контрразведчика. Но ничего не поделаешь.
– Беркут, я ведь предупреждал тебя, что первое, на что пойдет Сова…
– Не раздражайте меня, Полонский, – перебил его Громов.
Услышав свою фамилию, Звонарь съежился и какое-то время изумленно смотрел на Беркута.
– Это клевета, товарищи. Я честно разоблачил предателя, провокатора, который мог бы…
– Мы знаем, что мог натворить агент гестапо Сова. Он сам рассказал об этом. Но рассказал и об агенте Звонаре, гауптштурмфюрере Штубере, фельдфебеле Зебольде, некоем Лансберге, по кличке Магистр, и многих других из отряда «Рыцарей Черного леса». Но это еще не все. Он полностью раскаялся в измене Родине и изъявил желание сотрудничать с нами. За это ему подарена жизнь. Мы не безумные убийцы и понимаем, что бывает грех, но бывает и раскаяние. Почему вы молчите? Отвечайте: каким образом вы должны были разоблачить Сову, чтобы укрепить свое положение в партизанском отряде? Уверен, что задумано не так бездарно, как вы сделали это сегодня.
Не успел Беркут закончить, как вдруг, уловив какое-то едва заметное движение Полонского, Крамарчук бросился к нему и мгновенно обыскал. Сбоку, из-за поясного ремня, он извлек небольшую финку с узким лезвием-пикой, передал ее Мазовецкому и, ничего не сказав, сел на свое место.
– Ты слышал вопрос? – воткнул финку в стол перед собой Мазовецкий. А потом, после нескольких минут общего молчания, вдруг придирчиво оглядел Звонаря, выдернул финку из стола и, подойдя к нему, приказал подняться. Тот встал.
Мазовецкий ощупал ворот его гимнастерки, клапаны нагрудных карманов, рукава, низ гимнастерки и снова ворот. Под ним, на изгибе, он все же нащупал небольшой комочек. Еще через мгновение, распоров ворот, вынул из этого комочка миниатюрную ампулку с ядом.
– Извините, господин Полонский, мою бесцеремонность, но так уж случилось, что в свое время мне посчастливилось проходить подготовку в немецкой школе диверсантов. Поэтому имеется некоторый опыт.
– Вижу, что имеется, – побледнел Звонарь и, ударив Мазовецкого головой в грудь, рванулся к двери. Крамарчук вскочил, чтобы задержать его, но, получив удар ногой в живот, упал.
Схватили Звонаря уже на поляне. Ожидавшие окончания допроса Федор Литвак и Клим Вознюк сбили его с ног и с помощью Крамарчука снова ввели в землянку.
– Ну вот, теперь нам объясняться значительно проще, – продолжал Беркут, когда все расселись по своим местам. – Повторяю вопрос: каким образом вы должны были разоблачить Сову? Это не имеет принципиального значения. Просто так, любопытствуем.
– При встрече должен был убить его этой финкой. Ударом в горло. Мотивация: Сова узнал во мне пленного и пытался убить.
– Это если представится такой случай?
– Было проработано несколько вариантов, – пробубнил Звонарь. – Подробности ни к чему. – А еще через мгновение, внимательно посмотрев на Беркута, спросил по-немецки: – Кроме вас, здесь кто-нибудь владеет немецким?
– Нет. Но вы будете говорить по-русски.
– Тогда нам нужно остаться вдвоем.
– Говорите при всех.
– Этот знает немецкий, – кивнул Звонарь в сторону Мазовецкого. – Он был с тобой в крепости. В форме унтер-офицера. Я запомнил его. Скажите, пусть выйдет.
Мазовецкий все слышал. Он кивнул Беркуту в знак согласия, поднялся и молча вышел.
– Как видишь, я знаю о твоем посещении крепости. И о твоей договоренности со Штубером. Ты согласился работать с нами.
– И что дальше?
– Гауптштурмфюрер все еще ожидает твоего появления в крепости. Он согласен продолжать переговоры, потому что очень ценит тебя. И, пожалуй, не ошибается.
