взрослого мужчины не скажешь, рос этот оборотень два года, пять или десять лет. Кроме того, семейные пары живут в центре территории, а по краям находятся пограничные редуты, охотничьи сторожки. Да и сами леса оборотней имеют очень дурную славу. Там водятся очень странные и экзотичные хищники.
— И что, за всю историю не нашлось ни одного камикадзе?
— Те, кто спаслись от зверья, не убежали от вервольфов.
— Хорошо, допустим, здесь они своих детей скрывают, но как спрятать принца от общественности? Уж сарки бы точно заметили, что за десять лет Мортифор очень вырос!
— Теоретически у оборотней трон не наследуется.
— Что?
— Правитель вервольфов никогда не умирает своей смертью. Его убивает более удачливый претендент на трон. Вступать в борьбу за власть можно только по достижении совершеннолетия. А до этого о соискателях ни слуху, ни духу.
— Умно. Короли появляются на политической арене уже взрослыми, а сколько они зрели до этого — неважно. Но тогда получается, трон может захватить любой!
— Да, — прочитал мои мысли Норри. — Власть захватывает сильнейший. Однако чаще всего случалось, что самыми сильными противниками королей были именно их дети, так возникали династии правящих семей Лупусов.
— То есть сын убивал отца? — ошарашено выдохнула я.
Для меня подобный расклад был дикостью. Как можно убить своих родителей? Тех, кто вырастил тебя, выкормил, заботился, ночей недосыпал, недоедал, изматывался, но отдавал тебе лучшее? Как можно поднять руку на тех, кто были первыми существами, которых ты увидел, открыв глаза?!
Норри вздохнул и молча кивнул.
— Офигеть! Добрый мирок!
— У правителей нет обычной жизни, у них иные законы. Хотя некоторые принцы, как и Мортифор, вызвав короля и любого желающего претендента на поединок власти и победив в бою, щадили своих родителей. Карнификус теперь временно заменяет Мортифора, когда тот в отъезде, и присматривает за порядком.
— Все это, конечно, интересно. Но зуб-то у тебя на Мортифора за что? — не выдержал Вик.
— Ну… — замялся Норри. — В детстве я был довольно капризным и вредным ребенком. Мне нравилось выводить из себя других. Вот однажды Мортифор и посоветовал дяде спустить мне штаны и отстегать хворостиной!
Ого! Кажется, в плане педагогического воспитания мы с Мортифором единомышленники! А березовая каша, смотрю, пошла Норри только на пользу.
Между деревьями сверкнул огонек.
— Что это?! — всполошилась Лада. После встречи с огрхами она вела себя тише воды ниже травы.
— Кажется, пришли! — облегченно вздохнул Вик.
4
С точки зрения биологии, если что-нибудь вас кусает, оно, скорее всего, женского пола.
Селение, к которому мы вышли, оказалось на удивление небольшим и было окружено по периметру горящими кострами. Издалека оно выглядело относительно прилично, вблизи смотрелось неряшливым и запущенным. То тут, то там по улицам бродили женщины в непонятных мешковатых платьях.
— Интересно, — заметил Вик. — А где мужчины?
— Давай подойдем ближе, может, и узнаем, — тихо предложила я.
Повышать голос в такой мрачной обстановке не хотелось. И вообще, чем дальше мы продвигались в деревню, тем сильнее росло в душе гнетущее чувство беспокойства. Я мимолетно взглянула на артефакты, кровь дракона оставалась твердой, зато магический уровень окружающих колебался в районе двенадцати! Что здесь такое?
— Чего вам, странники? — преградила нам путь высокая худая женщина с безжизненным лицом.
Я выступила вперед:
— Мы княжеская семья Драко, объезжаем с инспекцией владения. Я бы хотела поговорить с вашим старостой.
— Следуйте за мной, — холодно пригласила незнакомка и, развернувшись, поплыла к большому дому на окраине.
— Не нравится мне это место! — выдохнул Вик.
— Мне тоже, — отозвался Норри.
— И я не в восторге! — громко заметила Ладиина, и женщина на нее удивленно обернулась, но ничего не сказала и продолжила путь.
— Лада, мне кому тебя скормить, чтобы ты научилась держать язык за зубами? — прошипела я, зажав локоток супруги.
Жена ошарашено взглянула на меня, поежилась, но промолчала. Надолго ли? Тем временем мы вошли в обветшалый дом. Внутри было еще хуже, чем снаружи. Всюду царил полумрак, но даже он не мог скрыть неряшливости помещения. Такое чувство, что здесь не убирались несколько лет. Может, у местных правило какое, типа: «От чистоты не воскреснешь, от грязи не треснешь»? Странно все.
Из глубины комнаты выступила еще более высокая и худая женщина в алом балахоне. Вытянутое мертвенно-бледное лицо, глубокие тени под глазами, бескровные, белесые губы. Брр!
— Кто вы? — От ее холодного, безжизненного контральто у меня по коже побежали мурашки.
— Это семья Драко, — ответила за нас проводница. — Разъезжают с инспекцией по владениям.
— Чудесно, — осклабилась староста. — Вы, полагаю, устали, господа? Не желаете ли поесть и отдохнуть?
— С удовольствием, — кивнули братья, стараясь сохранить спокойствие.
Сухопарая хозяйка хлопнула в ладоши, и со всех сторон появились девочки разного возраста. Все как одна высокие и очень худенькие.
— Знакомьтесь, дети мои, это князья Драко.
— Здравствуйте, князья Драко, — безжизненным хором ответили они.
— Обслужите их! — небрежно махнула рукой староста и вышла из избы.
Девочки тут же стали суетиться вокруг нас, ставя на грязный, засаленный стол не более чистые тарелки. Похоже, здесь искренне верят, что микроб хилый — от грязи помрет!
— Это что, каждая соринка — в желудке витаминка? — прочитал мои мысли Норри.
Из тарелок есть не хотелось. Мало ли что в таких условиях подцепить можно? Хотя Драконы теоретически не болеют, проверять на собственном опыте я не хочу.
— Вы на детей посмотрите! — прошептал Вик. — Все на одно лицо! Не женщина, а ксерокс какой- то!
Сходство действительно было странным. Маленькие девочки работали удивительно слаженно, словно одно целое.
— Пирожки! — провозгласила самая младшая, лет пяти, протягивая поднос с каким-то вытянутым скрученным недоразумением. — Пирожки! — повторила она, давая название кошмару на подносе. — Кому пирожки?
— С чем пирожки-то? — сглотнул Вик, отстраняясь от сомнительного блюда.
Метаморфы также смотрели на все с нескрываемым ужасом.
— Разные! — простодушно ответила малая.
