И начал подниматься на ноги, совсем не ощущая той уверенности, которая была в его словах. Стоять на тропке оказалось несложно, особенно если смотреть перед собой. Он сделал шаг, и колодец осклабился, потирая то ли руки, то ли каменные челюсти, — словно учуял, что его время приближается.
Они прошли немного к выходу, изредка переступая через безвольные тельца горгулей. Ренкр и хотел бы помочь им, но не мог заставить себя остановиться. Скарр, кажется, испытывал то же самое.
И вот сейчас, когда примерно полпути уже было пройдено, долинщик внезапно понял, что они поторопились. Потому что без проводника двум великорослым чужакам все равно было не найти ни выхода из вертикали, ни пещеры Ворнхольда, ни селения горян. Ренкр посмотрел вниз, на маленькие, нелепо изогнутые тельца мастеров, сорвавшихся со стены, не выдержавших расставания с Горой, — и подумал: не исключено, что все их знакомые горгули лежат сейчас там. Но промолчал и пошел дальше — что толку раньше времени расстраивать тролля.
Они добрались-таки до того места, где тропка переходила в ровную, довольно обширную поверхность, и Ренкр, не удержавшись, присел — и уперся руками в твердь — это стоило того. Скарр примостился рядом, переводя дух.
— И что дальше?
Ренкр пожал плечами:
— Дождемся, пока мастера придут в себя, отыщем Гунмеля, Сирэма или Рафкри и попросим, чтобы они провели нас к выходу.
Тролль выразительно посмотрел вниз, где лежали упавшие горгули, но ничего не сказал.
Бурчание у Ренкра в животе прервало их невеселые размышления. Больше всего сейчас хотелось есть и пить, и тролль с альвом направились туда, где вертикаль соединялась с мертвым Сердцем Горы. Здесь по стенкам ползало несколько фосфоресцирующих насекомых; они уже снова начали светиться, и лишь увидев это свечение, Ренкр подумал, что в Сердце должно быть темно — однако темно там не было. Тогда он обратил внимани на то, чего поначалу не заметил,
— на шарики-мо, висевшие под самым потолком и излучавшие мерное, пусть и не очень яркое, свечение. Оно-то и разгоняли тьму в Сердце.
Вдвоем Скарр и долинщик изловили нескольких мокриц и съели, не испытывая особого отвращения — голод брал свое. Потом они вернулись обратно и начали терпеливо ждать, когда же мастера очнутся. Песнь далась им тяжелее, чем великорослым чужакам, видимо, потому, что горгули были сильнее привязаны к Горе — ибо глубже проникли в ее суть.
Но вот один за другим мастера стали приходить в себя. Они поднимались и начинали пробираться к выходу. Судя по их блуждающим глазам, по неуверенным, медленным движениям, горгули еще не совсем оправились от того переживания, которое им довелось испытать. Они не замечали сидевших у стены Ренкра и Скарра, проходили мимо, а те все не решались побеспокоить горгулей.
Но вот Скарр тронул альва за плечо и указал на торец гигантской стены-перегородки, по которому брело несколько мастеров. Лицо одного из них показалось Ренкру смутно знакомым. Присмотрелся…
Трудно было поверить, что это Гунмель, раньше такой жизнерадостный и деловитый, полный энергии, — теперь он скорее напоминал жалкую тень того прежнего Гунмеля!
Ренкр поднялся и подбежал к мастеру, бережно обнял за плечи и отвел в сторонку. Усадил рядом с троллем и заглянул в светло-малиновые глаза, надеясь отыскать в них хоть кроху разума. Гунмель вздохнул и перевел на него взгляд, в котором скользнула нотка узнавания.
— С тобой все в порядке? — заботливо спросил альв.
Горгуль кивнул и свернул оба уха в трубочки.
— Где Сирэм? — вмешался Скарр. — И Рафкри?
— Сирэм? — Голос Гунмеля шелестел опавшим листом. — Он ушел вслед за Песней. Я был рядом. Я… Я не смог уйти.
— В этом нет ничего страшного, — попытался утешить его Ренкр.
