— Ты сидишь в моем кресле, — заявила Моника, сложив на груди руки и встав в воинственную позу. — Вали отсюда.
Девушки, обе ниже и плотнее Моники, уставились на нее огромными, как блюдца, глазами.
— Которая из нас?
— Обе! — рявкнула та. — Это мой столик. Выметайтесь!
Девушки торопливо собрали принадлежности и удалились.
— Без этого было не обойтись? — спросила Клер.
— Нет, просто развлекаюсь. — Моника села, скрестила загорелые ноги и похлопала ладонью по столу. — Иди сюда, Клер. Садись. Нам так много нужно обсудить.
Клер не хотелось этого делать, но продолжать стоять было глупо. Она села, положила рюкзак на пол и уставилась на поцарапанную деревянную столешницу, краем глаза заметив, как Моника пнула случайно задевшую ее девушку. Почему-то это напомнило Клер Мирнина.
— Так-то лучше. — Моника, казалось, была очень довольна собой. — Ну, давай рассказывай.
— О чем?
— О том, что Амелия заставляет тебя делать. О своих сверхсекретных занятиях. В смысле, она выбрала тебя, но ведь не за красивые глаза, верно? Это очевидно. Семьи у тебя тут тоже нет. Значит, остается одно — хорошие мозги.
Надо же! Моника оказалась умнее, чем выглядела.
— Амелия ничего не заставляет меня делать, — соврала Клер. — Может, это случится позже, не знаю. Но пока нет.
Она нервно крутила золотой браслет на запястье — он все больше напоминал ей кольцо того типа, которые биологи надевают на представителей исчезающих видов. И на лабораторных животных.
— Ха! Это печально. — Моника посмотрела на Клер из-под полуопущенных ресниц. — Я-то надеялась, у тебя есть нечто такое, что может мне пригодиться. Ладно. Тогда давай заключим сделку.
— Сделку?
Все предлагают ей сделки — сначала Джейсон, теперь Моника. И как это получилось, что с подобными предложениями все обращаются именно к Клер?
— Я хочу поговорить с Амелией насчет защиты. Ты можешь свести меня с ней и дать рекомендацию.
— Попроси ее сама! — Клер чуть не рассмеялась.
— Попросила бы, но до нее не добраться. Она меня недолюбливает.
— Я потрясена, — пробормотала Клер себе под нос.
Моника бросила на нее долгий взгляд, странным образом лишенный обычных для нее эмоций — злобы, иронии, высокомерия. Он казался почти искренним.
— После смерти Брендона его контракты перешли к Оливеру, но соль в том, что он фактически торгует ими, передает другим вампирам в обмен на всякие услуги. То же самое наверняка ждет и меня — если я заранее не найду покровителя получше. — Моника кивнула на браслет Клер. — Вот это было бы самое оно.
Клер забарабанила пальцами по крышке стола. Ну где там Оливер с кофе? Он что, собирается копаться целую вечность? Вдруг ее пронзила мысль: а безопасно ли пить то, что приготовил вампир, всего два часа назад угрожавший ей? Впрочем, если бы Оливер желал причинить ей вред, он без труда нашел бы способ сделать это. А ей и впрямь хотелось белого мокко.
— Сейчас Оливер твой покровитель?
— Вот именно, сейчас. Пока не найдет, на что обменять мой контракт.
— Это он надоумил тебя спросить, почему Амелия заключила со мной соглашение?
— Я что, похожа на человека, который у кого-то на посылках?
Клер бросила взгляд в сторону бара.
— Кто тебя знает.
Повисло молчание, достаточно напряженное, чтобы Клер вскочила, едва Оливер крикнул, что их заказы готовы. Она хотела взять только свой мокко, но после недолгого колебания прихватила и кофе Моники. И все это ни разу не встретившись взглядом с хозяином заведения и при первой же возможности повернувшись к нему спиной; для нее он был просто темной фигурой, которую она различала уголком глаза.
Моника тоже встала и искренне удивилась, когда Клер поставила перед ней чашку.
