— Мак, они не дотянут до берега, им придется совершить вынужденную посадку на воду. Мы уже над океаном, — заметила Джослин. — У нас самих топлива тоже негусто, — тихо добавила она.
Два корабля падали в море, двигатели тормозили их падение. Дотянуть до берега они даже не пытались — до него оставалось не меньше десяти километров. Реактивные двигатели коснулись воды, и на несколько минут клубы пара скрыли корабли из виду.
Раунио прислушался, поправив наушники, и доложил:
— Оба корабля сели благополучно. — Он гордо усмехнулся. — «Полосы» вел мой сын — ручаюсь, он классный пилот. Теперь с ним все в порядке.
«Дядя Сэм» висел над крылом своего гигантского противника и был единственным кораблем в небе над «Левиафаном», если не считать нескольких отставших истребителей. Пламя двигателей прожигало крыло «Левиафана». Наш корабль слегка покачнулся, и Джослин выровняла его.
— Мак, кажется, мы уже…
Ее прервал взрыв. Мощная волна отбросила нас высоко в воздух над кораблем и вышвырнула из зоны взрыва.
Гардианы слишком понадеялись на прочность обшивки своего корабля. Камеры в крыльях «Левиафана» они заполнили водородом — самым легким, летучим и воспламенимым из газов.
Запустив двигатели на полную мощность, Джослин провела нас над горящим кораблем. Левое крыло почти полностью скрывало пламя. «Левиафан» болтался и кренился во все стороны. Огромный кусок крыла вдруг отвалился и начал лениво падать в море. «Левиафан» стал неуправляемым и описал длинную дугу, вновь разворачиваясь к земле, теряя высоту и скорость. Мы держались неподалеку, наблюдая за смертью небесного чудовища, гигантского корабля, страшного противника.
Он падал все ниже и ниже, теперь уже быстрее, приближаясь к линии побережья на высоте шестисот метров. Очередным взрывом оторвало огромный многотонный кусок левого крыла, и тот рухнул вниз, как огненный шар. Воздушной волной сорвало хвостовой плавник, и он упал в сторону кормы, но еще цеплялся за корабль искореженными остатками опор. Вскоре и он обрушился на землю, подняв столб песка и земли, смешанный с травой и ветками. Плавник оставил на земле длинную, глубокую борозду и замер.
«Левиафан» врезался в землю с силой, потрясшей почву, море и даже небо.
Как гора, внезапно оторвавшаяся от основания, «Левиафан» катился, подпрыгивал и разваливался на части, пламя от которых вздымалось на несколько километров в небо. Эти обломки казались маленькими по сравнению с «Левиафаном», но каждый из них был больше «Джослин-Мари». Падая, они зарывались глубоко в землю.
Медленно и постепенно после длительной агонии последние конечности измученного монстра застыли на месте и были охвачены пламенем. Огонь с них перекинулся на траву, деревья, саму почву — все вокруг съеживалось от невероятного жара. Этому огню предстояло полыхать еще несколько часов.
С ужасом и недоверием мы наблюдали, как устроенная нами бойня завершается нашей победой.
Победа была абсолютной и окончательной.
Я вытянулся в кресле и мысленно уставился сквозь потолок кабины доброго старого «Дяди Сэма» в чистое небо над головой.
Мы победили…
— Веди его на посадку, Джослин, — тихо произнес я. — Снижайся и дай ему отдохнуть.
20
Мы с Джослин брели рука об руку вдоль пустынного берега моря. Впереди, у залива, едва виднелся силуэт «Полос», приведенных к причалу. «Звезды» увели в док за несколько километров отсюда, ожидая, пока появится возможность поднять шлюпку с воды.
Наступал поздний вечер длинного дня Новой Финляндии, солнце бросало теплый алый отблеск на воду впереди нас. Джослин заметила неподалеку знакомую фигуру, и мы направились к ней, поглядывая в небо.
Первая бесшумная, отдаленная вспышка появилась, когда мы подошли к Джорджу. Вспышка возникла высоко в небе, над заходящим солнцем. Джордж стоял, уставясь на нее. Заметив нас, он лишь молча кивнул.
