роль убедительно у меня будет тем больше, чем лучше я буду знать всю подноготную этого дела. Нет, нет, про Виктора я уже все знаю, разбудите меня ночью, я и то начну сыпать примерами из его жизни. Мне нужно кое-что еще. Возьмем, к примеру, его ближайших помощников. Что связывает каждого из них с принцем? Твои побуждения мне понятны, а вот что касается Гэвэйна… в его верности я не усомнюсь, хотя мне и кажется иногда, что он не очень-то любит своего господина.
— Может, ты и прав, — ответила Хетер, — Гэвэйн смешон. Он приехал в Редгарт лет четырнадцать назад. Это был знаменитый человек, ну, настолько, насколько может быть знаменит маленький человек. Я полагаю, ты слышал и о пограничных войнах и о секире колдуна? Конечно. Это все слышали. Подобные истории люди обожают рассказывать друг другу уютными вечерами, сидя у камина, так им удается соприкоснуться с храбростью и благородством, а самим делать ничего не надо. Была даже такая песня о Красной башне, Тауэр-руж, но потом она всем надоела, и ее перестали петь.
— Конечно! — Джордан чуть не подпрыгнул, досадуя на себя за то, что сам не вспомнил раньше: — «Баллада о Красной башне»…
Эта песня не принадлежала к числу всеми любимых баллад, но в свое время многие бродячие певцы исполняли ее. Во время пограничной войны между Хиллсдауном и Лесным Королевством в какой-то момент получилось так, что боевые действия практически прекратились, войска точно увязли в узкой долине, которая называлась Хобовы Ворота. Сама по себе долина — каменистая, со скудной почвой — никому не была нужна, но представляла собой стратегически важный объект. Тот, у кого он был в руках, контролировал большой участок границы. Ключевой же точкой позиции являлась Красная башня. Существовало семь подобных строений, разбросанных по рубежам Лесного Королевства. Их возвели еще во времена правления первого поколения королей Леса для того, чтобы устранить слабые места в обороне королевства. К несчастью, обстоятельства сложились так, что Красная башня была отрезана от основных сип армии Леса, и единственными защитниками этого укрепления оказались пятеро гвардейцев, затворившихся в стенах башни. Командующий войсками Хиллсдауна послал против них три полных роты солдат. Осада продолжалась в течение пяти дней. Когда же наконец к защитникам башни пробились отряды подкрепления, то выяснилось, что потери врага составили двести сорок семь человек убитыми, защитников же уцелело всего двое — это были братья Хеллстром: Вивиан и Гэвэйн. Король Иоанн посвятил их обоих в рыцари за то, что они удержали башню и тем спасли положение.
— Я всегда считала, что в песне этой все уж слишком раздуто, — сказала Хетер, — меня не восхищают строки про мечи, обрушивающиеся на неприятеля подобно молниям, траву, покрытую кровью, точно росой… Услышишь одну балладу про доблестных рыцарей — считай, что слышал уже все. Как бы там ни было, мессир Гэвэйн приехал в Полуночный Замок со своей женой госпожой Эммой.
— Он женат?
— А то нет! Просто неразлучная пара. Она так тут всем надоела за то время, пока Гэвэйн отсутствовал! Чего только не навыдумывала — он уж и погиб, и бросил жену ради другой женщины, — хотя он оставил ее одну всего лишь на одну-две недели… Как бы там ни было, когда Гэвэйн прибыл сюда впервые, он удостоился личной беседы с королем Малькольмом, которая длилась несколько часов. О чем они говорили, неизвестно до сих пор, но когда их встреча закончилась, король объявил, что мессир Гэвэйн становится подданным Редгарта и одним из его приближенных. Это, конечно, было изрядное событие, рыцарь считался довольно заметной фигурой даже за пределами королевства, и сделать его своим придворным было делом почетным даже для короля, но более всего привлекло всеобщее внимание то, что государь возложил на Гэвэйна особую обязанность — защищать принца Виктора. Все это было, само собой разумеется, еще задолго до того, как Виктор связался с Элизабет, впрочем, даже тогда казалось очевидным, что рядом с ним должен находиться человек, способный удержать его от глупостей. Мой милый Виктор всегда был слишком импульсивен, а это до добра не доводит. Как такой человек, как Гэвэйн, мог согласиться стать телохранителем?.. Это было и остается тайной.
Джордан задумался:
— Так что же получается, никто не знает, о чем они тогда говорили?
