– В город.
– Зачем?
– Люська! – сказал я. – Пожалуйста! Иди к автобусу! Не до тебя сейчас!..
– Я прошу тебя, Люся… – поддержал меня Гриша.
– Никуда я не пойду! – отрезала она. – Господи, да что же это такое! Все бросили, вещи бросили… Почему забрать сумку из автобуса?.. Я никуда не пойду, пока вы мне все не объясните, слышите?
– Что тебе объяснить? – взорвался я. – Ну, гонятся за нами! Гонятся, понимаешь?
– Кто за вами гонится?
– Инопланетяне! – рявкнул я. – С рожками! С ножками! С крылышками!.. Иди к автобусу!
– Не пойду!
Я открыл было рот и вдруг замер. Низкое, еле слышное жужжание прошло над деревьями и пропало где-то впереди. Нет, не пропало… Снизилось и загудело между стволами, мало-помалу приближаясь к нам. Кукушку – как обрезало. Я оглянулся на Гришу.
– Они? – одними губами спросил я его.
Гриша неопределенно потряс головой. Лицо серое, зубы стиснуты.
– Не знаю, – ответил он шепотом.
– Что ты вообще знаешь?.. – прошипел я, лихорадочно соображая, на какое расстояние мне поставить дальномер моей машинки.
Жужжание приближалось. Теперь уже не было сомнения, что идет оно прямиком на нас.
Гриша с Люськой стояли оцепенев – бери их голыми руками. Опомнясь, я толкнул их что было силы, и, отбежав шагов на десять от тропинки, мы втроем повалились в траву.
Жужжание выплыло из кустов, но я ничего не увидел. Звук двигался в метре над тропинкой, я мог показать пальцем, откуда он сейчас раздается, но там ничего не было. Просто звук.
Быстро посмотрел на Люську. Не дай бог в обморок упадет – еще и ее на себе тащить!.. Плохо я подумал о Люське. Так она и позволила себе упасть в обморок! Побледнела, вцепилась пальцами в ствол – чуть кору не сорвала…
Жужжание задержалось над тем местом, где мы только что стояли, потом снова двинулось и стало удаляться, но уже не по прямой, как раньше, а то и дело давая петли то в одну, то в другую сторону.
– Они… – хрипло сказал я, поднимаясь. – Сколько здесь живу, а такого ни разу не слышал… Ты когда-нибудь слышала?
Люська помотала головой. Вроде бы приходила в себя.
– Что это? – спросила она.
– Инопланетяне… – устало ответил я. – И Гриша твой – инопланетянин… Особо опасный преступник…
Она посмотрела на меня, потом на Гришу. Выражение лица у нее было самое жалобное.
– Не понимаю… – беспомощно сказала она.
– Люська! – взмолился я. – Ну не время сейчас! Я два месяца понять пытаюсь – и то до сих пор до конца не понял! А у нас нет двух месяцев! У нас минуты лишней нет, ясно тебе? Нам в город надо, к майору… Иди обратно, Люська! Иди к автобусу! Ну что нам, на коленях тебя просить?..
– Это очень опасно, Люся… – в отчаянии добавил Гриша.
В лесу ожила кукушка. Сказала один раз свое «ку-ку», а повторить так и не решилась. Можно понять птичку…
– Куда обратно? – встрепенулась Люська. – Туда? Я теперь туда не пойду!
– Да не тронет оно тебя! – сказал я. – Ты-то здесь при чем?
Чуть запрокинутое лицо ее на секунду застыло, и Люська вдруг стала до жути похожа на Рыжую, – только вот прическа другая… Нельзя нам ее с собой брать. Во-первых, в самом деле опасно, а во-вторых, попробуй угадай, что она отчудит в следующий момент…
– Я иду с вами! – решительно сказала Люська. – Только сначала вы мне все расскажете!
Ну вот… Так я и знал! Вне себя я выхватил из пачки сигарету и, не найдя в левом кармане спичечного коробка, полез в правый.
– Люська!.. – начал я.
– Я иду с вами! – Она повысила голос.
Ну вот что ты с ней будешь делать!
– Ладно, – буркнул я. – Гриша тебе все по дороге расскажет. Только громко не болтать, ясно? Гриша, где дрын? Я для чего его строгал? Чтобы ты его под деревом бросил?..
Недовольный, я выбрался на тропинку и зашагал, перекатывая в губах незажженную сигарету и машинально хлопая себя по всем карманам. Были же спички… Может, я их опять в сумку кинул?
За спиной у меня – сбивчиво, взахлеб, наперебой – говорили Гриша и Люська. Я не слушал. Вернее, слушал, но не их. Пока вроде ничего подозрительного… Будем надеяться, что ангелы нас потеряли.
Да что за черт – и в сумке тоже спичек нет!.. И тут я наконец вспомнил. Я же их собственными руками отправил на корабль к ангелам! Ну не дурак, а? Полный коробок!..
Я остановился, и разговор у меня за спиной мгновенно смолк. Обернувшись, я увидел, что Гриша с Люськой смотрят на меня во все глаза.
– Спички есть у кого-нибудь? – спросил я.
Они даже не сразу меня поняли. Напугал я их своей остановкой.
– Ненормальный, – еле выговорила Люська. – Разве так можно? Чуть сердце не разорвалось…
– Да что ты мне про сердце! – сказал я. – Спички у тебя есть?
– Нет у меня спичек! – отрезала она.
– А я не курю, ты же знаешь, – добавил Гриша.
Тоже мне грибники! В полном расстройстве я засунул сигарету в пачку. Это что же я теперь, до самого города без курева буду? Совсем весело…
Некоторое время Гриша с Люськой молчали. Потом заговорили снова.
– То есть как запрещалось? – дрогнувшим голосом переспрашивала Люська. – Говорить запрещалось? Ни с кем – ни с кем?..
Я так понимаю, что, когда выйдем на майора, она о Гришкиной планете больше меня знать будет…
Переход до Глубокой балки сожрал у нас почти весь остаток дня. Отвык я от таких маршей. Ну, куда это – почти десять километров пешком отмахать! Хорошо хоть без приключений. Вот только шмели нас часто пугали – жужжат похоже…
А приключения начались сразу же за Глубокой балкой.
Напрямик по стерне мы идти не отважились и решили просочиться по тонкой ниточке лесопосадки. Жужжание навалилось внезапно, сверху. Мы попадали на землю, и оно пошло кружить, становясь все громче и громче. Потом я – по какому-то наитию, не иначе – лег на пистолет брюхом, и звук остановился как бы в нерешительности. Поплутал по кустам смородины и, взвыв, ушел в поле. Некоторое время мы лежали неподвижно. Потом я сдул прилипший к губам жухлый листок и сел.
– Гриша, – позвал я. – Знаешь, в чем дело? Пистолет оно чует, вот что…
– Очень может быть… – отозвался он, тоже приподнимаясь.
– Но ведь я же не стрелял…
Гриша пожал плечами и не ответил.
– Да выбросьте вы его! – сказала Люська, с ужасом глядя на ярко-оранжевую игрушку.
– Нельзя, Люська, – с тоской проговорил я. – Никто нам без этой машинки не поверит…
17
Огромное тяжелое солнце, вишневое, как остывающий металл, почти коснулось краешком горизонта, когда мы втроем вышли наконец к старому щебкарьеру. Пологий, несколько раз оползавший
