обращаешься с ней как с последним ничтожеством! — возмутился Райдер. — Словно с бродягой, который случайно забрел в дом! Нежеланным бродягой из чужой страны. Ты совершенно не обращаешь на нее внимания. Унижаешь перед посторонними, безмозглый ты болван!
— Знаю, — глухо выговорил Тайсон и снова замолчал, потому что сказать ему было нечего.
— Что ты имеешь в виду? — выпалил Дуглас, готовый броситься на брата.
— Только то, что знаю, как веду себя. Именно так, как подобает священнику. Последние три месяца были заблуждением, ошибкой. Теперь я вновь стал самим собой.
— Заблуждением? Ошибкой? — передразнил Дуглас, вскинув брови. — Сатана меня возьми, что за лицемерный бред! Тайсон, Мэри Роуз — твоя жена. Все мы видели, как она обожает тебя, как загораются ее глаза, стоит тебе появиться в комнате. А ты.., ты обожествлял ее, смеялся, уделял внимание детям, обрел наконец радость.
— Ты улыбался, обнимал мальчишек, просто так, без всякой причины, играл с ними! Играл… Ни я, ни Дуглас не видели тебя за игрой с тех пор, как тебе исполнилось восемнадцать и ты решил стать законченным ханжой, — вставил Райдер.
— Верно, — кивнул Дуглас. — Вчера, когда мы вернулись из церкви, Макс подобрался ко мне и, шмыгая носом, признался, что стряслось неладное — его отец снова стал прежним. Я думал, парнишка разревется! Пропади все пропадом, Тайсон, во что ты превратился? Даже твое первое короткое письмо было таким веселым, каждая строчка дышала счастьем и любовью к женщине. Когда ты привез Мэри Роуз к нам, мы поняли, что ты наконец увидел красоту не только в жизни, но и в глубоком чувстве к жене и детям, осознал, как важны они для тебя, и упивался этим. Все мы поражались такому преображению. Ты словно помолодел, встретив женщину, способную подарить тебе радость, истинную любовь, научить тебя улыбаться, а может, иногда и приходить в телячий восторг!
— А теперь, — поддакнул Райдер, — все куда-то подевалось. Мне следовало бы понять это еще вчера, когда мы приехали. Но ни я, ни Дуглас ничего не сообразили. Посчитали, что тебя занимают дела церкви или ты боишься, не обидим ли мы Мэри Роуз. Но ведь причина в другом, верно? Случилось нечто, превратившее тебя в благочестивого сухаря. Только вот что именно? Тайсон молча уставился на братьев.
— Не желаю, чтобы ты оставался таким, как сейчас, — смягчил тон Райдер, видя неприкрытую боль в глазах брата, — Хочу видеть нового, дерзкого, молодого Тайсона, своего брата, которого я, как оказалось, любил всем сердцем, отца, не стесняющегося приласкать детей и позаботиться о них, разделить с ними счастье и радость. Того, кто закатывается смехом, когда Лео, показывая очередной акробатический трюк, валится носом вниз или когда Макс произносит новое латинское выражение, особенно ругательство.
Ну настоящий греческий хор, не жалеющий усилий, чтобы наставить его на путь истинный!
Тайсон вздохнул. Настала очередь Дугласа, и он не стал щадить брата:
— А Мегги? Она поклоняется тебе! Готова жизнь отдать за папочку. Посмотри, что с ней стало? Словно горевший ровным светом огонек вдруг погас. Где тот Тайсон? Почему ты так поспешно похоронил его? Заморозил свою душу?
— Тому Тайсону здесь не место, — тихо произнес викарий. — Богу он не угоден. Он не слуга Господа, а мирской человек, поддавшийся искушениям света, готовый во всем потакать своим прихотям, потребностям и желаниям, но никак не священник.
Обойдя братьев, он открыл калитку и вышел, Они долго смотрели ему вслед.
— Что-то здесь не так, — задумчиво сказал Дуглас. —Никогда не видел человека несчастнее. Столь внезапные перемены… В чем же все-таки дело?
— Раньше, когда Тайсон произносил холодные, я бы сказал — бесчеловечные, проповеди, мы оба знали, что этот строгий, мрачный человек — наш брат, считающий, что священник должен быть именно таким. Он был доволен собой и своей жизнью. Нам это не нравилось, но мы в конце концов смирились и приняли его таким, каков; он есть. Да, в своей закостеневшей гордыне наш ханжа-брат и не подозревал, как к нему относятся родные.
Дуглас выругался и направился к дому, а Райдер остался в саду, гадая, что предпринять. Ему было невыразимо жаль Мэри Роуз и детей. И очень больно за брата. Бедняга! Жалкий, запутавшийся бедняга… Мэри Роуз сидела перед туалетным столиком, рассеянно теребя брошь, подаренную ей матерью на прощание. Ее столик, щетки, платья и туфли оказались здесь.
Пока она сидела в церкви, слушая речь мрачного незнакомца, все ее вещи перетащили в комнату Мелинды Беатрис. Господи, она задыхалась в этой мерзкой комнате, а Тайсон отослал ее сюда!
Мэри Роуз настолько ненавидела бывшее обиталище своей предшественницы, что не посмела поместить сюда гостей, как взрослых, так и детей.