— Есть, — мастер не возражал, а лишь констатировал факт. — Есть, просто ты этого не понимаешь… и никогда не поймешь. Потому что ты не горгуль. …А теперь, — добавил он, — теперь Гора мертва и мы должны будем уйти.
— Куда? — удивился Скарр.
— Не знаю. Куда-нибудь. В конце концов, Транд смог уйти — и живет ведь, ничего с ним не случилось. Самое страшное не это, — прошептал Гунмель почти неслышно. — Самое страшное — то, что слез больше нет, и боли нет, и вообще ничего больше нет — внутри пустота. И меня тоже — уже нет. Я знаю вас, я знаю — помню — все, что было, но меня прежнего в этом теле — ни капли. Я мертв. И все мы, мастера Эллин-Олл-Охра, все мы теперь мертвы. Мы сделаем, что должно, и уйдем.
— Но мы — мы ведь пели вместе с тобой — и в нас нет этой пустоты, — возразил Ренкр.
— Я же говорю, вы не поймете, — бесстрастно произнес Гунмель. — Мы жили Горой… Вы не поймете.
— Ты выведешь нас отсюда? — спросил Скарр.
— Пойдем. — Гунмель поднялся; его мо, висевшее до того мгновения чуть в стороне, словно боялось помешать, подплыло, освещая им путь.
— Вот и все, — молвил Гунмель. — Дальше вам придется добираться самим — как-то же вы сюда попали.
— Вот и все, — подтвердил Ренкр. — Ты-то как теперь?
Горгуль пожал плечами и свернул уши трубочками, затем развернул и произнес тихим, тусклым голосом:
— Закончим дела в Горе, наведем порядок (насколько это будет возможно) и уйдем… куда- нибудь.
Они стояли у выхода из вертикали, ее темное отверстие чернело за спинами, а впереди плескалась вода, с силой безумца ударяясь о каменный берег. Ренкру не хотелось уходить, расставаться с мастерами, тем более в такую час, когда им было тяжелее всего. Ему начало казаться, что он прощается с горгулями навсегда, а ведь так хотелось поговорить с Рафкри о Транде, так хотелось узнать поближе о жизни мастеров! Он привязался сердцем своим к симпатичному малорослому народцу — горгулям. И поэтому не хотелось уходить — но идти было нужно.
— Ну, — молвил Гунмель, — кажется, за вами приплыли.
Он указал рукой на воду. Блестящая поверхность реки дрогнула, разрываясь на множество брызг- осколков, и они увидели плавник динихтиса. Плавник был немного потрепан — видимо, и сюда дошли отголоски случившейся трагедии, даже под водой отыскали себе мишени… А может, динихтис просто подрался с соперником из-за самки.
Так или иначе, больше не было причин оставаться — ни единой.
Ренкр присел, чтобы Гунмелю не приходилось задирать голову, и положил ладонь ему на плечо:
— Ты… живи. Гора мертва, но ты — живой, поэтому — живи! Слышишь?!
— Слышу…
Ренкр легонько сжал плечо Гунмеля, встал и пошел к воде, не оборачиваясь. Динихтис воодушевленно плеснулся и подплыл поближе, чтобы альву было удобнее залезть.
За его спиной попрощался с мастером молодой тролль — попрощался и поспешил следом.
Взобравшись на мокрую, скользкую спину рыбы, долинщик повернулся и бросил взгляд на каменную площадку и вход в вертикаль — там уже никого не было.
«Ты знаешь, — подумал Ренкр. — И Транд тоже знал. И Вальрон. Вы все знали — но что?!»
Глаз Горы, закрываясь, таки натворил дел. Ренкр и Скарр выяснили это очень скоро — когда тоннель, раньше наполненный речкой лишь до половины, теперь вдруг опустил свой потолок едва ли не к самой речной поверхности. Динихтис, видимо, имел слабое представление о потребностях пассажиров, поэтому иногда им приходилось плыть, почти полностью скрывшись под водой и стараясь держать наверху нос. Смотреть было просто невозможно из-за брызг, так что в конце концов Ренкр стал закрывать глаза и вдыхать побольше воздуха
— когда сие представлялось возможным.