— Это называется быть вежливой, — пояснила Клер, — и вовсе не означает, что ты мне нравишься. Вообще ничего не означает. Видимо, дома тебя этому не учили.
— Спасибо, — только и сумела выдавить Моника, явно не знавшая, что ответить.
Пожалуй, это была самая большая любезность из всего, что Клер когда-либо от нее слышала.
«Временное перемирие, просто с ума сойти», — подумала она.
И, скорее всего, сама нарушила его, спросив:
— Оливер подбил тебя встретиться со мной?
— Нет. — Моника даже не посмотрела в его сторону, но Клер почему-то ей не поверила.
— Разве ты не должна выполнять все его указания? — продолжала допытываться она, как будто приняв ответ за чистую монету. Та лишь пожала плечами. — Думаю, на самом деле ты вовсе не хотела со мной общаться. Просто тебе было велено сделать это.
— Ну, не совсем. Я и сама подумала, что это хорошая возможность — ты могла бы замолвить за меня словечко Амелии. — Моника улыбнулась с оттенком горечи. — Кроме того, заметь: ты теперь звезда. Все интересуются тобой, и вампиры, и люди. Досконально изучают твою биографию, историю твоей семьи. Даже если в начальной школе ты пукала, кто-то в Морганвилле наверняка знает об этом.
— Что? — Клер чуть не подавилась своим мокко.
— До Основателя не так-то просто добраться, и большинство вампов понимают ее не лучше нас. Они ловят любой намек на то, какая она и чем занимается. — Моника бросила взгляд на Оливера и тут же отвела его. — Он достаточно стар, чтобы знать больше других, но его тоже интересует то, что недоступно широкой публике. А ты — канал получения этой информации. Заручившись защитой Амелии, я налажу отношения и с ним — если у меня будет что рассказать. Клер закатила глаза.
— Я никто. И если бы даже она как-то особенно хорошо относилась ко мне — чего на самом деле нет, — то не допустила бы, чтобы хоть капля каких-то сведений просочилась наружу. В смысле, посмотри, как она обращается с… — Клер резко смолкла, чувствуя, как заколотилось сердце. Она чуть не сказала «с Мирнином», что было бы ужасно. — С Сэмом.
Это тоже соответствовало действительности, но Моника наверняка заметила заминку. Недаром она выдержала долгую паузу, прежде чем продолжить разговор.
— Неважно. Суть в том, что ты у нас знаменитость, и если я буду общаться с тобой, меня заметят нужные люди. И одновременно я сумею угодить Оливеру. Вот все, что меня заботит. Ты права, я не стремлюсь, чтобы мы и впрямь стали лучшими подругами, обменивались нарядами и делали одинаковые татуировки. Друзей у меня полно. Мне нужны союзники. — Она отпила кофе, не сводя настойчивого взгляда с Клер. — Оливера интересует доступная тебе информация, да. И это, — она похлопала по собственному браслету, — залог того, что я буду делать, что он велит, иначе…
— Иначе что? Моника опустила взгляд.
— Ты же знаешь его. В лучшем случае он сам сделает со мной что-нибудь нехорошее. В худшем… продаст кому-нибудь.
— Для тебя это хуже?
— Да. Это будет означать, что мне придется иметь дело с кем-то из низкопробных вампов, неспособных заполучить под свое крыло достойных людей. Это будет означать, что я лузер. — Она по- прежнему смотрела вниз, беспокойно вертя в руках чашку. — Звучит мелко, знаю, но здесь это вопрос выживания. Если Оливер отфутболит меня, я останусь с уродами и психами, с которыми по-хорошему не договоришься. Мне еще повезет, если я просто сдохну. В противном случае я стану «сосиской» для какого- нибудь вампира, наркоманкой, в которой едва теплится жизнь.
Она говорила все это таким сухим, прозаическим тоном и одновременно так напряженно, что Клер поняла — эти мысли действительно не дают ей покоя. Ничего не скажешь, падать ей придется высоко — от
