— Неужели вы не знали, Джереми, какая превосходная наездница наша Мегги? А, вот и ты, любовь моя. Иди, садись рядом и послушай, что рассказывает Джереми.
— Когда мы в последний раз встречались, Мегги, тебе было всего тринадцать, и ты повсюду таскала за собой малыша Алека, обучая его названиям цветов. Я спросил у тебя название какого-то розового бутона, и ты растерялась, ответила, что не помнишь, а потому изобрела его сама, и не одно, а несколько, так что Алек даже не сумел повторить все. Если я не ошибаюсь, он даже срыгнул.
Мегги широко улыбнулась.
— Я пообещала отцу и Мэри Роуз, что, если у них будут еще дети, я сама научу их всему. Но названия цветов мне никак не давались, ни тогда, ни сейчас. По мне роза есть роза, а все остальное — набор различных запахов. Алеку уже семь, представляете? А Рори — четыре.
— С удовольствием жду встречи с твоей семьей.
— Сколько ты пробудешь в Лондоне, Джереми? — осведомился Дуглас.
— Видите ли, дядя Дуглас, я приехал сюда по весьма важному поводу. Пока еще побуду в столице, а потом вернусь домой, в Фауи.
Мегги выпрямилась. Слова так и сыпались с языка, потому что она, похоже, никак не могла сдержаться.
— Ну же, Джереми, не молчите! Признайтесь, вы приехали специально, узнав о моем первом сезоне?
«Ты приехал, потому что не мог иначе? Нечто непонятно сильное привело тебя сюда, и теперь, увидев меня, ты понял, что именно».
Но вид у Джереми сделался абсолютно непонимающим, правда, только на мгновение.
— Не только о твоем сезоне, Мегги.
Он немного помедлил, открыл рот, взглянул на тетку с дядей, словно собираясь добавить что-то, но в этот момент Дарби объявил с порога:
— Милорд, кухарка послала вам свои любимые лимонные пирожные. Уведомила меня, что лорд Стэнтон-Гревилл также любит их больше всех остальных.
— Совершенно верно, — кивнул Джереми. Беседа как-то не заладилась, и Алекс принялась разливать чай и передала по кругу блюдо с пирожными.
— Восхитительно! — воскликнул Джереми. — Кстати, Мегги, как поживает Оливер в своем Килдрамми? Я вот уже с полгода не получаю от него писем.
— Наверное, потому, что он слишком счастлив, — с усмешкой объяснила Мегги. — Видели бы вы, как он перепархивает через овцеубийц, которых еще не сумели заровнять: помните эти глубокие овраги, куда вечно падают овцы? Эти животные настолько глупы, что даже не замечают опасности! Знаете, он за эти годы сумел засыпать немало таких провалов. О да, Оливер ужасно счастлив. Так и слышу, как он насвистывает, считая овец коров и коз, и отдает приказы относительно очередного переустройства, вижу его сияющую улыбку, которой он приветствует всех и каждого в деревне. — Она замолчала, давая окружающим возможность посмеяться, и продолжила:
— Кроме того, в прошлом месяце он признался, что готов жениться.
— Господи милостивый! — ахнул Джереми, подавившись пирожным. — Оливер — и жениться?! А я думал, что его вполне устраивает холостяцкая жизнь!
— Кажется, ему уже тридцать, — заметил Дуглас. — На меня надели ошейник в двадцать восемь. Оливер уже почти старая дева, и я много раз твердил ему, что он вполне созрел.
— Точно, — подтвердил Джереми, расплываясь в дурацкой улыбке. — Я тоже созрел. Возможно, так предопределено судьбой.
— Прекрасная мысль, — обрадовалась Мегги, почти готовая броситься ему на шею.
— По-моему, Дуглас не был особенно зрелым, — бросила Алекс, приветственно поднимая свою чашку.
— При одной мысли об этом ужасно хочется бренди. Джереми, присоединишься ко мне?
— Нет, спасибо, дядя Дуглас. Мне нужно идти. Я просто мечтал увидеть вас, убедиться, что все в порядке, и теперь я доволен. И ужасно рад, что малышка Мегги выросла.
