Бичем поднял брови, отчего показался Хелен как никогда высокомерным и дерзким. Усевшись поудобнее, он обхватил руками колени.
— Нельзя ли рассказать подробнее об этом самом опыте?
— Мужчины не всегда ведут себя разумно и логично.
— Как и женщины.
— Совершенно верно. Поэтому я считаю, что физические отношения не должны омрачать духовных. Не стоит портить нашу дружбу.
— Я все-таки хотел бы знать, в чем заключается ваш опыт, Хелен? Мне известно, что вы безраздельно господствуете в Корт-Хэммеринге и мужчины, работающие на вас, трепещут в восхитительном страхе и предчувствии наказаний, на которые вы так щедры. Кроме того, я так и вижу, как вы стягиваете мой левый сапог, чуть выпятив при этом попку, и, повернув голову, улыбаетесь кокетливой, озорной улыбкой, исполненной обещания грядущих наслаждений.
Хелен молча смотрела на струи воды, бьющей с неба. Лужи собирались почти у их ног. Становилось все холоднее. Она промокла насквозь и мечтала лишь о том, чтобы он снова укусил ее за шею, а возможно, и за бедро. Хелен повернулась, желая сказать что-то, но не успела. Он почти бросился на нее, опрокинув на спину. Хорошо еще, что с потолка над ними не текло.
Она почти мгновенно согрелась, стоило почувствовать его руки, гладившие плечи и грудь. Он накрыл губами ее рот, впиваясь, завладевая, безмолвно передавая свою настойчивость, безумное желание, и она поняла, что настала пора осуществить решение, принятое в тот момент, когда она впервые увидела его. Хелен отдала ему свои губы, свое тело, всю себя, приподнимаясь, прижимая Спенсера к себе, лихорадочно лаская его спину, расстегивая лосины.
Жар, исходивший от Спенсера, поразил ее, окутал огненным покрывалом, и она, словно в беспамятстве, выгнулась, почувствовав его руки на своей груди, на пуговицах жакета амазонки.
— Хелен, — пробормотал он, — не могу поверить, что ты моя.
Тяжело дыша, он приподнялся над ней и замер на мгновение, прежде чем рывком поднять ее юбки. И когда она осталась обнаженной до пояса, уселся на корточки и долго смотрел на нее, прежде чем медленно поднять руку, поднести к ее животу и положить ладонь на мягкую плоть.
Пальцы чуть заметно скользили вниз, словно он наслаждался каждым мгновением, прежде чем сжать треугольник в светлых завитках. Хелен снова выгнулась и схватила его за плечи, пытаясь притянуть к себе.
— Нет, Хелен, пока нет. Стоит мне снова поцеловать вас — и я пропал. Зря пролью свое семя, и вы посчитаете меня величайшим болваном во всей Англии.
— Спенсер… — выдохнула она, когда его палец проник в нее. Он едва не исторгся прямо в это мгновение, задохнувшись так, что сердце, казалось, вот-вот остановится. Такая горячая, мягкая и хочет его… Лицо раскраснелось, губы полуоткрыты, и смотрит на него, словно он единственный мужчина на земле, единственный, кто ей нужен.
— Хелен, — произнес он снова и, сдернув лосины, поднял ее бедра и вошел в жаждущее тело глубоко и сильно. Она вскрикнула — сначала от боли, потом от наслаждения. Он лежал на ней, прижавшись ртом ко рту, обводя языком ее нижнюю губу, проникая внутрь сквозь преграду зубов. Хелен приняла его и сама целовала, пока ей не показалось, что она сейчас умрет от блаженства, от силы так долго копившихся в ней чувств. Он начал двигаться, и неустанное давление, ощущение мужской мощи, заполнявшей ее, было столь восхитительно острым, что она боялась одного: как бы это не кончилось.
И страхи были не напрасны. Он держался из последних сил, зная, что так и не дал ей наивысшего наслаждения. Спенсер пытался, честно пытался ублажить ее, ласкать губами и руками, но едва ли не впервые в жизни полностью потерял контроль над собой. И, в отчаянии откинув голову, закричал что-то в черное небо.
