глаза… И я вижу в них растерянность.
Да… все значительно серьезнее, чем я думала. Ее ничуть не испугало зрелище умирающего Закираля, надежд на возвращение которого в этот мир практически не было, а сейчас она, совершенно не скрывая того, боялась.
И что мне прикажете делать, когда подходить к ней, пока она в таком состоянии, опасно для собственной жизни.
– Мам, а когда ты поняла, что любишь отца?
– Когда мне захотелось вытрясти из него душу, – на полном автомате отвечает она и, неожиданно нежно мне улыбнувшись, заливается ярким переливистым смехом.
Самое главное, в нужное время задать нужный вопрос.
– Ты считаешь этого достаточно, чтобы стать его женой?
– Тебя это интересует в качестве социологического опроса или для общего развития?
– Скорее второе.
– Ну тогда ты опоздала. Свой-то выбор ты уже сделала. Не жалеешь?
И я опускаюсь на пушистый ковер, освободив себе место среди нескольких брошенных на пол бальных платьев, в одном из которых, по-видимому, отец жаждал видеть ее на церемонии. Наивный, из всего многообразия одежды она предпочитала лишь два варианта: брюки с рубашкой, наподобие тех, что обычно ношу я, или ее полное отсутствие. Короче, все то, что не мешало ей быстро и стремительно двигаться.
– Нет, мама. Не жалею.
И я улыбаюсь. Почему-то вспоминая не события сегодняшней ночи, а ту короткую паузу, перед тем как он скинул набиру со своей головы в том доме, который стал местом нашего с ним знакомства. И слова, произнесенные вслед закрывающемуся порталу: «Я обязательно тебя найду, моя Единственная».
– И я не жалею. Но я постоянно помню о том, что он – повелитель демонов. А я…
– А кто ты, мама? Скажи, глядя на себя его глазами, моими, глазами Закираля, которого ты вытащила едва ли не из Хаоса, тех демонов, которые предпочитают держаться подальше, когда ты изволишь изображать гнев? Я многого не знаю, но даже то, о чем догадываюсь, заставляет меня удивляться, как он не сграбастал тебя в охапку раньше.
Она отбрасывает ногой в изящной домашней туфельке ожерелье с крупными, похожими на застывшие капли крови камнями и опускается рядом со мной. Тихая. С задумчивой улыбкой на совсем юном лице, с шальными проблесками в темных глазах, что совершенно не вяжется с мягкими движениями, наталкивая на мысль о том, какие эмоции разрывают ее сейчас на части.
– Там на столе документы. Отец просил, чтобы ты их подписала до церемонии.
– Что там?
– Твой отказ от посягательств на его место. – В ее улыбке на мгновение мелькнула усмешка, но тут же растворилась в легкой грусти.
– Ты же понимаешь, что так и должно было быть. Какая бы кровь в нас ни текла, наша судьба – быть рядом. Лучше скажи, что ты будешь делать с его гаремом?
– Бороться.
Ну вот… В глазах – грандиозные планы, и мне остается только посочувствовать своему отцу: если мама что-то решила… Не зря же оказалась сестрой Закираля.
– Это будет сложно. Для отца гарем – доказательство его престижа и мужской силы.
– Я предоставлю ему возможность доказывать свои силы в другом месте.
Боюсь, наш дружный смех слышен и за плотно закрытыми дверями. И если это так… Он должен вызывать душевный трепет у сторожащих наш покой демонов. Потому что две женщины, предающиеся радости в предвкушении того, что предстоит их повелителю, – это может быть пострашнее, чем набеги степных орков, которые считались стихийным бедствием на Лилее. Но я резко обрываю его. Потому что есть еще один вопрос, который я хочу задать ей. Задать прежде, чем приму активное участие в той суете, которая будет сопровождать сегодняшний день, ни на мгновение не забывая о той легкой тревоге за жениха, что не отпускала меня с той минуты, как я в одиночестве проснулась в ставшей теперь нашей постели.
