— Постойте, так вроде и сам Гамсахурдиа входит в этот «Круглый стол»?
— Видимо, уже нет… в оппозицию ушел и бывший премьер-министр Грузии Тенгиз Сигуа, недавний верный соратник Звиада…
— Как это бывший, когда только успели снять… и этого тоже?
— Людмила, надо на работе не журнал «Бурда» читать, а слушать новости на «Радио Маяк»!
— «Радио Маяк!» — круглосуточный эфир, пять минут новостей и двадцать пять минут музыки!
— Да, а я тут вот, кстати, читаю не журнал «Бурда» — и его, чтоб ты знал, девушки не читают, а смотрят! А запись выступления Сигуа по Тбилисскому телевидению, вот послушайте, товарищи радиослушатели, это забавно: «У меня с Гамсахурдиа были разногласия с самого начала. Я выбивался из сил, убеждая, что нам нужны специалисты, учёные, интеллектуалы в правительстве. А мне навязали на пост министра торговли человека с дипломом торгового ПТУ, а в Минздрав — даму, единственным достоинством которой было то, что она подруга жены президента! Когда же я возмущался, требовал объяснений, мне отвечали: „Это наши люди!“».
— Ну, чего же он хотел… мне кажется, что Гамсахурдиа вообще спешит нажить состояние и свалить за бугор, то есть эмигрировать…
— Не успеет! Лидер парламентской оппозиции, глава Народного фронта Натадзе официально вызвал Гамсахурдиа на дуэль… оружие абсолютно смертельное, электрическая мясорубка!
— Ха-ха, смешно. А вот как тебе такая шутка? На Украине есть теперь президент!
— И как же его зовут? Кравчук?
— Не угадал. Его зовут Мыкола Плавьюк. Житель Филадельфии…
— Видкель же вин взявся?
— После разгона Украинской Народной Республики в 1918 году в эмиграции было образовано правительство в изгнании. Оно существовало всё это время, состав, само собой, менялся, в силу естественных причин… Сейчас номинальным президентом Украины является пан Плавьюк, который и дал о себе знать своему народу!
— Не получится. Кандидат на президентский пост должен быть с местной пропиской!
— Так то ж кандидат! А он уже весь из себя такой президент!
— А ты знаешь, какой флаг будет у незалэжной Украины?
— Красный?
— Ни…
— Погоди… как это… жовто-блакитный, да?
— Ни…
— А какой?
— Белый-белый, с розовыми прожилками… як сало!!
— Ага, а сбоку, где шкурка, будет вот эдак коричневая каёмочка.
— Сбоку, это во Львове, что ли?
— Вы слушаете «Радио Маяк!» — «Миллион, миллион, миллион алых роз…»
21 августа 1991 года. Шестнадцать часов пятнадцать минут. Город Ленинград, улица Зеленогорская, дом 3. Межотраслевое объединение «Технохим»
— Не пропаду. Дураком себя никогда не считал, да и не был им, кроме, может быть, того момента, когда Мишке Меченому поверил, повёлся на его, подлеца, уговоры…
И это было действительно так — крупнейший учёный, специалист по ракетным топливам, лауреат Ленинской и Государственной премий — действительно не мог быть дураком! Это вам не академик Яковлев…
Тем более что Борис Вениаминович Гидаспов и академиком-то не был. Так, простой себе членкор Академии наук.
— Ну и куда ж ты теперь?
— Да мне всё равно… только партийной работой больше не займусь, ни за какие коврижки… я ведь на Пленуме обкома, который должен был проходить 13 августа, собирался сообщить товарищам коммунистам о своём уходе. Да только в связи с обсуждением новой Программы партии Пленум переназначили на 23 августа, а там… сам понимаешь…
— А что так? Или разуверился?
— Как не так! Считаю, что краха коммунистической идеи — не было и нет! Есть крах метода, крах организационный. КПСС развалился на несколько партий ещё при жизни — разных, с оттенками от жёлтого до тёмно-красного…
Но! Считаю, что комдвижение рано или поздно возродится. Лично я — от марксизма, от диалектики, от материалистического мировоззрения — не откажусь никогда!
— Да ладно тебе, Боря, камлать, не на политчасе! Лучше расскажи, как ты профессора Собчака уронил… — с усмешкой спросил директор своего старого друга.
— Чего там… я эти завывания демократические на дух не переношу… страдания «собчачьего сердца»! Как начнёт вещать с трибуны или в эфире «Пятого колеса» — прямо Нюша воет на луну… — с досадой отвечал Гидаспов.
— Может, Ксюша? — недоверчиво переспросил собеседник.
— Какая ещё Ксюша? Нюша — это собачка моя, у меня на даче в Комарове живёт, сука приблудная, блондинистая… Да. Ну, конечно, я не стерпел… А Собчак-то жидконог оказался — брык на пол, да и готово… Гляжу, сначала все замерли, глаза выпучили — и… тишина!
— Немая сцена, значит!
— А то. Товстоногов[82] нервно курит в сторонке… А потом вдруг как все заверещали, завизжали, запрыгали!
Ты ведь знаешь, у меня после двух лет работы в Смольном гипертония образовалась. И так мне с утреца хреново, аж в глазах темно, а тут ещё эти… черти зелёные прыгают! Я им и гаркнул — молчать, сукины Дети!!! В очередь![83]
— А они?
— Юмора моего господа демократы почему-то не оценили… Как прыснут в стороны, чисто, скажи, тараканы… Цельный «енерал» из штаба округа, скажи — задом наперёд, на четвереньках, вверх по лестнице от меня ломанулся! Если бы я сам это не увидел, то никогда не поверил бы, что это вообще физически возможно! Гляжу, в кабинете уже один я, наедине с Собчаком… А тот лежит, глазки закатил и ногою этак дрыг-дрыг… Я его приподнять хотел, а он — видно, всё же малость оклемался, потому как у него пена изо рта пошла, и говорит мне он человеческим голосом: «Der Russe, tute mich nicht! Ich ergebe mich! Ich kapitulieren!»
— Ты смотри, крепко его приложило…
— А то! Видно, до самых до корней… ну, мне делать-то особо было нечего. Как говорится, не разбив яйца, яичницу не пожарить! И пошёл я бить яйца, в мэрию…
— Эх, брат, ты ровно Максим из фильма «Выборгская сторона»!
— Точно… «Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой…»
— Ну ладно, товарищ городской и областной диктатор, ты чего припёрся-то, людей от дела отрываешь? Выпить, что ли, не с кем?
— Да я это… вот что — как всё закончим, порядок наведём… на работу меня возьмёшь?
— Лаборантом, что ли? Пробирки мыть?
— Стану я, доктор технических наук, у тебя пробирки мыть… уж приближенно-количественный анализ как-нито проведу, не забыл пока ещё!
— Ладно, Бонапарт ты наш лиговский… приходи! Замом ко мне пойдёшь, по науке?
— Не-ет… Хочется хорошего, доброго дела… Дал бы ты мне лабораторию!
— Ишь, чего захотел… спокойной жизни? Хренушки. Нам весь рынок красок заново поднимать надо! А то за годы катастройки такой застой начался, что ахнешь…
