обыденного человеческого сознания. Роботы не имели инстинкта самосохранения, поэтому бой отличался неистовой, нечеловеческой яростью. В стальную обшивку впивались острые крюки, суставчатые конечности разрывали пружинящий металл. На экране появились металлические головы с горящими, словно угли, глазами, стальные скелеты с усеянными шипами нунчаками. Все шумы перекрывал рев мощных двигателей и скрежет разрываемой стали. Машины бились до полного разрушения, а потом победители втоптали в землю побежденных и отправились на поиски новых жертв. Никто не оплакивал павших, никто не восхвалял победителей. Эта бесконечная бойня была лишена смысла и чувства, машины противостояли машинам, доказывая свою эффективность.
Дрэм бесстрастно созерцал эту картину. От такого противника нельзя было ждать милости или уважения, он не имел представления о чести и славе. Он шел на врага, не считаясь с потерями, двигаясь по своим и чужим останкам. Человеческое тело не смогло бы противостоять этим железным лапам. Именно поэтому их создавали, испытывали и запускали в производство. Древнее, как человеческий род, искусство убивать не знало предела в своем совершенствовании.
Вся информация о сражении поступала в компьютеры, которые определяли, какие машины оказались наиболее эффективными и живучими и почему. Выкладки компьютеров позволяли создать новое поколение боевых роботов, направляемых против врагов Империи во имя идеалов человеческой цивилизации. Дрэм искоса посмотрел на императрицу. Зрелище пришлось ей по душе. Она всегда больше доверяла технике, чем человеку. И, надо признать, не без оснований. Машины не обладали такой смекалкой и гибкостью, как морские пехотинцы, киборги или боевые экстрасенсы, но в рамках своих возможностей они беспрекословно выполняли приказы и, как правило, достигали поставленной цели. Это в первую очередь касалось планет, где человек был беспомощен без поддержки сложной техники. Решающее слово в определении наиболее перспективных моделей оставалось за компьютерами, но Лайонстон не упускала возможности высказать свое субъективное мнение. Война была слишком серьезным государственным делом, чтобы полагаться только на оценку электронного разума.
— Весьма впечатляюще, — выразил свое мнение Дрэм.
— Я полагаю, да, — сказала Лайонстон, не отрывая глаз от экрана. — Учитывая те расходы, которые понесла государственная казна, они должны были по крайней мере обеспечить хорошее зрелище. Я рада, что на тебя это произвело впечатление, хотя я, в общем-то, осталась равнодушной. Они способны к разрушению, но я ожидала большего. Я рассчитывала, что конструкторы проявят больше изобретательности. Правда, конструируя «умные машины», надо ставить предел собственной фантазии. Если их сделать чересчур смышлеными, они быстро найдут дорогу к планете Шуб. А если они будут чересчур тупыми, их обведет вокруг пальца любой солдатик. Оптимальный уровень их возможностей достигается только экспериментами, а это стоит немалых денег. Ты, наверное, слышал, какой вой поднимает парламент, когда я зачитываю свое бюджетное послание. Можно подумать, это деньги из их собственных карманов! Но войну будущего нельзя вести вчерашним оружием, и поэтому я стараюсь не опускать планку.
— Тебе лучше знать, — сухо сказал Дрэм. — Ты потратила столько времени и сил на совершенствование собственного тела. У тебя столько имплантированных органов, искусственных приспособлений и телесных аномалий, что ты вполне можешь считать себя андроидом.
— Я должна быть лучшей, — сказала Лайонстон, отворачиваясь наконец от экрана и глядя на Дрэма. — У меня есть не только враги, но и гордость. И, пока жива, я не позволю кому-то превзойти себя в чем бы то ни было.
— Количество искусственных органов и приспособлений регламентировано законом, — сказал Дрэм. — Ты собственноручно подписала его.
— Законы существуют для черни. Пойдем со мной.
Она порывисто встала с кресла и направилась в спальню. Дрэм в задумчивости последовал за ней. Лайонстон не облачилась в свои обычные соблазнительные наряды, поэтому он мог с уверенностью предположить, что в ее намерения не входило заниматься сексом. Дрэм пожал плечами. Прежде он не раз ошибался в Лайонстон и не был застрахован от этих ошибок в будущем. Так он дошел до самой двери в спальню, и следовавшие за ним по пятам фрейлины злобно зашипели. Спальня была единственным помещением, куда Дрэм и Лайонстон могли войти без сопровождения. Императрица не возражала против их присутствия, но они начинали вести себя просто невыносимо.
