— Я никогда не говорила, что их не бывает. — Она опустилась на колени рядом со мной. — Ой, Майк, я бы на твоем месте оставила это в покое!
Я пощупал мухоморы пальцем. Их пучок словно явился из детской сказки, с одной из иллюстраций Мидж, такими волшебными они казались со своими светлыми ножками и алыми в белую крапинку шляпками.
— Ядовитые? — спросил я зачарованно.
— От них несколько дней промучаешься животом. Это мухоморы, и их определенно не едят.
— А выглядят вполне мило. А эльфы, думаешь, дома? — Я постучал по шляпке.
— Эльфы никогда не выходят, если рядом люди. Давай не будем их тревожить, а то они могут напакостить.
Опершись руками о колени, я встал.
— Правильно. Не хочется, чтобы меня сглазили. — Я серьезно взглянул на Мидж. — Интересно, а бывают тут...
— Нет, Майк, насколько я знаю, такое «волшебство» бывает только в некоторых районах Уэльса. Очень сомнительно, что они растут в Гемпшире.
Могу сказать, что ее не обрадовало мое любопытство, и я придвинулся поближе.
— Знаешь, я бы и дотрагиваться не стал ни до чего подобного.
Она прислонилась ко мне.
— Меня пугает одна мысль, Майк. Если с тобой опять что-нибудь случится, как раньше...
Она не договорила, но я знал, что Мидж имела в виду мои прежние привычки, когда я кое-что покуривал, кое-что понюхивал — ничего сильнодействующего, никаких игл, только то, что быстро проходит, и этого было трудно избежать, вращаясь в кругах моих друзей-музыкантов. Как-то на одной вечеринке кто- то подсунул мне кокаин. Это обернулось печально, как рассказали мне потом, и все прошло лишь через три дня. Тогда Мидж не отходила от меня, а я не мог прийти в себя, я еле дышал, и она нянчила меня после, не брюзжа и не жалуясь, всегда ласковая, обращалась со мной как с заболевшим малышом. Мне повезло, что все обошлось без последствий для психики и без полицейского расследования — наверное, там решили, что я достаточно наказан, да и наркотик был не мой. И в общем касательно наркотиков на этом мой опыт и заканчивался. Больше я не пробовал. Да и до того они не вошли у меня в привычку, я не потреблял ничего сильнодействующего, так что бросить не составило труда. Но, может быть, теперь вы поймете, почему меня так потрясло то легкое одурение, что я испытал в первый день в круглой комнате. В жизни трудно избежать ошибок.
Я прижал Мидж к себе и погладил по голове, сама тишина в лесу успокаивала меня.
— Ты по-прежнему веришь мне, Мидж?
— Конечно, верю, — пылко ответила она. — Просто я не хочу снова так пугаться, вот и все.
Она выглядела такой маленькой и несчастной, что я не удержался от улыбки.
— Я скорее отрежу себе ногу, чем снова доставлю тебе такое беспокойство, — сказал я.
Она фыркнула, но в уголках ее губ заиграла улыбка.
— И где мне взять запасную ногу?
— Здесь где-нибудь найдется склад ног.
Ее стон был таким громким, что с ближайшего куста вспорхнула птица.
— Это ужасно. — Она зачерпнула сухих листьев и бросила в меня. — Это в самом деле
Увернувшись и стряхивая мусор с волос, я побежал прочь. Она бросилась за мной, набрав в руки еще мусора, но зацепилась за незаметный сук и обрушила на себя дождь сухих листьев.
Мидж выругалась, а я запрыгал, показывая на нее пальцем.
— Вот, вот, что теперь подумают все эти человечки услышав такое? Разве Энид Блайтон употребляет такие выражения? Разве Кристофер Робин когда-нибудь говорил так с Винни-Пухом?
Я снова увернулся, увидев, как сук, о который Мидж споткнулась, полетел мне в голову.
— Ох ты, ох ты! — проговорил я. — Твой издатель знает об этой твоей отвратительной черте?
— Я доберусь до тебя, Стрингер! Погоди, я доберусь до тебя! — И она стала описывать, что сделает с определенными нежными частями моего тела, когда наложит на них лапу.
Но я оставался вне досягаемости.
— Не верю своим ушам! Разве Гретель говорила так Гензелю? Разве Джилл была так похожа на Джека? Разве принцесса проявляла такой садизм по отношению к прекрасному тритону?
— К лягушке.
— Что?
— К лягушке, а не тритону.
— Что тебе больше нравится, малышка.
Она опять бросилась на меня, и я побежал прочь, слыша за спиной разъяренные крики. Случайные снаряды отскакивали от моей спины, но я легко оторвался от преследования.
Мы уже прошли значительную часть леса, двигаясь вдоль какой-то еле заметной тропинки с еще менее заметными ответвлениями, и внезапно я словно переступил порог между ночью и днем и оказался на открытом месте.
Солнце на мгновение ослепило меня, но, несколько раз быстро моргнув и прикрыв глаза рукой, я обнаружил, что стою на широком покатом лугу. Внизу на фоне продолжавшегося леса стоял большой серый дом — даже скорее дворец.
На двухэтажном здании под крышей с коньком виднелись слуховые окна, а на самой крыше возвышался ряд печных труб, как перевернутые вверх дном сундуки. Вдоль первого этажа шло, наверное, восемь или девять окон, и столько же окошек поменьше — над ними. Я различил широкую лестницу, ведущую к довольно большому входу. Дом не имел крыльца, но дверь обрамляли квадратные колонны и выступающий из стены карниз. До самой прямоугольной площадки перед входом, где не было никаких газонов, простирался луг, а дорога, поворачивающая за угол дома, вероятно, шла через лес к шоссе.
Место было определенно глухим, и серые стены, несмотря на яркое солнце, придавали зданию мрачную задумчивость. Хотя все вокруг дома выглядело очень красиво, в нем самом мне померещилось что-то угрюмое и неприветливое.
Сзади тихими шагами кто-то подкрался, и цепкие руки обхватили меня за пояс, а скрюченные пальцы полезли к тем нежным частям, спасая которые, я так резво убегал. Но прежде чем Мидж успела нанести мне какой-либо урон, я схватил ее за запястья, и она издала разочарованный крик. Повернувшись и прижав ее к себе, так что она оказалась беспомощной, я укусил ее за маленький носик.
Мидж отдернула голову, одновременно смеясь и задыхаясь, но, когда поняла, что сопротивление бесполезно, прекратила вырываться.
— Хулиган, — сказала она одновременно обиженно и ласково.
— Будешь хорошо себя вести?
— Х-м-м-м-м...
— Что-что? Я не расслышал.
— Крыса!
— Согласен. Но ты не ответила на мой вопрос — Я почувствовал, как ее голова, прижатая к моей груди, кивает. — Это означает «да»?
Приглушенное ворчание и опять какое-то копошение.
— Хорошо.
Я отпустил ее, но не ослабил бдительности. Мидж шагнула назад и лягнула меня в голень.
— Чертова корова! — завопил я, потирая ногу.
— Папа научил меня, как обращаться с такими гадами, как ты, когда я еще носила косички, — дразнилась Мидж, приплясывая на безопасном расстоянии.
Я бросился на нее, стараясь схватить за колени, но поймал лишь одну ногу, и мы покатились вниз по травянистому склону. Мидж хихикала и ругалась, колотя меня кулаками, а я не отпускал ее, наслаждаясь ощущением наших прижатых друг к другу тел.
Мы остановились, отдуваясь; я оказался лежащим на спине, Мидж отдыхала сверху. Увидев дом, она вытаращила глаза и, все еще не отдышавшись, сказала:
