И опять лишь ощущение искренней заинтересованности. И непривычное, но притягивающее к себе взор лицо.
– Мы очень разные. Внешностью, способностями. Могли бы получиться неожиданные сочетания.
– Как это вышло с тобой? Ведь твоя мать – человек, а отец – демон.
– Все-то ты знаешь. – Я позволяю себе усмехнуться, не столько пытаясь понять, как он воспримет такой тон, сколько по привычке. Да только он этого будто и не замечает. Или… это ничего не изменит ни для меня, ни тем более для него. – Но в моем случае все не совсем так: этот эксперимент природы подкорректировали ловкие мамины руки. Правда, даже в таком варианте, кое-что получилось.
Он кивает головой. Словно соглашаясь. И неожиданно для меня заявляет:
– В тебе нет страха.
Эмпат?! Или просто очень наблюдателен? Но в любом случае он должен… Он должен разбираться в том, что он видит или ощущает.
– Я еще не успела испугаться. Вот пройдет немного времени, до меня дойдет, что скоро умру, – я и закачу полноценную истерику, с покушением на все, до чего смогу дотянуться.
– Тогда мне придется приказать, чтобы все лишнее из комнаты убрали.
А вот это – открытие! У него, оказывается, и чувство юмора присутствует.
– Зря. У меня тогда не останется другого выхода, как петь неприличные песни и рассказывать не менее скабрезные анекдоты.
– Что значит – неприличные и скабрезные?
Очень интересный вопрос. А самое главное – в точку. И как прикажете ему объяснять.
Может, все, что лично я отношу к этой категории, у них таковым и не является.
– Ну… Это то, что воспитанный мужчина своей женщине рассказывает только на ушко.
Видеть, как на его лице появляется вполне человеческая улыбка… Странно и необычно. Но еще неожиданнее услышать то, что он произносит:
– Я на Лилее достаточно давно, чтобы знать значение этих слов. Но ты все равно меня развеселила.
– И за это ты освободишь меня от магических пут, признаешься мне в любви и предложишь сбежать туда, где нас никто не найдет?
И вновь улыбка, которая едва ли не сводит с ума списком неожиданно возникающих в голове мыслей.
– Я подумаю. – И он, накинув платок на голову, вновь берется за ручку двери.
– Эй…
– Что тебе еще? – Боюсь ошибиться, но в его голосе появился скрежет металла. Вот только… меня это уже не останавливает.
– Я хотела узнать, как мне тебя называть?
– Для тебя это так важно? – Но не бровь, тонкая изогнутая стрела с серебром у виска, ползет вверх, а зрачок словно становится больше, выплескивая из себя то, что я бы назвала удивлением, изумлением…
– Конечно. – В моем голосе сплошная обида. – Иначе я ведь не смогу сказать, прощаясь с жизнью, мол, я умираю, но буду являться к тебе в ночных кошмарах. И называть при этом тебя по имени.
– А… – А глаза продолжают сыпать искрами, как звонким смехом. – Тогда зови меня Закираль.
– Красивое имя, – задумчиво замечаю я, пробуя его по звукам губами, языком, откликом в глубине сердца. – Оно что-нибудь значит?
– Наши имена всегда что-то значат. А мое с одного из древних языков Дарианы переводится как «дарующий смерть».
– Ты знаешь, а оно тебе подходит.
На этом наш разговор резко обрывается, и моя реплика остается не только без ответа, но и без какого- либо проявления интереса с его стороны.
Он покидает комнату, как тень, отступающая под неожиданным натиском яркого света: только была и уже нет. И остается лишь стойкое впечатление, что все это было лишь игрой собственного, окончательно потерявшего связь с реальностью воображения.
Хотя то, что его больше в комнате нет, – к счастью. Потому что ничего цензурного я больше сказать не могла. И все остальные слова, что собирались вырваться из моего горла, относились к разряду тех, которые мой папенька запрещал мне произносить в приличном обществе. И если даймон к таковым явно не относился, то я… Считала себя воспитанной барышней.
Правда, не в таких ситуациях.
Так влипнуть… Капитально. И даже поплакаться в жилетку некому. Васька…
Надеюсь, моему тарагору досталось не настолько сильно, чтобы он не смог выдержать этот удар. Иначе в счете, который я намерена предъявить этой диковинной особи, появится еще один пункт: жестокое обращение с домашними животными.
И если он думает… Не хочу даже думать, о чем он думает.
Да, Таши… Попала ты… Со своими амбициями и желанием доказать некоторым самовлюбленным болванам свою способность принести пользу.
Принесла.
И что теперь с этой пользой прикажете делать? Если и маг-предатель перед глазами помаячил, да и даймон проявился. А я при этом упакована в магические путы настолько хитро, что вроде и видимость свободы присутствует (по крайней мере, чтобы справить естественные нужды, не придется долго и упорно требовать отвести меня в то место, куда приличные девушки ходят поодиночке), но ничего другого сделать не могу.
Одно утешает. Точнее… Вариантов дальнейшего развития событий всего лишь два. Либо Лилее придется очень трудно, когда мои мамочка и папочка узнают, что с их дочуркой случилось. Либо… Я отсюда уйду. И именно этот вариант для меня является предпочтительным. И не только потому, что моя жизнь мне дорога.
Лилею жалко…
Ну а раз так… Пора начинать придумывать план «Б». То есть искать запасной выход.
Окна отпадают. Толстые решетки и высота… Хоть и не выше третьего этажа, но кругом камень. Пусть и не совершенно гладкий, но, не имея альпинистской подготовки… Короче, этот способ самоубийства я стану рассматривать в самом крайнем случае. Камина нет. Интересно, а как они зимой в этом помещении находятся. Или… Буду иметь в виду. И последним номером нашей программы остается… дверь. Которая опять же запечатана магически. Да и за нею меня как раз и будут ждать с распростертыми объятиями.
Что ж… остается лишь один выход. Соблазнять даймона, влюблять его в себя и уговаривать последовать за мной…
Похоже, последнюю идею я высказала вслух. Потому что ничем иным нельзя было объяснить фразу, раздавшуюся из того угла, что как раз рядом с дверью и находился.
– А как же я?
Заклинание невидимости маревом тает, расползаясь цветными хлопьями, выпуская из своих объятий…
– Я с тобой никуда не пойду. – И я поворачиваю голову в сторону занавешенного окна. Чтобы даже тень этого предателя не коснулась моего взгляда.
– А я думал, ты будешь рада меня видеть. – И движение в мою сторону, которое я все-таки замечаю по тому, как трепещет магия, откликаясь на его присутствие.
– Никогда больше не появляйся мне на глаза. – Эх, жаль, даже стукнуть кулаком по столу не могу – нет в этой комнате стола.
– Может, ты сменишь гнев на милость и позволишь мне тебя спасти. – И еще один шаг в мою сторону. Очень осторожно. Прощупывая все те заклинания, что, переплетаясь друг с другом, создают единую сеть, которая не только удерживает меня в комнате, но и тянет силы.
– А это не противоестественно принципам драконов? Вы же предпочитаете девушек воровать. – И как я раньше не замечала в себе столько язвительности? Видно, не доводили меня еще до такого состояния, чтобы оно ядовитой струей стекало с моего языка.
– Ну… – Все с той же улыбкой на своей драконьей морде. И с пляшущими бесенятами в вертикальных