Дрэм вошел в спальню и захлопнул двери перед самым носом фрейлин. Лайонстон в задумчивости остановилась возле кровати. Дрэм подошел к императрице сзади и обнял ее. Она резко отстранилась:
— Нет, Дрэм. Сейчас время для серьезного разговора, а не для ласки.
Дрэм вновь обнял ее, прильнув лицом к ее шее:
— Ты уверена?
— Довольно, Дрэм, — сказала Лайонстон. — Ну, отпусти же меня.
Он усмехнулся и обнял ее сильнее. Его руки чувствовали, как податливо ее тело. Императрица напряженно выпрямилась:
— Дрэм, «разрядка»!
Слово-пароль прокатилось по его сознанию как раскат грома, и его руки безвольно обвисли. Теперь он был способен только стоять и ждать, пока она вновь не вернет ему способность распоряжаться телом. Лайонстон оттолкнула его от себя, а потом отвесила ему две звонкие пощечины. Ее удары были настолько сильными, что из рассеченной губы потекла кровь. Он принял это наказание как должное. Даже в его мозг были вживлены особые имплантанты, позволявшие управлять эмоциями. Зная это, Лайонстон чувствовала себя неуязвимой.
— Если ты еще раз позволишь себе что-нибудь подобное, я найду способ тебя окоротить, — сказала она спокойно. — Я воспользуюсь таким паролем, о котором ты не подозреваешь, и твои вопли услышат даже за этими стенами. Дрэм, «очнись»!
Он опять мог владеть своим телом, но от неожиданности едва не упал. С трудом уняв бившую его дрожь, он заставил себя поклониться Лайонстон. Она ответила ему пренебрежительным кивком.
— Вот так-то лучше. — Она присела на край ложа и улыбнулась. — Можешь мне поверить, ты единственный, с кем я позволяю себе расслабиться. Тебе это льстит, правда?
— Я испытываю от этого сложное чувство, — ответил Дрэм. — Хотя едва ли могу сказать, что слово «льстит» здесь уместно.
«А если бы ты знала, о чем я думаю, то не позволяла бы себе расслабляться и пренебрегать мерами безопасности. Хотя я запрограммирован против того, чтобы причинить тебе вред, в любой программе можно найти лазейку, надо лишь хорошенько подумать».
На лице Дрэма появилась улыбка беспечного повесы, Лайонстон тоже не смогла сдержать улыбки. По правде говоря, Дрэм тщательно следил за выражением своего лица. Все его мысли должны были быть надежно скрыты. Он чувствовал, что где-то совсем рядом установлен блокиратор биополя, но это была лишь мера общей предосторожности. Про телепатические способности своего фаворита Лайонстон до сих пор не знала. Знай об этом, она бы не успокоилась, пока не вытянула из него формулу препарата экстрасенсов. Не погнушалась бы никакими средствами. Если, конечно, она уже не выведала ее у кого-то другого.
Дрэм, однако, решил больше не думать об этом. В присутствии Лайонстон он запрещал себе размышлять о многих вещах, даже будучи уверенным, что поблизости нет экстрасенсов. Появившийся здесь экстрасенс мог бы проникнуть не только в его, но и в ее сознание. Заметив, что Лайонстон внимательно смотрит на него, Дрэм сосредоточился. Когда она заговорила, в ее голосе не было и тени беспокойства, и все же от Дрэма не ускользнула тревожная озабоченность, мелькнувшая в ее глазах.
— На нас наступают пришельцы, Дрэм. Два вида, о которых прежде мы ничего не знали. Уровень развития их цивилизации намного опережает наш. Это угроза для всей Империи. И я прокляну себя, если позволю хоть кому-нибудь встревать в мои планы по защите государства. Мы не можем позволить себе такую роскошь, как раскольническая демагогия. Именно поэтому я собираюсь объявить во всей Империи чрезвычайное положение и наделить себя чрезвычайными полномочиями. Я думаю, что парламент и Совет лордов не рискнут разжигать гражданскую войну, когда всем нам угрожает нашествие пришельцев. Их они боятся еще больше, чем меня. А мои люди в ведомстве пропаганды позаботятся, чтобы страх перед пришельцами становился все сильнее… — Она мрачно усмехнулась. — Если бы я знала, какую хорошую услугу могла оказать мне угроза нашествия, давно бы сама придумала нечто подобное!
