— Что ты здесь делаешь? — Эвелина первой нарушила молчание.
Я усмехнулась, глядя на круг лунного света за ее спиной:
— Принимаю лунные ванны.
— Почему ты не с Вацеком? — нервно поинтересовалась она.
— А он лунные ванны не любит, — нервно пошутила я.
— Я видела, как он ушел. Я проводила его до самого верха. Но он не видит меня, — с горечью заметила она и пристально взглянула на меня. — Какая ирония! Из всех, кто добывал здесь за последние два века, только ты, которая пришла с моим Вацеком, оказалась
Это ее «моим» больно резануло меня. Хотелось хорошенько встряхнуть призрачную девушку и крикнуть: «Очнись! Ты давно умерла! Вацлав уже не твой». Но она выглядела такой грустной, такой потерянной, что я спросила другое.
— Два века? — На портрете, который я видела у Вацлава, стояла дата — 1843 год.
— Я стала призраком в тысяча восемьсот тринадцатом, — призналась Эвелина.
А портрет явно писали при жизни. Значит, я перепутала цифры. Ничего удивительного: у меня тогда слезы лились Ниагарским водопадом, вот и ошиблась. Выходит, Гончий еще старше, чем я думала.
— Вы с Вацлавом… — Она настороженно уставилась на меня, не решаясь задать мучивший ее вопрос. — Вы с ним вместе?
Хотела бы я ответить утвердительно! Но я только покачала головой.
— Как же так? — Эвелина с недоверием вскинула глаза. — Я же застала вас, когда вы целовались!
— Мы не успели, — недовольно возразила я. — Ты выскочила, как гаишник из кустов, и напугала меня до смерти.
— Кто такой гаишник? — Она нахмурила лоб. — Какой-то русский демон?
— Вроде того. — Я не стала вдаваться в объяснения. Сейчас меня больше волновало другое. — Скажи, а ты точно не моя галлюцинация?
Эвелина усмехнулась одними уголками губ, и я отметила ее сходство с актрисой Гвинет Пэлтроу — те же светлые волосы, выразительные голубые глаза, тонкие черты лица.
— А других ты видела? Тех, которые заперты в зале с рухлядью? Вы должны были проходить его по пути в Подземный Град.
— Видела, — уныло подтвердила я.
— Значит, я не галлюцинация. А ты — видящая. — Она пытливо уставилась на меня: — Как такое возможно? Ты ведь вампир!
— Такая уж я уникальная в своем роде, — пробормотала я и вдруг пристально уставилась на нее. — А ты сама? Ты ведь не заперта в том зале, а можешь свободно ходить по подземелью.
— Они тоже могли, пока Жан не привел ведьму, которая их заколдовала, — печально промолвила Эвелина. — Мне повезло, я успела скрыться.
— Подожди, Жан? — пораженно переспросила я. — Жан Лакруа?
— Кажется, да, — задумалась она. — А ведьму звали Элен.
Та самая магичка, которая помогала Жану в розыске Серебряных Слез!
— Но зачем они это сделали? — удивилась я.
— Призракам известно многое, — уклончиво ответила Эвелина. — А в этих стенах часто творятся такие дела, о которых вампиры не желали бы распространяться.
— Вот почему Вацлав предупредил меня, что здешним вампирам не стоит знать о моих видениях, — поняла я.
— Он заботится о тебе, — с оттенком грусти сказала Эвелина. — Как заботился обо мне когда-то…
— Что с тобой случилось? — охрипшим от волнения голосом спросила я.
— А Вацек тебе разве не рассказывал?
Я покачала головой. Похоже, это сильно задело призрака.
— Хочешь узнать, как все было?
Я торопливо кивнула.
— Хорошо, я тебе все расскажу.