Немного подумав, она отправилась на поиски мужа и обнаружила его на скамье у древней могилы. Он сидел, молча рассматривая надгробие. Она подошла к нему и встала рядом.
— Тебя что-то тревожит? — бросил он, не глядя на нее. — Кажется, да. Ты раньше никогда не говорил со мной так холодно, Тайсон. Будь добр, объясни, что случилось. Почему ты стал таким?
— Каким? Все идет как нельзя лучше. Пожалуйста, поухаживай за гостями, мне нужно уйти по делу.
Он поднялся, мельком посмотрел на жену и, повернувшись, прошествовал к воротам, находившимся в дальнем конце кладбища. Она провожала его встревоженным взором, пока высокая фигура не исчезла из виду, а потом вернулась в дом и велела миссис Придди немедленно перенести ее вещи обратно, в спальню Тайсона. — Не знаю, стоит ли, мэм, — нерешительно заметила экономка. — Викарий ничего подобного мне не приказывал.
— Я здесь хозяйка, миссис Придди, и могу делать все, что мне угодно. Вы еще что-то хотели сказать?
— Может, переселить сюда кого-нибудь из гостей? Мальчикам тесно в детской.
— О нет, у них начнутся кошмары. Представляете, каких ужасов насочиняет Грейсон в таком интерьере? Нет, мы снова закроем комнату. А теперь простите, миссис Придди, я должна найти мужа.
Но Тайсон вернулся домой только к ночи и вошел в спальню, загораживая ладонью единственную свечу: он боялся потревожить Мегги. Однако девочки здесь не оказалось. Вместо нее обнаружилась Мэри Роуз, спящая посреди кровати.
Он ступал совершенно бесшумно, и все же она, словно подкинутая неведомой силой, села на постели и уставилась на мужа.
— Здравствуй, Тайсон.
— Что ты здесь делаешь?
— Мы муж и жена. Это и моя спальня. Я не позволю сослать себя в комнату Мелинды Беатрис, словно преступницу!
— Тем не менее я предпочел бы, чтобы ты спала в другой комнате.
— Нет, я не стану жить в этой мрачной конуре! Если не желаешь видеть меня рядом, придется тебе самому переселиться туда.
Тайсон поставил свечу на тумбочку и принялся раздеваться, но, осознав, что делает, опустил руки и застыл. Жена упрямо нахмурилась.
— Довольно! — воскликнула она, подтягивая колени к груди. — Я рада, что ты вернулся. Нет, я не стану спрашивать, где ты прятался все это время. Я молилась о твоем возвращении, и Бог меня услышал. Твои братья изо всех сил пытались делать вид, что все идет как надо, но у них ничего не получилось. Даже дети притихли и хотя не понимают, что происходит, однако чувствуют неладное.
— Выдумки, — возразил Тайсон. — Все в порядке, как и должно быть.
Мэри Роуз печально вздохнула:
— Сегодня днем, отчаявшись найти тебя, я разговаривала с Сэмюелом Притчертом. Он придерживается того же мнения. Утверждает, что ты ведешь себя как пристало служителю церкви. Твой помощник признался, что прихожане были бы на седьмом небе, уберись я отсюда. Они соскучились по прежнему Тайсону, каким ты был до поездки в Шотландию. До того, как встретил меня и женился.
Тайсон ничего не ответил, просто стоял, безвольно опустив руки. Он казался невероятно усталым.., нет, не просто усталым — каким-то помертвевшим. Мэри Роуз не знала, чья боль сильнее: его или ее.
— Хочешь, чтобы я уехала?
— Ты не можешь так поступить. Ты моя жена.
— Неужели ты действительно хочешь быть тем человеком, которого я видела в церкви? Холодным и бесчувственным, рассуждающим о грехах, всеобщей развращенности и падении нравов? Тем, кто стоял над всеми, оставаясь безучастным к чужим горестям, равнодушный, как каменная статуя?
— Но я всегда был именно таким человеком и должен снова им стать. Такова воля Божья.
— Не знаю, какого именно Бога, — с расстановкой произнесла она. — Мой Бог добр и милосерден. Он хочет, чтобы его создания смеялись, видели красоту мира, который он создал. — Мэри Роуз помолчала, а потом с жаром продолжила:
— Мне надо было сказать тебе это раньше, Тайсон. Возможно, сейчас неподходящее время, но думаю, что обязана сказать все, иначе мне не будет покоя, Он упорно молчал.
— Я люблю тебя.
Тайсон съежился, как от пощечины.
Н-нет, Мэри Роуз. Пожалуйста, не надо!
Тебе неприятно слышать мои слова?
— Да.
— Понимаю, — грустно улыбнулась она, — Что ж, тогда другое дело.
Больше говорить было не о чем. Мэри Роуз встала, схватила два верхних одеяла и без единого слова и взгляда покинула спальню. Мегги спала в маленькой комнате в самом конце коридора. Мэри Роуз устроилась рядом, но заснула только к утру.
— Все кончено, — объявил Макс на следующее утро. Он сидел, прислонясь к стене и подтянув колени к подбородку. На полу валялись книги. Вид у мальчика был самый плачевный.
— Папа совсем такой, как раньше, — подтвердил Лео. Сегодня он не крутил колесо и даже не стоял на голове. Вместо этого он растянулся на ковре, подперев подбородок руками. Казалось, малыш вот-вот разразится