Он поднялся, обнял Алекс, потряс руку Дугласа и шагнул к Мегги. Ей ужасно хотелось поцеловать его, повалить на пол, и целовать, пока у него не помутится в голове. Хотелось, чтобы он стонал… так, как стонали отец и Мэри Роуз, когда считали, что рядом никого нет.
Джереми взял ее руку, немного помедлил… чертова родственная приязнь, ничего более.
— Желаю тебе самого успешного сезона, дорогая.
И в этот момент Мегги как нельзя яснее поняла, что Джереми не испытывает к ней и сотой доли тех чувств, что питает к нему она. Что же, ведь до сих пор он знал всего лишь тринадцатилетнюю девчонку, и ее просто трясет от обиды. Тогда он уже был взрослым. И увидел ее впервые за много лет всего пятнадцать часов назад. Нужно дать ему чуть больше времени, произвести такое впечатление, чтобы он по уши влюбился и забыл обо всем.
— Дядя Дуглас и тетя Алекс, — с ангельски-бесхитростной улыбкой произнесла она, — теперь уже не встают засветло, как бывало прежде, — (бессовестная ложь, но родственники ей простят), — а я так люблю прогулки верхом на рассвете, когда в парке никого нет. Мне так хотелось бы проехаться с вами, Джереми! Не могли бы вы заехать за мной в семь утра? Или для вас это чересчур рано?
— С огромным удовольствием, — объявил Джереми без колебаний. — Буду счастлив своими глазами увидеть знаменитую всадницу во всем блеске. До завтра, Мегги.
Он стиснул ее руку и исчез. Она слышала, как он сказал что-то Дарби. Входная дверь захлопнулась.
— Он пробыл у нас всего четверть часа, — сообщила Мегги тетке и дяде, после чего, напевая, покинула комнату.
— Мне это не нравится, Алекс, — буркнул Дуглас, опрокидывая стаканчик бренди. — Совсем не нравится. Он слишком стар для нее. Мало того, не думаю, что он вообще ее увидел… понимаешь, о чем я?
— Интересно, — ответила Алекс, кивнув, — что он собирался сказать нам, перед тем как вошел Дарби?
— Не знаю. А может, и знать не хочу. Надеюсь, речь шла о его новом жеребце-производителе. Я слышал, что он ведет дела с Маркусом Уиндемом. Вот человек, с которым я с радостью выпил бы.
Черные брови неожиданно взлетели вверх.
— Когда это мы стали слишком старыми, чтобы ездить по утрам?! Ладно, так и быть, завтра утром останемся дома. В конце концов, мы добрались до постели почти в три утра.
Жена поднялась и подошла к нему. Сегодня она надела прелестное платье из мягкого розового шелка, как он заметил, вырезанное так низко, что почти вся великолепная грудь была на виду. Алекс коснулась его рукава и, улыбаясь одними глазами, прошептала:
— А потом ты решил показать, как сильно меня любишь, Дуглас.
Дуглас впился глазами в едва прикрытые груди, хмыкнул и налил себе еще стаканчик бренди. Поразительно, но пальцы до сих пор зудели при мысли о прикосновении к этой атласной коже.
Глава 4
Мегги надела новую темно-синюю амазонку с пеной кружев у горла, перехваченную на талии тонким поясом из ткани. Широкие юбки раскинулись элегантными складками по спине Элинор. Из-под подола выглядывали мыски черных сапожек. Она едва сдерживала нетерпение в ожидании приезда Джереми Стэнтон-Гревилла. Стэнтон-Гревилл. Мегги всегда считала, что двойные фамилии звучат довольно абсурдно, но если все пройдет так, как она мечтает, значит, у нее тоже появится такая. Удивившись себе самой, она вздрогнула. Мегги Стэнтон-Гревилл. Идеально звучит!
Она глубоко вздохнула, преодолевая тошноту. Но стоит ли отрицать? Она хочет выйти за Джереми Стэнтон-Гревилла, хотя знает его меньше суток! Просто безумие!