Голос Эвелины журчал ручейком, где-то за стеной по капле стекала талая вода, разбиваясь о пол, скребли по камням коготки крыс, сновавших по подземелью, как у себя дома. Это была самая странная ночь в моей жизни. Призрак жены Вацлава, с портретом которой он не расставался почти двести лет, рассказывал мне о себе и о Вацлаве. Случайное знакомство на пражской улочке, любовь, вспыхнувшая как искра, неодобрение отца Вацлава, оказавшегося ни много ни мало городским главой. Слушая Эвелину, я узнавала и не узнавала своего знакомого Гончего. Чтобы Вацлав был гулякой, кутилой и картежником? Чтобы Вацлав когда-то проводил ночи напролет в пивнушках? Хотя это объясняет его интерес к пивной «У Флеку», мимо которой мы сегодня проезжали. И в то же время кто, как не он, готов был бросить вызов собственному отцу, поступить по-своему, не считаясь с общественным мнением? Я слушала Эвелину, а представляла на ее месте себя. Это я спасала котенка от своры собак, а Вацлав спас меня. Это я спешила к нему на свидания в Старом Граде. Это я гуляла с ним по Карлову мосту. Это мне он признавался в любви. Мне сделал предложение…
— Ты слушаешь? — окликнула меня Эвелина и, убедившись, что я вся внимание, продолжила: — Так вот, вскоре после свадьбы…
Нет, глупо пытаться отрицать прошлое Вацлава. Вот же оно, это прошлое, с белокурыми локонами и голубыми глазами, стоит, точнее, парит напротив меня. И это прошлое Вацлав носит с собой в кармане своей куртки. Как обрадовалась Эвелина, когда я сказала ей об этом! Как зажглись ее глаза, какая улыбка засияла на ее лице!
Эвелина приблизилась к самой трагической части рассказа, и я вся обратилась в слух. Несколько месяцев с начала нашего знакомства с Вацлавом мне только оставалось гадать, кто была та таинственная блондинка, смерть которой он оплакивал по сей день, и что за трагедия произошла с ней и привела его в Гончие. Теперь я была в нескольких шагах от разгадки.
Дойдя до своей гибели, Эвелина тяжело вздохнула и замолчала. В подземелье повисла мертвая тишина. Было слышно, как бежит вода, просачиваясь сквозь каменные плиты, и как где-то вдалеке скребется крыса. Я не торопила призрака, но Эвелина и сама довольно быстро взяла себя в руки и продолжила рассказ.
То, что любимый муж оказался адским созданием, вампиром, стало для нее трагедией. Она и правда не шутила, когда в сердцах воскликнула, что лучше умрет, чем станет подобной ему. Когда Вацлав вступился за нее перед Франтишеком и позволил ей скрыться, она бежала по улицам ночной Праги, не разбирая дороги. Слезы застилали глаза, сердце сковала смертельная тоска. Эвелина не представляла, как дальше жить. Накануне Франтишек намекнул ей, что Вацлав отлучается по ночам из дома, и посоветовал проследить за мужем. Эвелина испугалась, что Вацлав ее разлюбил, и боялась застать его с любовницей, когда отправилась тайком за ним. Действительность оказалась намного страшней. Если бы только у Вацлава была случайная связь с женщиной, это бы она как-нибудь пережила. Но невозможно принять, что ее нежный и заботливый муж оказался исчадием ада, пьющим людскую кровь. От быстрого бега закололо в боку. Эвелина в изнеможении прислонилась к стене дома, и сердце зашлось тоской при мысли, что своего дома у нее больше нет. В дом, где живет вампир, она не вернется и под страхом смерти. А потом из-за угла метнулась высокая тень, и ночь окрасилась алым всполохом боли… Убийцу не зря прозвали Мясником. Эвелина узнала замкнутого горожанина, в лавке которого она на днях покупала парную телятину. Вот только рассказать об этом никому уже не успела…
Эвелина тяжело задышала и отвернулась, пряча брызнувшие из-под ресниц слезы. Я подалась к ней, движимая желанием приобнять за плечи, и неловко застыла. Призрака, у которого нет плоти, прикосновением не утешишь. Кажется, я поняла, почему в облике Эвелины нет следов нападения убийцы. Ножевые ранения достались телу, но не душе. Изуродованное тело давно рассыпалось в прах, а душа выглядит по-прежнему юной и красивой — такой, какой была Эвелина до встречи с Мясником.
Страшная правда, которая мне открылась, камнем легла на сердце. Теперь я знала, почему Вацлав особо яростно выслеживает маньяков.
