— И ты думаешь, я способен на это? Я от тебя ничего не скрывал, даже то, кем я становлюсь на арене. А ты почему-то не могла довериться мне.
— У меня не было выхода! Я предвидела твою реакцию.
— Что еще ты скрываешь от меня?
— Ничего! Больше ничего, Финлэй. Совершенно ничего.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Когда Еванжелин снова заговорила, то попыталась придать своему голосу спокойствие и уверенность.
— Нам больше нельзя оставаться здесь. Я смогу провести тебя к подпольщикам. Если я поручусь, они примут тебя в свою организацию. Вольфы не смогут туда проникнуть. Ты будешь там в безопасности. Валентин Вольф тоже входит в подпольную организацию.
— Значит, он настигнет меня и там! Ты заманиваешь меня в ловушку?
— Нет, в подполье это невозможно. Мы очень решительно пресекаем все внутренние конфликты. Без строгой дисциплины мы бы ничего не смогли сделать. Вступая в подпольную организацию, ты должен оставить свою прежнюю жизнь за порогом. Мы можем начать все сначала, Финлэй, с чистого листа!
— Ну хорошо, — не стал упорствовать Финлэй. — Хорошо, я еще подумаю. Попозже мы вернемся к этому разговору, если у нас будет возможность. Но как нам поступить с Робертом? Скоро он прибудет сюда с друзьями, чтобы присмотреть за Адриенн. Если ваши охранники попытаются остановить его, он даст им отпор. Начнется новый бой, а жертв и без того хватает. Как можно сделать, чтобы он незаметно проник сюда? Может быть, ты попробуешь отменить распоряжение отца? Разве ты не вправе приказывать охранникам?
— Нет. Папочка не позволяет мне вмешиваться в серьезные дела.
— Тогда ты можешь поговорить с ним. Вызови его и попроси о помощи.
Еванжелин ответила ему удрученным взглядом.
— Ты даже не знаешь, о чем просишь, Финлэй.
— Я прошу о помощи женщину, которая сказала, что любит меня. Я знаю, что вы с отцом не ладите, но… Пойми, ты делаешь это не для Адриенн, а для меня.
— Хорошо, — согласилась Еванжелин. — Для тебя я пойду и на это.
Она крепко обхватила себя за плечи, словно в любую секунду могла упасть, и встала. Жизнь снова требовала от нее напряжения всех душевных сил. Сев возле туалетного столика, она поправила ночную сорочку. Папочка должен быть доволен ее внешностью. Настроив коммуникационный имплантант, она послала вызов отцу. Зеркало над туалетным столиком замерцало и превратилось в телеэкран. Еванжелин села таким образом, чтобы на мониторе отца были видны только ее голова и плечи. Экран перед ней мигнул, и появилось изображение отца. Грегор Шрек сидел в спальне, одетый в длинный шелковый халат, который, однако, не мог скрыть изъянов его оплывшей фигуры. Увидев, что его вызывает дочь, он улыбнулся, глубоко посаженные глаза сузились до щелочек.
— Еванжелин, дорогая моя, я же сказал, что скоро приду к тебе. Нам уже не терпится, да?
Его голос был таким же жирным и отвратительным, как и он сам, но Еванжелин сохранила доверчиво-благодушное выражение лица.
— Папочка, мне нужна твоя помощь. В мои апартаменты прибыла Адриенн Кэмпбелл. Она единственная, кто остался в живых после нападения Вольфов на штаб-квартиру ее клана. Она ранена и сейчас в очень тяжелом состоянии. Я позволила ей вызвать на помощь одного из дальних родственников. Он уже мчится сюда вместе с несколькими друзьями. Прошу тебя, распорядись, чтобы их пропустила охрана.
Шрек недоуменно поднял брови:
— Я никогда не знал, что Адриенн Кэмпбелл была твоей подругой.
— Мы не близкие подруги. Как-никак, она из клана Кэмпбеллов. Но, по-моему, ей больше не к кому обратиться. Кроме того, я всегда испытывала антипатию к Вольфам. Вспомни, какие грубости они позволяли по отношению к тебе.
— Да, иногда они вели себя оскорбительно… Но, право, я не знаю, дорогая. Вмешательство в чужие родовые разборки не приведет ни к чему хорошему, а Вольфы, безусловно, одержат верх в этой драке. Когда Кэмпбеллы будут раздавлены, Вольфы окажутся на вершине власти, и только дурак испортит перед этим с ними отношения.
