а поскольку в эту минуту как раз наступила тишина, все взгляды обратились к нему. Липпенхольц заметил это и снова подошел к Роберту.
— Ну, что, мистер Форестер, может, поедем в тюрьму?
Роберт захотел вскочить и сказать все, что он думает, пусть слышат, и Липпенхольц тоже, но тут же остыл.
— Нет, — сказал он.
— Да! — подхватила Марта — Будет знать, как совращать девушек! Довел бедняжку до смерти!
«Господи!» — подумал Роберт. Он закрыл глаза и, корчась от стыда и боли, отвернулся к стене.
Голоса снова забормотали: «Приехал откуда-то, втерся в доверие!… А ей-то не больше двадцати, а может, и меньше… приезжала сюда по ночам, я сама видела… А в Нью-Йорке, говорят, у него жена… Тс-с, тс-с! Куда смотрит полиция?… И девушку убил, и ее жениха чего еще они ждут?»
Роберт сел и попытался привстать, хотя доктор держал его за плечи.
— Слушайте, вы! Теперь я вам скажу. Плевать я хотел на все ваши разговоры, ясно? Убирайтесь отсюда! Вон!
Никто не пошевелился. Казалось, они сговорились утвердиться здесь навсегда.
— Видали? Ему плевать! — выкрикнула какая-то женщина.
Тут раздался голос доктора.
— Не кажется ли вам, что вы уже достаточно наговорили? Этот человек потерял много крови…
— Ха!
— Ясно, что у него есть враг!
Доктор повернулся к Липпенхольцу:
— Сэр… Инспектор, какой смысл продолжать этот бедлам? Я ввел пострадавшему успокоительное, он должен спать.
Роберт чуть не рассмеялся… голос разума, звучит слабый голос разума. Один против этих тринадцати, пятнадцати, а может, и двадцати возмущенных. Роберт снова сел и поморгал, чтобы лучше видеть. К нему приближался Липпенхольц. Роберт не помнил, чтобы когда-нибудь удалялся, он всегда приближался.
— Несколько минут назад звонила ваша мать, — сообщил Липпенхольц — Она просила вас позвонить ей или она сама позвонит. Это все, что она просила передать. Я сказал, что вы ранены в руку.
Роберт чуть улыбнулся.
— Ранен в руку! — повторил он.
Липпенхольц взглянул на доктора и пожал плечами.
— Я ввел ему большую дозу, — сказал доктор. — Почему вы не выставите этих людей?
— Полюбуйтесь-ка на него! Еще улыбается! — раздался голос Марты.
Роберт закрыл глаза; ему уже было все равно. Он смутно слышал, как доктор и Липпенхольц толковали о больнице, потере крови, об артерии.
— … раз он здесь один, — говорил доктор. — Я же врач…
— Ладно, ладно, — отвечал Липпенхольц — Слушай, Пит… Ага, народ расходится. Присмотри за ними.
Слышалось шарканье ног, последние брошенные через плечо замечания, а может быть, Роберту это только показалось, он старался не вслушиваться. Потом затворили дверь, и наступила такая тишина, что Роберт открыл глаза. Маленький доктор в темном костюме подошел к нему. В доме было тихо и пусто.
— Будете спать так или переоденетесь в пижаму? — спросил доктор.
— Со мной все в порядке, — заверил его Роберт и попытался встать.
— Не вставайте! — приказал доктор.
— Мне надо позвонить матери, она ждет моего звонка.
— А, да. Набрать вам номер?
— Пожалуйста. Только я его не помню. Он в синей записной книжке. — Роберт наблюдал как доктор ищет книжку на столе, заглядывает в ящик, наконец, доктор сказал:
— А, вот она! — и поднял книжечку с пола, она оказалась под креслом. — Как искать? На Форестер?
— Нет, Кэррол. Миссис Филип или Элен Кэррол. Не помню, как записано, — Роберт снова откинулся на подушки и закрыл глаза но вслушивался в то, что говорил по телефону доктор.
