Мандерли с Леобальдом Толхартом, спорить могу. — (Не больно-то им дорога твоя старая шкура.) — Нет, я оставлю девочку у себя… и ничего ей не сделаю, пока ты будешь меня слушаться. Ее жизнь в твоих руках.
— Праведные боги, Теон, как ты можешь? Ты же знаешь, что я обязан штурмовать замок, я дал присягу…
— Если твое войско на заходе солнца не отойдет от моих стен, Бет будет повешена. За ней на рассвете последует другой заложник, а на закате еще один. На каждой заре, утренней и вечерней, кто-то будет умирать, пока вы не уйдете. В заложниках у меня недостатка нет. — Не дожидаясь ответа, Теон повернул Улыбчивого и поехал обратно к замку. Сначала он двигался шагом, но при мысли о лучниках за спиной перешел на рысь. Маленькие головы смотрели на него со своих пик, ободранные и просмоленные, увеличиваясь с каждым ярдом, а между ними стояла маленькая Бет Кассель, плачущая, с петлей на шее. Теон, пришпорив Улыбчивого, перешел в галоп. Копыта коня простучали по подъемному мосту, как барабанные палочки.
Во дворе Теон спешился и передал поводья Вексу.
— Авось это их остановит, — сказал он Черному Лоррену. — На закате увидим. Убери пока девчонку и укрой где-нибудь. — Он был весь мокрый под слоями кожи, стали и шерсти. — Мне надо выпить чашу вина, а еще лучше чан.
В спальне Неда Старка развели огонь. Сев перед ним, Теон налил себе красного вина из погребов замка, кислого под стать настроению. Все равно они атакуют, думал он мрачно, глядя в очаг. Сир Родрик любит свою дочь, но при этом остается кастеляном, а прежде всего — рыцарем. Если бы это Теон стоял с петлей на шее, а лорд Бейлон командовал осадной армией, рога уже трубили бы штурм. Слава богам, что сир Родрик родился не на Железных островах. Люди зеленых земель сделаны из более мягкого теста — но кто знает, достаточно ли оно мягкое? Если старик все-таки отдаст приказ идти на приступ, Винтерфелл падет. Теон не питал на этот счет иллюзий. Его семнадцать могут убить вдвое, втрое, впятеро больше врагов, но в конце концов их одолеют.
Он смотрел на пламя поверх обода чаши, размышляя о том, как несправедливо устроена жизнь.
— В Шепчущем Лесу я ехал рядом с Роббом Старком, — пробормотал он. — Тогда ему тоже было страшно, но не так, как мне теперь. Одно дело — идти в бой плечо к плечу с друзьями, и совсем другое — умирать одному, презираемому всеми. — «Сжальтесь», — произнес он про себя.
Видя, что вино не приносит облегчения, Теон послал Векса за луком и спустился в старый внутренний дворик. Он пускал в мишень стрелу за стрелой, останавливаясь только, чтобы выдернуть их обратно, пока плечи не заболели и пальцы не начали кровоточить. «Этим самым луком я спас Брану жизнь, — вспомнил он. — Хорошо бы спасти заодно и свою». Женщины приходили к колодцу за водой, но не задерживались надолго — то, что они видели на лице Теона, гнало их прочь.
Позади торчала разрушенная башня с зубчатой, как корона, вершиной — там в древние времена прошелся пожар. Солнце двигалось по небу, а с ним и тень от башни — она удлинялась, протягивая черную руку к Теону Грейджою. Когда солнце коснулось стены, рука настигла его. «Если я повешу девочку, северяне тут же пойдут на приступ, — подумал он, пуская очередную стрелу. — А если не повешу, они поймут, что я грозился попусту. — Он наложил на лук новую стрелу. — Выхода нет».
— Будь у тебя сотня таких, как ты, лучников, ты бы еще мог на что-то надеяться, — произнес тихий голос. Теон обернулся — позади стоял мейстер Лювин.
— Уходи. Хватит с меня твоих советов. Надоело.
— А жизнь? Она тебе тоже надоела, милорд принц?
Теон поднял лук.
— Еще одно слово — и я пошлю эту стрелу тебе в сердце.
— Не пошлешь.
Теон согнул лук, приложив к щеке серое гусиное оперение.
