Теперь обитатели этого здания — численность которых молоденькая черножопая Кондолиза Райc, посчитав окна, определила в восемь тысяч голов, в события предпочитали не вмешиваться… ожидали команды.
И команда поступила.
— Генерал-лейтенант Подколзин!
Молодой сорокапятилетний, сухощавый, похожий на туго сжатую пружину, готовую взрывом в любой момент распрямиться, — генерал, до сего момента — первый заместитель командующего ВДВ:
— Есть!
— Вступить в командование ВДВ!
— Есть! Товарищ Маршал! Разрешите вопрос?
— Слушаю вас.
— А где прежний командующий? У кого мне принимать войска?
Ахромеев сделал решительный, рубящий жест:
— Грачёва — нах!
— И — йесть!
Произнесено это было с огромным чувством… всё-таки здоровое честолюбие, это так по- военному.
— Генерал-полковник Дейнекин!
Могучий, крепкий, как сибирский кедр, молодой, сорока четырёх лет, мужик с простым крестьянским ЛИЦОМ:
— Есть!
— Вступить в должность Главкома ВВС!
— Есть вступить в должность. Шапошникова — туда же?
— Так точно. Засиделся на должности, горбачёвский выблядок…
Армия стремительно самоочищалась…
20 августа 1991 года. Десять часов двадцать одна минута. Штаб Комитета по оперативному управлению СССР, отметка «Минус тридцать один метр»
— И-эх, товарищи… ну кто же так запои купирует? Взяли и отняли водку у организма. А потом удивляетесь, что он, этот организм, сидит и Горбачёвых ловит, маленьких-маленьких, зелёненьких таких…
Доктор, спешно доставленный из Чеховского ЛТП, укоризненно покачал головой…
Товарищ Павлов, советник президента Российской Федерации, с виновато-досадливым видом, смущённо протирал пенсне:
— Да кто же его знал… у нас ведь даже Наркомуголь товарищ Засядько так не напивался, на что уж он был потомственный шахтёр! Но ведь… он… был вполне адекватным? По телевизору выступал?
— Это он на андреналине, с испугу.
— Ну ладно… доктор, какие будут прогнозы?
— Прогноз один, как говаривает моя тёща, по осени разглядывая кабанчика, — надо резать!
— Прямо здесь?
— Да вы что. Он тут всё заблюёт… не волнуйтесь. У нас методика отработана.
— Товарищи, отнесите Бориса Николаевича — куда доктор скажет. Олег Дмитриевич, что первым делом надо делать?
Бакланов, по привычке откашлявшись, начал — вначале чуть смущаясь от непривычки, но потом входя в знакомое состояние совещания в верхах — свой доклад:
— По моему мнению, обстановка вполне управляемая.
Энергосистема страны работает устойчиво, даже косинус фи[44] не сильно изменился…
Берия с пониманием кивнул головой…
— Транспортные предприятия — железные дороги, «Аэрофлот» — выполняют рейсы по расписанию.
Блокирования магистралей населением удалось избежать…
Берия, чуть склонив голову, обратился к порученцу:
— Пожалуйста, отметьте — охрана стратегических мостов и тоннелей…
Порученец (Бог его знает, откуда они, порученцы, берутся! Мне кажется, они так и рождаются на свет со своими карандашиками для стенографии, а также с безукоризненно отглаженными брюками и начищенными ботинками) чиркнул что-то в блокноте, оторвал лист, не глядя, передал куда-то себе за спину… Государственная машина бесшумно, бездумно, безжалостно заработала.
Бакланов продолжал:
— В настоящее время население громит партийные учреждения. И это хорошо — пусть выпустят пар, сорвут злость!
Берия, чуть слышно:
— Проследить, чтобы зданиям не был причинён материальный ущерб. Поджигателей — на месте…
Новый блокнотный лист отправляется «на исполнение»…
— Однако я считаю, что возникшую эйфорию следует положительно подкрепить. Надо немедля сделать массовый вброс продуктов питания и товаров первой необходимости — это мигом уберёт народ с улиц. Пусть лучше штурмуют прилавки… Вопрос — где всё это взять?
Бакланов почесал затылок.
— Да взять-то немудрено… Есть кой-какой запасец.
…Истоки Государственного Резерва начинаются с Петра I, когда был создан первый Провиантский приказ. Тогда государство впервые серьезно задумалось о запасах продовольствия. Лишь затем появились запасы металла, потом — оружия.
Как сказал Петр Великий: «К запасам бережение держать великое». Это он окольничему Шеину давал такие указания, когда создавались первые государственные запасы.
Начиная с пятидесятых годов нашего века, в чаянии ядерной войны, наши базы хранения, или, на профессиональном языке — комбинаты, задумывались как неуязвимые системы и рассчитывались таким образом, чтобы выдержать ядерные удары, землетрясения и наводнения…
Хранили там продовольственные товары первой необходимости: крупы, мясные и молочные консервы, масло и многое другое, в 150 комбинатах и более чем десяти тысячах пунктах ответственного хранения.
Одного зерна хранили полтора миллиона тонн.
Горючего — более шести миллионов тонн…
Имелись медикаменты, сырьё, техника и так далее.
Те же нефтепродукты сберегали не только в привычных цистернах на поверхности, но и под землей в специальных шахтных выработках.
Были и совсем экзотические виды хранилищ — например, между Москвой и Ярославлем лежал закопанный медный рельс, в секретном месте! Длиной триста километров…
Нередко запасы госрезерва играют ключевую роль. Так случилось в свое время в Чернобыле. Потребовалось в течение нескольких суток срочно отгрузить в зону аварии три тысячи тонн свинца. Госрезерв это немедленно легко сделал.
Бакланов снова покачал головой:
— Достать-то немудрено… но ажиотажный спрос сметёт всё!
— Тогда так — первые два дня — от пуза. Потом — карточки, по месту жительства, три тысячи калорий на работающего…