– Это его дело. С каким заданием направили вас ко мне в группу?
– Я должен был прижиться. И содействовать тому, чтобы ты и наиболее надежные люди из твоей группы перешли на нашу сторону.
– Каким образом вы должны были сделать это?
– Не я один, – напомнил Звонарь. – Пока что я должен был просто прижиться. А в дальнейшем получил бы необходимые инструкции.
– Через кого?
– Я не назову этот адрес. Кстати, в крайнем случае я должен был захватить тебя в плен. Или помочь захватить. Где-нибудь в Залещиках или в Подольске. Штубер все время повторял, что ты нужен ему живым. Слово чести, гауптштурмфюрер хочет, чтобы ты стал его агентом.
– Только не надо о чести… Однако продолжим. Если бы захватить меня в плен не удалось и на контакт со Штубером я не пошел бы?..
– Тогда я должен был уничтожить тебя. Даже если погибну при этом.
– И вы хотели сделать это сейчас? Ножом?
Звонарь отвел взгляд и отрицательно покачал головой.
– Сейчас я всего лишь хотел бежать.
Беркут с минуту молча всматривался в его лицо. Но понять, врет он или говорит правду, так и не смог.
– Должен сказать тебе еще вот что: Штубер не исключал возможности моего провала. В этом случае он приказал вступить с тобой в прямые переговоры. И говорить от его имени. Несмотря на то что ты нарушил условия, о которых вы договорились, он прощает тебя. Условия остаются прежними. Сейчас Штубер связывается с Отто Скорцени и будет добиваться, чтобы его перевели куда-нибудь в Западную Европу. Говорит, что нескольких из нас обязательно возьмет с собой. В первую очередь – тебя. А если ты откажешься от его предложения, Штубер просто-напросто распустит слух, что ты уже давно завербован. И работаешь на нас. Уже сам тот факт, что ты побывал в крепости…
– Не нужно подробностей, – остановил его Беркут. – Я умею выслушивать любые предложения. И любые угрозы.
– Это крайняя мера… – развел руками Звонарь. – Ни Штуберу, ни мне не хотелось бы прибегать к ней. Мы ведь профессионалы. Просто приходится готовить возможные варианты. Так что пусть это не пугает тебя. А теперь слушаю.
В ответ Беркут лишь улыбнулся холодной презрительной улыбкой, которая заставила Звонаря вздрогнуть.
– Даже если ты не пойдешь на условия Штубера – спаси меня. Спаси, Беркут!.. И, может, придет время, когда я спасу тебя. Что пользы от того, что прикажешь расстрелять меня?
– Мне – никакой. Но земле этой легче станет. Принимая своих солдат, она стонет от жалости и боли. А тебя примет с радостью. Хотя и будет ощущать при этом омерзение.
– Да неразумно это, пойми, неразумно! – моляще простонал Полонский. – Зачем нам убивать друг друга? Помоги мне! Спаси! Ведь там, в крепости…
– Нет, – перебил его Беркут. – Понимаю, ты наслушался проповедей Штубера. Но вы не учли, что, в отличие от вас, я не ищу славы на чужой земле. А взялся за оружие только потому, что на мою землю напали враги. И все мы находимся в лесу только потому, что кому-то нужно защищать ее.
Звонаря увели. Какое-то время все оставшиеся в землянке молчали.
– Хорошо, что удалось разоблачить этих провокаторов, – первым заговорил Отаманчук. – Страшно подумать, что они могли бы натворить в наших отрядах.
– Это только начало, – задумчиво заметил Беркут. – Нужно проверять каждого, кто появится в лесу. Каждого! Мы слишком доверчивы.
32
После возвращения из Заречного Штубер пригласил журналиста в единственный в Подольске приличный ресторан, одиноко высившийся почти на самом берегу реки, посреди почерневших, захламленных руин. Только лишь за этот дичайший беспорядок бургомистра следовало бы вздернуть здесь же, у ресторана, на виду у всего города. Штуберу показалось, что, глядя на руины, журналист подумал о том же.
