— Сейчас посмотрим.
Евгений Максимович снял с полки довольно толстый том в твердой картонной обложке под названием «Невозможная цивилизация».
— Это сборник научно-популярных работ, — пояснил он. — Тут есть ссылки на источники…
Он перелистал книгу с конца и задержался на фотографии, воспроизводившей титульный лист старинного издания.
— Вот… Сочинение некоего Ивана Ивановича Бахтина, именуемое «Вдохновенныя идеи». Выпущено типографией господина Иоаннесова… Господи, Иванов, что ли?.. В Санкт-Петербурге в 1816 году. По-моему, достаточно раритетная вещь, чтобы потрудиться ее разыскивать. А по-вашему?
— Подходит, — кивнул Кремнев.
— Значит, на охоту, — подвел итог Мартов. — Кстати, «москвичонок» не барахлит?
— Коробка передач постукивает.
— Увы! Ничего лучшего я вам предложить не могу. У меня же не автосалон…
— Да все в порядке, — махнул рукой Кремнев. — Ездит, и ладно.
— С автоинспекцией проблем не было?
— Остановили один раз. Те документы, что вы мне дали, сработали отлично.
— Они настоящие, Александр Андреевич. — Мартов улыбнулся. — Ну что же, пора разъезжаться по адресам. Жаль будить Зою Арсеньевну…
— Оставим ей записку.
— Правильно.
Кремнев нацарапал пару строк в записной книжке, вырвал листок и положил его на тумбочку возле дивана, где спала Зоя. Он невольно залюбовался изящными линиями худенького тела спящей женщины, трогательной ямочкой на щеке…
Сначала Кремнев направился к Андрееву, следуя не столько алфавитному, сколько географическому принципу: Андреев жил ближе. Не застав никого дома, он поехал в Черемушки, к Зимину. На четвертом этаже архитектурного шедевра эпохи зрелого застоя он позвонил в дверь и услышал опасливое:
— Кто там?
— К Виктору Михайловичу Зимину… Коллега, по делу.
— Виктора Михайловича нет, — ответил женский голос. — Может быть, ему что-нибудь передать?
— Да, пожалуй… — Кремневу надоело орать через дверь. — Отоприте, я безопасен.
Прошло несколько секунд, в течение которых Кремнева, очевидно, разглядывали в глазок. Последовало решение в его пользу, и дверь распахнулась. Растрепанная женщина средних лет в домашнем халате пригласила гостя в квартиру.
— Извините, — пробормотала она, — и за мой вид, и за то, что не сразу открыла. Понимаете, Виктор Михайлович уже год как в Бельгии, и его коллегам это известно…
Завершение фразы сопровождалось подозрительным взглядом.
— Ах, вот как, — разочарованно сказал Кремнев, сразу потерявший интерес к Зимину. — Я не знал. Я недавно приехал из Санкт-Петербурга…
— Но он регулярно звонит, — продолжала женщина, заметно успокаиваясь. — И я могу передать ему…
Она выжидательно умолкла. Собственно, Кремнев предпочел бы уйти, но теперь это выглядело бы странно. Придется пускаться в объяснения.
— Тут такое дело, — начал он. — Возможно, вы слышали о смерти профессора Стрельникова…
— Конечно… Это большая потеря для науки… И для моего мужа. Они были друзьями, хотя и редко встречались.
— Видите ли, профессор Стрельников просил меня прислать ему редкую книгу… Я выполнил просьбу, а тут случилось несчастье, и после смерти профессора эту книгу разыскать не удалось. Она нужна мне для работы… Профессор как-то упоминал при мне о Викторе Михайловиче, я узнал адрес от институтского знакомого и вот рискнул приехать — думал, может, моя книга у Виктора Михайловича… Жаль, что мой знакомый сразу не сказал мне, что Виктор Михайлович в Бельгии, тогда бы я не беспокоил вас понапрасну. Но, вероятно, он решил, что я в курсе и хочу повидаться именно с вами. Приношу извинения и… до свидания!
— Подождите, — сказала женщина с сочувственной интонацией. — Так вы считали, что профессор Стрельников мог одолжить вашу книгу моему мужу?
— Ну да… Они работали по близкой тематике…
— Если дело в этом, есть еще один человек, у которого могла оказаться книга. Наш сын, Игорь.
— Игорь?
— Вы ничего не слышали о нем от профессора Стрельникова?
— Нет.
— А между тем Игорь, можно сказать, его любимый ученик… То есть был учеником. Правда, он два года провел в Англии, но вот недавно вернулся и, кажется, виделся с профессором. Да, Игорю профессор вполне мог спокойно доверить редкую книгу. Их взаимоотношения выходили за рамки наставничества… Покойный профессор стал для Игоря чем-то вроде второго отца. А с дочерью Стрельникова, Мариной, у Игоря как будто даже что-то намечалось… И хорошо бы, такая славная девушка, осталась совсем одна…
— А как бы мне поговорить с Игорем? — спросил Кремнев тоном, уже лишенным разочарованного безразличия.
— Он живет отдельно, у него своя квартира… Телефона нет, я дам вам адрес. Сошлитесь на меня…
— Спасибо, — искренне поблагодарил Кремнев, когда женщина вручила ему тетрадный листок с адресом. — Сегодня же зайду.
— Передайте ему, чтобы позвонил, лентяй эдакий! До автомата ему дойти — целый подвиг!
— Непременно передам, — поклонился Кремнев.
Да обратном пути он еще раз заехал к Андрееву, которого снова не застал, но сделал это больше для очистки совести. Интуиция, профессиональное чутье, опыт — все подсказывало, кричало ему: Игорь Зимин! Конечно, возможность ошибки существовала, но уж очень хорошо все сходилось. Любимый ученик, два года пробыл вдали от России (достаточно, чтобы выпасть из поля зрения заинтересованных лиц), да и личные отношения с дочерью профессора что-нибудь да значат…
Исполненный надежды, Кремнев прибыл в «оперативный центр», куда уже успел возвратиться и Мартов.
39
Телепередача с участием генерала Болотова близилась к концу. Она транслировалась лишь на Москву и область, но популярность и влияние генерала росли так стремительно, что недалек был день, когда выступления Болотова начнут передавать и общероссийские каналы. До сих пор ОРТ и РТР ограничивались фрагментами речей генерала да иногда освещали его эпатажные демарши в Государственной Думе. Однако многим становилось понятно: на политическом небосклоне вспыхнула сверхновая звезда. Болотов — сила, с которой грех не считаться…
Плотный и приземистый, похожий, по мнению одних, на медведя (если не на борова), а по мнению других — на настоящего русского витязя, Болотов говорил веско, уверенно, решительно.
— Суммируя вышесказанное, я делаю выводы, которые одновременно являются ключевыми пунктами моей программы. Они таковы. Первое. Хватит мириться с униженным положением пенсионеров, врачей, учителей, шахтеров и вообще доброй половины жителей России. Мы обязаны не просто поднять жизненный уровень населения, а поднять его резко. Популизм, прекрасные мечты, благие намерения? Нет! Имеются совершенно реальные пути для этого. Прежде всего я считаю необходимым сократить огромные расходы на космические программы, неперспективные научные исследования, никому не нужные амбициозные