— Нет, нет, личный разговор. Да Так будет лучше, — голос доктора звучал ясно и отчетливо.
— А, миссис Кэррол, одну минутку, — доктор поставил телефон на стул и передал трубку Роберту.
— Алло, мама, — проговорил Роберт. — Нет, нет все нормально… В полном порядке, — Роберт объяснил что пуля задела только мягкие ткани. — Думаю, Уинкуп. Больше некому.
Как хорошо было слушать ее голос. Добрый, энергичный и звучный. Они с Филом завтра утром летят в Альбукерк. Она хочет, чтобы Роберт приехал к ним туда отдохнуть.
— Слушай, мама, ты, видно, не представляешь, в какое я попал положение, — сказал Роберт. — Не думаю, что мне разрешат выехать из штата. Меня хотят посадить в тюрьму.
— О, Боб, мы читали газеты, но у них же нет доказательств. Фил говорит, что суду необходимы доказательства. Да это даже и мне понятно.
— Ты права, мама. В меня стрелял Уинкуп, и убит скорее я, чем он. — Роберт улыбнулся, он чувствовал себя счастливым, будто доктор дал ему закись азота.
Доктор курил, нагнувшись влево, чтобы рассмотреть названия книг на полке у камина.
— Да, да, мама, — говорил Роберт. — Очень хороший доктор. Обо мне тут заботятся, — он засмеялся — Ладно, прости, пожалуйста, мне сделали укол со снотворным, поэтому я и говорю так странно, но все благополучно, Я не хочу, чтобы ты беспокоилась, со мной все хорошо.
— Так ты к нам приедешь? — в третий раз спросила мать. — Приедешь? На ранчо?
Роберт нахмурился, пытаясь сосредоточиться.
— Приеду, приеду, почему бы и нет? — сказал он.
— Ты сможешь выехать завтра? Приезжай при первой возможности. Значит, завтра? Бобби, ты меня слышишь?
— Все в порядке, — сказал Роберт.
— Ты позвонишь чтобы мы могли встретить самолет?
— Ладна мама
— А теперь спи, Бобби. Завтра утром я тебе позвоню. Около десяти Хорошо?
— Хорошо. Спокойной ночи, мама.
Он повесил трубку и нахмурился, мать же сказала что с ним хочет поговорить еще и Фил. Ну ладно, неважно. Роберт медленно опустился на подушки. Из-под прикрытых век он наблюдал, как доктор отошел от полки с книгами и с легкой улыбкой направился к нему. Роберт решил, что он уходит.
— Большое вам спасибо, — сказал Роберт. — Скажите, сколько я должен, я сейчас же с вами расплачусь.
Доктор потряс головой. Он закусил нижнюю губу. Роберт увидел, что в глазах его стоят слезы. Роберт нахмурился, и ему на минуту показалось, что он видит сон.
— Вы мне ничего не должны. Не думайте об этом, — сказал доктор. — Вы не возражаете, если я останусь с вами? Я предпочел бы не ехать домой, а переночевать у вас. Пока вы спите, я что-нибудь почитаю. По правде говоря, при вашем состоянии вам лучше не оставаться одному.
Роберт, все еще морщась, приподнял голову с подушек. Доктор вдруг показался ему совсем другим, хотя и оставался все таким же маленьким, круглым и лысым.
Доктор повернулся к Роберту боком и сказал, глядя в камин:
— Я только что потерял жену. Десять дней назад Джулия умерла от пневмонии. От такой пустячной болезни. Но пустячная она для тех, кто вообще здоров. А у нее сердце. — Доктор снова повернулся к Роберту. — Я разболтался, а ведь фактически вы уже спите.
— Нет, — возразил Роберт.
— А должны спать Видите ли, считается, что врачи привыкают к смерти, но…
Роберт слушал, изо всех сил стараясь не дремать.
— Можно мне узнать ваше имя, доктор?
— Нотт, — сказал доктор. — Альберт Нотт. Мы с вами оба попали в беду. О вашей я читал в газетах. Я