– Мама, как ты жила столько лет с этой клятвой?
И она затихает тоже, с мягкой улыбкой смотря на меня. И в ее взгляде… не смирение, не принятие всего, что с ней произошло, – тихая грусть, всполохи счастья, тяжесть забот, любовь, вера, разочарования, потери и невообразимая сила духа, о которую разбиваются все преграды, встававшие на ее пути.
– Я просто жила.
И она кладет свою ладонь поверх моей руки, согревая и делясь своим мужеством.
Глава 23
Я покинул спальню, когда утро только-только начало вступать в свои права. Насколько я помнил, именно это время предпочитал повелитель проводить в своем кабинете, разбираясь с самыми серьезными делами. Не знаю уж по каким причинам, но только на рассвете он принимал наиболее ответственные решения.
И оставалось лишь надеяться, что мое дело он посчитает достаточно важным, чтобы не выставить меня за дверь.
Как я и предположил, Агирас был уже на ногах и даже, пользуясь моментом, общался с четверкой демонов, довольно подробно разбирая возможности моей защиты.
Он видел, как я открыл дверь из гостиной в коридор, в котором все это и происходило, но так и не остановился, заметив, как я покачал головой – мне тоже было весьма интересно наблюдать за тем, как слаженно работают гвардейцы Аарона, успешно предугадывая следующие действия моего тера.
Что ж, надо отдать должное демонам – в воинском искусстве они не гнушаются перенимать те навыки, которыми не владеют, у всех, с кем их сводит судьба. И то, что я видел, можно было с уверенностью назвать не стилем, а его полным отсутствием. Но именно это и делало их весьма опасными противниками – стереотипы и косность мышления явно не были их слабыми местами.
– Я хотел бы видеть повелителя Арх’Онта. – Я подал голос, когда не взглядом, отзвуком ощущения заметил подходящего к нам Радмира.
Не думаю, что эти развлечения могли вызвать у него претензии к воинам, а вот то, что они, последовав примеру Агираса, игнорировали мое появление, вполне способно было стать поводом для его неудовольствия.
Так что я просто давал им возможность встретить одного из принцев подобающим образом. Но, похоже, неправильно понял и зря старался. Потому что взгляд брата Наташи, который замер в десятке шагов от нас, был вполне спокоен. Если не сказать, что он был удовлетворен увиденным.
Впрочем, причиной такого настроения мог быть тонкий аромат духов, волны которого доходили даже сюда.
– Все, как и сказал отец, – в качестве приветствия воскликнул он, подходя ближе и радушно мне улыбаясь. – Вместо того чтобы наслаждаться тишиной и покоем, ты предпочел отдать самые чарующие утренние часы серьезному мужскому разговору. Что ж, вам будет чем отблагодарить себя за это – отец приказал принести из подвалов самые лучшие вина, а названия блюд, что будут поданы вам к завтраку, заставляют исходить слюной. Но прежде чем я отведу тебя туда, предлагаю спуститься в его сокровищницу, чтобы я мог выполнить данное тебе обещание. Только не подумай, будто тебе во дворце грозит опасность. Просто я, не увешанный чем-нибудь острым, чувствую себя неуютно и не хочу, чтобы у тебя возникли подобные ощущения.
– Мне кажется, что твои ощущения не очень-то и зависят от количества клинков, что украшают твою перевязь?
Мое лицо было закрыто лицевым платком, но глазам я не запрещал отражать то, что передавал голосом. И улыбка, чуть тронувшая его губы, дала мне понять, что он заметил тот намек, который я вложил в свои слова.
Но ответил он совсем не так, как я ожидал:
– Ты хотя бы Таши записку оставь, раз уж покинул ее в первую же ночь. И напиши, что ее ждет к себе Рае. А то к обеду от дворца точно камня на камне не останется. – И, заметив мой ожидающий уточнения
