тут же включилась, сверкнули яркие искры, и ниндзя упал на пол вестибюля, где и остался неподвижно лежать.
Крейг Трэвен вопросительно поднял брови.
– Судебные инстанции все еще не приняли окончательного решения относительно допустимости смертельных электрических импульсов, применяемых в системах безопасности «Сентри», – заметил Мик.
– Это уже улажено.
– Надеюсь, – иначе твое рекламное агентство и проектировщиков «Сентри» ждут крупные неприятности. Насколько мне известно, финансовые дела у фирмы «Нагамучи Сентри лимитед» идут намного лучше, чем у агентства «Трэвен Эдвертайзинг».
Крейг Трэвен ткнул в его сторону указательным пальцем:
– Видишь? У тебя негативное мышление, Микки, крайне негативное. Это ты унаследовал от матери. – Он тяжело вздохнул. – Очень трудно убедить людей благожелательно смотреть на японские товары в стране с такой разоренной экономикой, как Соединенные Штаты.
– Не вижу оснований беспокоиться, – отозвался Дэнни с нескрываемым сарказмом. – Принимая во внимание то, как подкупают иммиграционную службу и насколько быстро размножаются японцы у нас в стране, скоро они составят большинство покупателей.
– Я не хочу больше спорить с тобой, Дэнни. Безрадостная улыбка скользнула по лицу юноши.
– Почему? Ведь при встречах мы только этим и занимаемся.
Крейг Трэвен покачал головой и пошел к выходу.
– Микки, если у тебя будет время, постарайся объяснить парню кое-что о жизни, а? Помоги ему понять, каков реальный мир вокруг нас. – Он остановился в дверях: – Если возникнут проблемы, звони, ладно?
– Ладно, – ответил Трэвен. Пневматическая дверь с шипением задвинулась.
– Похоже, мы с тобой не оправдываем ожиданий отца, – заметил Дэнни.
Трэвен усмехнулся. Он почувствовал какое-то теплое чувство по отношению к юноше, несмотря на странные обстоятельства их встречи.
– Ты уже завтракал?
– Нет. Отец забрал меня утром сразу после похорон. Он даже, когда ехал сюда, изменил расписание назначенных встреч.
Трэвен сложил посуду в автоматическую мойку и заглянул в холодильник. Дэнни сел за столик в углу кухни, очистив его от коробок, оставшихся от пиццы и пищи из китайского ресторана.
– Ты действительно познакомил отца с Бет? – спросил он.
Трэвен почувствовал боль в так и не зажившей ране.
– Все произошло не совсем так.
– Я и не сомневался. Бет – хитрая лиса, именно такие женщины привлекают отца.
– Ты тоже заметил это?
– Моя мать была его женой номер три. Ты, наверное, ее не помнишь. Я знаю, что ты находился в интернате в течение тех шести месяцев, что продолжалась их семейная жизнь.
Трэвен разложил на столе выбранные им продукты.
– Может быть. Я мало знаком с женами отца. После того как он развелся с моей матерью и она уехала из Далласа, я старался обходить его за милю, и он отвечал мне тем же. Он начал снова встречаться со мной примерно в то время, когда я поступил в колледж.
– Он приглашал тебя на работу в семейной фирме?
– Да. – Трэвен нашел чистую миску, разбил и вылил в нее яйца, добавил молоко и разболтал содержимое. – Отец хотел прибавить к названию агентства слова «и сын». Вывеска становится длиннее, да и у агентства появляется более почтенное, хорошо звучащее название.
Дэнни с интересом смотрел, как Трэвен готовит омлет.
– Хочешь, помогу чем-нибудь? Мне нравится работать руками.
Трэвен дал ему нож, разложил лук, сыр и ветчину.
– Ты действительно полицейский?
– Да.
– А блинная мука у тебя есть?
– На верхней полке, справа от тебя. Я редко пеку блины, потому что забываю вовремя их переворачивать.
– Тогда я займусь этим. Мама научила меня так печь блины, что они тают во рту. – У Дэнни сорвался голос, и он судорожно стиснул кулаки.
Трэвен отложил в сторону мешалку, не зная, что сказать юноше. Одно дело – говорить с родственником убитого, лежащего на тротуаре. В такой момент кровь у копа переполнена адреналином, он по-прежнему остается человеком, но окружающее словно изолировано от него. Но совсем по-другому чувствуешь себя, когда такая ситуация возникает у тебя на кухне при разговоре с братом, о существовании которого ты даже не подозревал.
– Ты в порядке?