— Я прошу тебя об этом как об особом одолжении, папочка.
— В самом деле, дорогая? — Шрек, не вставая с кресла, слегка подался вперед. — И ты будешь мне благодарна за это?
— Я оденусь так, как ты пожелаешь, и ни в чем не буду тебе отказывать. Я буду самой любящей и послушной дочерью.
— Я рад этому, дорогая. — Шрек улыбнулся. — Ну хорошо, я прикажу, чтобы этого щенка Кэмпбелла пропустили. Но за это ты должна быть ласкова с папочкой.
— Да. Можешь не сомневаться.
Еванжелин прервала связь, лицо Грегора Шрека исчезло, а на его месте, в зеркале, возникло ее собственное отражение. Внимательно вглядевшись в это холодное, полное решимости лицо, она с трудом узнала себя. Лицо в зеркале принадлежало какой-то другой женщине. Но разве не становилась она другим человеком, принимая в своей спальне отца? Она отвернулась от зеркала и устало посмотрела на Финлэя. Он в задумчивости сидел на краешке кровати, оперевшись подбородком на сцепленные в замок руки. На его одежде еще не высохла кровь, в том числе и от собственных ран. Он никогда не узнает, чего ей стоило выполнить просьбу. Он и не должен знать об этом. Если бы он узнал, то, жертвуя своей жизнью, расправился б с отцом, а она не могла этого позволить. Отец заслуживал смерти, но только не вместе с Финлэем. Правда, сохранится ли после всех этих страшных событий их чувство?
— О чем ты думаешь? — тихо спросила Еванжелин.
— О своей семье, — не поднимая глаз, ответил Финлэй. — Все мертвы. Только теперь я понял, как мне их не хватает. Умер отец, который так и не узнал обо мне всей правды. Погибли Уильям и Джеральд. Всю жизнь они были рядом со мной, всегда были готовы прийти на помощь. Теперь все ушли, я остался один. Теперь я даже не Кэмпбелл. Я не знаю, кто я такой.
— Ты — мужчина, которого я люблю, — сказала Еванжелин. — Мужчина, который любит меня. В твоей жизни осталась я. Или этого недостаточно?
Финлэй резко поднял глаза:
— Я всегда говорил тебе, что мне не надо никого другого! Потеряв всю семью, я только сильнее почувствовал это. Я люблю тебя, Эви, какие могут быть сомнения! Но я любил и своих близких, а когда они погибли, умерла и какая-то часть меня самого. Привычное течение моей жизни нарушилось, и я попросту не знаю, что делать.
Еванжелин одним движением поднялась на ноги:
— Мы продолжим жизнь вместе. Придя в подполье, ты обретешь для себя новую цель. Так, как это произошло со мной. А теперь надо уходить. Я думаю, будет лучше, если до прихода твоего кузена с маленькой армией мы исчезнем.
— Выходит, мы оставим Адриенн в регенераторе? — нахмурился Финлэй. — А как на это прореагирует твой отец?
— Я сумею все объяснить ему. Пойдем же, Финлэй. Мы сделали все, что от нас зависело.
— Ты права, — Финлэй поднялся с постели. — Я должен расстаться с ней. Веди меня, Эви!
— Вот это слова настоящего мужчины, — улыбнулась Еванжелин. Она отодвинула туалетный столик с зеркалом, и в глубине за ним автоматически включился свет, освещая кабину потайного лифта. — Этот лифт смонтировали на случай пожара. С помощью моих друзей-кибератов я удалила информацию о нем из нашей компьютерной сети, и теперь о его существовании, кроме меня, никто не знает. На лифте мы спустимся в цокольный этаж башни. Там есть тоннель, соединяющийся с подземными коммуникациями города, — это самый короткий и безопасный путь в подполье. Я пользовалась им много раз. Идем со мной, если ты наконец готов отцепиться от юбки своей жены.
Финлэй подошел к Еванжелин и хотел обнять ее, но, заметив холодный, неприветливый взгляд, опустил руки.
— Извини. Я очень ценю, что ты делаешь для меня, для нас. Но я не могу бросить Адриенн, зная,