Мы, все трое, застыли рядом. Вапаус вышел из-за горизонта и поплыл к нам, как дружелюбный ночной сторож. Я повернулся и оглядел землю, где громадными безобразными грудами среди обугленных лугов еще лежали обломки «Левиафана».
Ближайший городок, Випурии, был снесен почти до основания. Еще несколько городов — Маннергейм, Новый Хельсинки и другие — сильно пострадали во время войны. Завтра же пора было начинать отстраивать их заново.
Сотни, тысячи, десятки тысяч людей были мертвы, еще больше — смертельно ранены. Погибли герои и трусы — большинство их будет забыто, и лишь несколько останутся жить и после смерти. Планета покрылась шрамами, была опалена, залита кровью, но осталась цела.
Все было кончено.
Можно было, конечно, сказать, что те тысячи погибших жили ровно столько, сколько им было уготовано судьбой, что они внесли свой вклад в общее дело и погибли с честью. Можно было повторить давнее высказывание о том, что древо свободы в очередной раз окропила кровь патриотов.
Но сейчас нам было тягостно думать о победе или о поражении, вообще о войне. Все, что я знал наверняка, — то, что я еще жив и свободен и почти не испуган.
В небе вдруг появилась еще одна вспышка, и Джослин взяла меня за руку. Радиоволны несли незримые команды от уже исчезнувшей машины, и ракетные установки, космические роботы-убийцы, погибали. Они кончали жизнь самоубийством — последним средством отчаявшегося безумца.
Джордж вздохнул и похрустел пальцами, словно ему не терпелось что-нибудь делать руками, ремонтировать, строить.
— Это рушатся стены тюрьмы. Я сам помогал их строить и, слава Богу, помог уничтожить. Скоро сюда прибудет подкрепление, а потом вы — нет, мы выбьем их со Столицы. Там найдется немало людей, которые будут рады победе нашей стороны, стороны Лиги.
— Мы непременно победим.
— Мак, Джослин, этой маленькой планетке чертовски повезло: здесь появились вы. Теперь в вашу честь здесь будут называть целые города. Окажись на вашем месте кто-нибудь другой, финнам было бы нечего и надеяться на победу.
— Нам пришлось победить, Джордж. Гардианы могли напасть на другую планету, завоевывать все больше систем. Пусть они победили всего на двух или трех планетах — угроза, которую они представляли, была той самой последней каплей, что сплотила Лигу, сделала ее сильнее, чем считали народы.
— Может быть. Но вы двое спасли миллионы жизней и не дали этой чуме охватить другие планеты.
— Пожалуй, с нас хватит, — улыбнулась Джослин и сжала мою руку.
— И вскоре они будут окончательно побеждены, — произнес Джордж, и я понял, каких трудов стоило ему называть гардианов «они». Он пытался освободиться, но его еще сковывали прежние запреты.
— Нет, не так, — возразил я, высвободил руку из ладони Джослин и зашел в воду, предоставив ей плескаться о ноги.
— Небеса огромны, — продолжал я, — и пока человечество способно путешествовать по ним, пока люди вольны лететь туда, куда они хотят, найдутся те, кто пожелает править и завоевывать, кто будет одержим жаждой власти и алчностью. На этот раз мы победили их. И пока существуют мужчины и женщины — пусть всего несколько, — которых судьба других людей волнует больше собственной, люди, которые готовы пожертвовать жизнью, чтобы спасти ребенка, — до тех пор мы сможем побеждать их вновь.
Я вспомнил про Пита Гессети и его слова о наших пропавших товарищах, экипаже и пассажирах «Венеры». Их держали там, на планете гардианов, Столице. В этом я был уверен. Они ждали, когда мы найдем их, когда выследим гардианов, обнаружим их логово и освободим его узников. Успокаиваться было еще рано.
1
Характеристика течения газа с большими скоростями, равная отношению скорости течения и скорости звука в той же точке потока.
