Дженни — жена Оливера. Они обвенчались на прошлое Рождество. Оливер управляет Килдрамми-Касл, шотландским поместьем моего отца. Если я ничего не путаю, Оливер — один из первых ребятишек, подобранных моим дядей. Если вы останетесь в Глеиклоуз-он-Роуэн, обязательно познакомитесь с ним. Оливер обычно приезжает погостить осенью. Надеюсь, в этот раз он приедет вместе с Дженни, милорд.
— Томас. Это мое имя.
— Да, знаю, но дело в том, что я незамужняя молодая леди, и вам хорошо известно, что называть вас по имени, а тем более ездить на прогулки по окрестностям — более чем неприлично.
Она запрокинула голову, чтобы набрать в рот дождевой воды.
— Придется сказать мистеру Хенгису, что впредь он должен быть точнее в своих прогнозах и что отныне картофельные палочки для него под запретом. Поедем к амбару Мартинов, тому, что как раз за этим холмиком. Там не слишком уютно, и крыша протекает, но если встать на нужном месте, можно уберечься от дождя.
И, не дожидаясь ответа, она послала кобылку вперед.
— Получишь еще одну морковку, — пообещала она, — если доставишь меня на место, прежде чем бесконечные случайные капли окончательно намочат мое перо.
Кажется, до нее донесся смех Томаса Малкома… Но она не обернулась, только с улыбкой припала к шее лошади. Смеялся он, кстати, весело и заразительно.
Добравшись до амбара, Томас понял, что, кем бы ни были эти Мартины, они скорее всего покинули эту землю много-много лет назад, еще до его рождения. Маленькое, давно заброшенное строение почти разрушилось, а часть крыши обвалилась. Надо надеяться, что оставшейся части хватит на всех четверых. Дождь все усиливался. Придется сказать несколько добрых слов отныне не безупречному мистеру Хенгису.
Мегги спешилась, перекинула поводья через голову Севайво и завела кобылу в амбар. Томас с опаской оглядел руины, боясь, как бы не случилось беды.
— Я попытаюсь спасти тебя, Пен, в случае чего, — пообещал он своему вороному. Пен заржал. Умное создание! Не хочет идти в этот амбар! И не Томасу его осуждать.
Добрых три минуты ушло на то, чтобы убедить коня, что чертова крыша не рухнет им на головы. За это время Томас успел промокнуть с головы до ног.
Кое-как втащив коня в амбар, он увидел Мегги и ее кобылу в единственном сухом углу. Ладно, хотя бы они в относительной безопасности!
Томас сбросил куртку, отряхнулся, как большая дворняга, и запустил пальцы во влажные волосы. В углу оказалось немного тесновато для четверых, зато можно было переждать дождь.
— При чем тут картофельные палочки?
— Видите ли, это один из шедевров миссис Бартоломью. Вашей кухарки.
— Ах да. Я зову ее Морганой.
— Морганой? Как сестру короля Артура? Но почему? Ведь, насколько я помню, ее имя Агнес.
— Она настоящая ведьма, которая, по моему глубочайшему убеждению, пытается меня отравить. Так вот, насчет картофельных палочек, тех, которые обожает мистер Хенгис. Если его лишить лакомства, это, надеюсь, будет достойным наказанием за неверный прогноз?
— Еще каким! Он просто слюной исходит, когда чует запах пекущихся палочек. Но почему она жаждет вас отравить?
— Не столько меня, сколько моего отца, но поскольку тот мертв, я единственный, до кого она может добраться.
Мегги принялась растирать руки, выслушав объяснение, расхохоталась так неудержимо, что схватилась за живот.
— Вы правы. Миссис Бартоломью терпеть не могла вашего родителя. Но откуда вы это узнали?
— Подслушал, как она разговаривает сама с собой. Хотел выпить еще чашку чаю, но нигде не смог найти Торрента, что случается довольно часто. Нижняя горничная Тэнси тоже куда-то исчезла. Подозреваю, что она без ума от Тобина, сына мясника. Когда я добрался до кухни, Моргана гремела горшками и бормотала что-то насчет извилистых путей сатаны и ужасающем нашествии демонов. Словно проповедь читала!