— Может, поспорим?
— Я — твоя последняя надежда, Теон.
«Нет у меня никакой надежды», — подумал он, но все-таки опустил лук и сказал:
— Бежать я не стану.
— Разве я говорил о бегстве? Надень черное.
— Ночной Дозор? — Лук медленно разогнулся, и стрела склонилась к земле.
— Сир Родрик служит дому Старков всю свою жизнь, а дом Старков всегда был другом Дозора. Рыцарь тебе не откажет. Открой ворота, сложи оружие, прими его условия, и он непременно позволит тебе надеть черное.
«Брат Ночного Дозора… Ни короны, ни сыновей, ни жены… но это жизнь, и жизнь почетная. Родной брат Неда Старка ушел в Дозор, и Джон Сноу тоже.
Черного у меня хоть отбавляй — только спороть кракенов. Даже конь у меня черный. В Дозоре я смогу подняться высоко — стану главой разведчиков, а то и лордом-командующим. Пусть Аша забирает поганые острова себе — они такие же страхолюдные, как и она. Если я буду служить в Восточном Дозоре, мне могут дать собственный корабль, а за Стеной можно хорошо поохотиться. Что до женщин — какая из одичалых откажется принять принца в свою постель? — Медленная улыбка тронула губы Теона. — Черный плащ ни на какой другой уж не сменишь, и я буду не хуже других».
— Принц Теон! — оглушительно ворвалось в его думы. Через двор несся Кромм. — Северяне…
Теон ощутил внезапный тошнотворный страх.
— Что они? Атакуют?
Мейстер сжал его руку.
— Время еще есть. Подними мирное знамя…
— Они дерутся, — выпалил Кромм. — К ним приехали еще какие-то люди, несколько сотен, и сначала присоединились к остальным, а потом на них напали!
— Что за люди? Аша? — Может, она все-таки решила спасти его?
— Да нет же, говорю тебе — северяне. У них на знамени ободранный человек.
Человек с содранной кожей из Дредфорта. Вонючка до плена служил Бастарду Болтонскому. Трудно поверить, что такой гнусный малый сумел склонить Болтонов на измену, но иного объяснения нет.
— Пойду посмотрю сам, — сказал Теон.
Мейстер Лювин поплелся за ним. Со стены перед ним открылась рыночная площадь, усеянная трупами людей и коней. В сражении не было порядка — сплошная свалка знамен и клинков. В холодном осеннем воздухе звенели крики. У сира Родрика людей было больше, но дредфортцы напали внезапно, и вождь у них был сильнее. Теон смотрел, как они атакуют, отскакивают и атакуют опять, рубя противников в капусту всякий раз, когда те пытаются построиться между домами. Топоры обрушивались на дубовые щиты под дикое ржание раненых лошадей. В городке загорелась гостиница.
Черный Лоррен, стоя рядом с ним, молча смотрел на все это. Солнце склонилось к западу, окрасив дома и поля багровым заревом. Тонкий, полный боли крик плыл над стенами, за горящими домами трубил рог. Раненый, теряя кровь, полз по грязи к колодцу на середине площади. Он умер, так и не добравшись туда. Он был в кожаном кафтане и остроконечном шлеме, но без эмблемы, которая помогла бы понять, на чьей стороне он бился.
Вороны закружились в синих сумерках, и зажглись первые звезды.
— Дотракийцы верят, что звезды — это души погибших в бою, — сказал Теон. Об этом ему когда-то рассказывал мейстер Лювин.
— Дотракийцы?
— Табунщики из-за Узкого моря.
— А, эти. Во что они только не верят, дикари.
Ночь и дым почти не позволяли рассмотреть, что происходит внизу, но лязг стали постепенно затихал, а крики и звуки рогов уступили место стонам и причитаниям. Из дыма показался конный отряд. Во главе его ехал рыцарь в темных доспехах. Его круглый шлем отсвечивал красным, бледно-розовый плащ струился с плеч. У главных ворот он остановился, и кто-то из его людей потребовал, чтобы им открыли.
— Кто вы — друзья или враги? — прокричал в ответ Черный Лоррен.
— Разве враг станет приносить такие дары? — Красный Шлем махнул рукой, и у ворот сбросили три