Он лежал на ней, спрятав лицо в мокрые белые волосы, не в силах прийти себя от ослепительного наслаждения, величайшего, не испытанного им доселе. Он полностью опозорился. Взлетел в небеса один, позабыв захватить ее с собой. Настоящий олух.
— Прости, — покаялся он, приподнявшись на локте. — Мне ужасно жаль, Хелен. Ты так чертовски прекрасна!
Не в силах удержаться, Спенсер наклонился, чтобы поцеловать ее, и обнаружил, что плоть снова налилась и отвердела.
— Мне тридцать три года, — бормотал он между поцелуями, — и я снова хочу тебя. Немедленно. Ты ведьма. Колдунья. Ты невероятна…
Он вышел из нее, пульсирующий и набухший, и, задыхаясь, снова стал целовать. Его пальцы нашли заветное местечко и начали ритмический танец, в котором он всегда был так искусен, но ощущение ее влажной плоти, мягкости, жара снова свело его с ума, кружило голову. Как ему хотелось видеть, что и она бьется в судорогах экстаза, бешеного, исступленного. Спенсер целовал ее и ласкал, пока она не напряглась, не задрожала… Только тогда он поднял голову, чтобы взглянуть в ее запрокинутое лицо. Она чуть надавила на его пальцы и исступленно, почти истерически закричала, когда наслаждение пронизало ее и весь мир, казалось, сосредоточился в его руке. Она снова ахнула, на этот раз в его губы.
Спенсер поцеловал ее крепче, не понимая, что она старается вырваться. Наконец сообразив, в чем дело, он недоуменно моргнул, хотел что-то спросить, но она взвизгнула:
— О Господи!
И, с силой сжав Спенсера, откатилась вместе с ним в сторону. Послышался скрежет балок, и потолок с оглушительным грохотом обрушился как раз на то место, где они лежали. Спенсер похолодел.
Наступила мертвенная тишина, прерываемая лишь шумом дождя.
Они все еще лежали, прижимаясь друг к другу.
— Потолок, — выдохнул он. — Мы могли бы погибнуть.
Веки Хелен были опущены. Он накрыл ее рот поцелуем, вонзился в покорную плоть. Но ее губы не шевельнулись.
— Хелен?!
Он чуть отстранился, чтобы взглянуть ей в лицо. Она лежала в глубоком обмороке. А он, скотина эдакая, все еще был в ней, твердый и неудовлетворенный.
Глава 10
Лорд Бичем поднялся и осторожно повернул ее на спину. Из ранки под левым ухом сочилась кровь, пачкая мокрые волосы. Ее чем-то задело. Спенсер поднял глаза. Дождь все еще лил как из ведра. Он опустил ее юбки, застегнул лосины и уселся рядом с Хелен. Она замерзнет!
Бичем стащил с себя куртку и укрыл Хелен. Это самое большее, что он может для нее сделать. Даже уложить поудобнее боится. Но иначе она непременно замерзнет и схватит простуду, а это опасно.
Он растянулся рядом и прижал ее к себе.
— Прости меня, Хелен. Ты спасла мою похотливую шкуру и сама пострадала. Но теперь все будет хорошо. Мы останемся здесь, пока ты не придешь в себя.
Он поцеловал ее в лоб и укутал покрепче курткой. Подумать только: совсем недавно они направлялись в Дирхем, а теперь оказались в полуразрушенной хижине, остаток потолка которой вот-вот свалится им на головы.
Именно в этот момент он понял, что ночь уже близка и становится все холоднее. Что, если дождь не прекратится?
Спенсер закрыл глаза и прижался к ее щеке своей. Конечно, можно попробовать нести Хелен на руках, но далеко ли он уйдет? Вряд ли доберется до проселочной дороги. Земля скользкая, все вокруг мокрое, и горячка им обоим обеспечена.
Выхода нет, придется остаться на месте. Он прижал ладонь к ее груди. К его облегчению, сердце билось ровно и медленно. Придется ждать.
Спенсер покачал головой, до сих пор удивляясь своему поведению. Ну совершенный юнец, которого