— Похоже, что-то ее расстроило. Больше она ничего не сказала? А может, она вовсе не имела в виду вашего отца?
— Несколько раз она повторила «Старый лорд Л.» — именно так она называла отца — и прибавляла такие эпитеты, как жалкий прохвост, хам, пройдоха, мошенник, скаредный плешивец, которого только и стоит, что растянуть на дыбе и четвертовать. И еще что-то об ужасной судьбе грешников.
— Хм-м… с чего это она так разошлась? Ваш отец действительно неохотно расставался с деньгами, по крайней мере, у него была репутация человека прижимистого, но он всегда расплачивался за покупки в течение полугода. Что же касается вашего дворецкого Торрента, он просто стареет милорд, и засыпает при каждом удобном случае раз по шесть на дню под лестницей, в маленькой нише, где стоит специальное кресло с тремя подушками. А Тэнси при каждом удобном случае убегает стегать одеяла, прелестные лоскутные одеяла, для чего собирает каждый обрывок ткани. Она очень талантлива. Вам бы следовало помочь ей открыть свою лавочку. Она прячется в маленькой детской на верхнем этаже, когда может улучить минутку для шитья. Насколько мне известно, у Тобина нет ни единого шанса устоять против нее.
Томас ошеломленно уставился на нее.
— И вы знаете все обо всех в этом городке?
— Естественно. Я родилась и выросла здесь. Правда, последние десять лет мы проводим лето в Килдрамми-Касл. Всем нам полюбилась Шотландия. А там настоящее раздолье — пустынная дикая местность, но стоит пройти несколько шагов — и перед тобой поле белого вереска, потом — фиолетового, ах, столько цветов и красок, что просто плакать хочется от этой красоты. Вы никогда не бывали в Шотландии, милорд?
— Зовите меня Томасом. Да, я много раз бывал в Шотландии. Ездил в Глазго по делам, и в Инвернесс — навестить друзей и поохотиться.
Мегги нагнулась, подобрала охапку древней соломы, мирно гнившей здесь лет двадцать, и принялась растирать спину лошади. Томас последовал ее примеру.
Севайво неожиданно резко повернула голову и попыталась укусить Мегги за плечо. Та едва успела отскочить, но запуталась в юбках и приземлилась на пятую точку.
— О, понимаю, — расхохоталась она, — солома чересчур жестка и раздражает ей кожу. Берегитесь, Томас, Пену тоже может не понравиться такая забота.
Пен громко заржал, но не пошевелился. Мегги принялась отряхивать с юбки грязь и травинки.
— Заметьте, она всегда пытается укусить взрослых и никогда — детей.
Томас наклонился, сжал ее руку и потянул, слишком резко, и оба это поняли. Она ударилась о него грудью. Никогда прежде ока не ударялась грудью о мужскую грудь и теперь даже растерялась немного от необычных ощущений.
Томас подумал, что слишком торопится. Но ничего не мог с собой поделать. И потому, окончательно потеряв голову, поцеловал ее. Не по-настоящему. Всего лишь легкое прикосновение губ.
Она не отстранилась. И не двинулась с места. Он даже не сразу понял, что это ее первый поцелуй.
Хорошо. И никакого Джереми. Должно быть, он ошибся, и какое же это облегчение!
Ее первый поцелуй, который подарил именно он!
Томас медленно поднял голову. Мегги смотрела на него не мигая. Потом коснулась губ кончиками пальцев. И наконец, нахмурившись, отступила.
— Как странно, — прошептала она, продолжая расправлять влажные юбки. — Конечно, вам не следовало бы так поступать, но это не важно. Я почти не промокла, хотя дождь все еще льет.
Он снова запустил пальцы в темную гриву густых волос, слишком длинных, по мнению модников.
— Мегги, вы правы. Мне не следовало так поступать, но это всего лишь поцелуй. Ничего непристойного и, уж конечно, никакой серьезной попытки обольщения. Простите, что воспользовался ситуацией. — Голос его смягчился и стал чуть ниже, но в нем явно прозвучали нотки типично мужской
