– Карантинный!.. шшш… бокс! Как по?!.. шшш…
– Ох твою африканскую дивизию…
– Не могу понять, на что эти сволочи рассчитывают?! Честное слово, не понимаю!
– Отставить «не понимаю»!
– Здесь темно, как в заднице у еврокракена! Дайте световую гранату!
– Вперед по одному!
– Да объясните кто-нибудь Зарубину, что за диснейленд тут творится!
… И так далее.
Из переговоров Матвей вынес одно: комбат Зарубин не соврал. Пока что десантники не встретили никого, кроме отчаянно обороняющихся пиратов. И более того, полностью отсутствует какая-либо достоверная информация о размещении на борту «Мстителя» пленных гражданских лиц (а значит, и Анны).
Вдруг в радиообмене всплыла долгожданная тема.
– Здесь Спичкин! Взяли двух пленных! Ввели вещество. Один в коме – плохо среагировал на вещество. От второго получена информация: порядка ста пятидесяти пленных находятся в обесточенных отсеках форта…
«Это нижняя часть лотарингского креста, где даже света нет!» – догадался Матвей. А капитан Спичкин продолжал:
– Мое предложение: срочно вывести из боя и перебросить на освобождение заложников всю четвертую роту в полном составе! Готов возглавить передовой отряд лично, усилив его одним из своих отделений! Прошу утвердить решение!
«Четвертая рота… Почему четвертая рота? – в первую секунду не понял Матвей. – А-а, да там же сплошь свежие, совсем зеленые контрактники, которыми разбавили костяк из ветеранов… Это же сонные мухи! Ясно, что в серьезном бою с пиратами толку от них мало. И именно поэтому Спичкин предлагает бросить их нянчиться с гражданскими! Но сколько они будут добираться туда, ближе к основанию креста?! Это всю четвертую роту надо вывести из боя – раз. Даже если в бою она участвует чисто номинально, все равно – собрать отделения, собрать взводы, оттянуть все это назад. Затем погрузить на борт катеров – два. Затем катера отлепятся от «Мстителя», пролетят пару километров вниз, прилепятся по новой – три… Потом снова резать обшивку, высаживать роту… Сколько на все это уйдет? Не менее четверти часа! А то и минут двадцать! Да за это время что угодно произойти может!» – Матвея распирало негодование.
– Я-то утверждаю, – пророкотал комбат Зарубин. – Но нужно еще согласие руководителя операции.
– Утверждаю. Действуйте! – прозвучал глухой голос Сазонова.
Матвей прекрасно понимал, что не меньше семи минут потребуется четвертой роте только на то, чтобы отойти к своим катерам, погрузиться на них и отчалить от верхней перекладины креста.
Семь невыносимо долгих минут, в течение которых на его тактических экранах не будет происходить ровным счетом ничего, приближающего его, Матвея, к встрече с любимой.
Но как же он ошибался!
В сотне метров от нижней галереи форта (той самой, обезображенной растрепанной бородой из обломков двухорудийной башни) в обшивке, источенной пылевой коррозией, наметились четыре просвета – каждый толщиной, как показалось Матвею, с волос.
Просветы быстро расширились и превратились в квадрат белого света.
Затем створки стартового лацпорта сложились в гармошку и из недр форта выдвинулись три рельсовых направляющих.
– Тысяча протуберанцев мне в ухо! – раздался зычный голос Ираиды, которая, как оказалось, тоже все это видела. – Что творят, ты глянь! Похоже, они намерены обстрелять наш крейсер из рельсотронного главного калибра! Кто бы мог подумать, что он у них вообще есть, у творческих импотентов!
Пока Ираида балагурила в своей неподражаемой манере, Матвей прощупал недра открывшегося портала микроволновым радаром высокого разрешения. Судя по картинке, синтезированной борткомпьютером на основании данных радара, там, в темноте, прятался достаточно крупный планетолет.
«Достаточно крупный для чего? – задал себе вопрос Матвей. И тут же ответил на него. – А для того, чтобы умчать в неизвестность материальные ценности и всех захваченных гражданских, каковые гражданские и послужат живым щитом для пиратских главарей и награбленного ими добра!»
– Нет, Ираида, нет! Это не пушки! – бледнея, сказал Матвей.
– А что же?
– Нет времени объяснять! – бросил он, подавая импульс зажигания на маршевые дюзы.
Ускорение вмяло Матвея и его напарницу в кресла.
– Что ты творишь, дворняжкин ты сын! – голос Ираиды был очень сердитым. – У нас же приказ: оставаться на месте! Чего ты вообще добиваешься?
– Я не могу спокойно смотреть на то, как результаты всей операции летят на псу под хвост только потому, что я получил приказ оставаться на месте!
– И что?
– Мы должны остановить этот планетолет! Не дать ему выскользнуть! – Матвей кричал.
– Но как?
– Я намерен обстрелять стартовые рельсы нашим главным калибром. А ты, пожалуйста, следи за малокалиберными пушками пиратов! Подавишь их огонь, если придется.
– И что тебе на месте не сидится? – проворчала Ираида. – Неужели нельзя связаться с корветами Второй Марсианской? Справятся с задачей не хуже нас!
– А вот в этом я не уверен! Лазерная пушка «Скорпиона» дает втрое большее рысканье луча, чем у нашего «Краба». Да вдобавок на «Скорпионе» она одна, а у нас их две.
– Да знаю я! Нашел кому лекции читать.
– А раз знаешь, так подумай! Вместо того чтобы точечно обработать стартовые рельсы, они запросто могут промахнуться! И тогда захваченные пиратами люди просто… вот просто испарятся!
– Ты перестраховщик, – с тяжелым вздохом заключила Ираида. – Но пусть будет по-твоему… Ясно же, что теперь к началу «Космических страстей» я точно не успею.
Проблема заключалась в том, что оголовки стартовых рельс никак не относились к числу типовых целей, на которые был запрограммирован борткомпьютер «Краба». Об их автоматическом захвате системой наведения не приходилось и мечтать.
Поэтому от Матвея потребовались воистину филигранная точность и нечеловеческое чутье, чтобы в ручном режиме прицелиться в объект, который без оптического увеличителя была не толще соломинки.
Первые залпы ушли в молоко.
Ему ничего не оставалось, кроме как форсировать сближение с «Мстителем». «Краб» остервенело рванул вперед.
– Детекторы фиксируют радарное облучение! – испуганно выкрикнула Ираида. – Это станция орудийной наводки!
– Ну так всыпь им как следует по пеленгу!
– А и действительно! – Ираида как-то неестественно обрадовалась, будто Матвей предложил что-то из ряда вон умное и нетривиальное.
Пока под тихое жужжание высокого напряжения в генераторах плазменных пушек Ираида вращала свой блистер, наводясь на цель, Матвей продолжал охоту за оголовками стартовых рельс. Ираида открыла ураганный огонь ровно в ту секунду, когда Матвею наконец удалось разнести центральную рельсу на субмезонные обломки. А уже через секунду навсегда прервался неслышный вопль станции орудийной наводки, которую заставили замолчать кучно влепившиеся в ее подвздошье заряды плазмы, выпущенные пушками Ираиды.
– Умничка! – сказал Матвей. – Зайка!
– Но-но-но! Этих вот нежностей мне тут не надо! – оборвала его бдительная Ираида. – Своей милой будешь заек вкручивать!
При упоминании об Анне, пусть и таком непочтительном, сердце Матвея горестно сжалось.
«А ведь этим уродам, неровен час, достанет куражу стартовать и с двух рельс вместо трех, – подумал
