XX век - Событие за событием

равнинных шотландцев, дислоцированных у Авимора, которых ему надлежало привести к соединению с британскими горными полками. Он описывает свой дивизион довольно кратко: 'Лыжи, ботинки, анораки, лошади, мулы и проклятые пехотинцы'. По вечерам и в некоторые дни он бывал свободен, и покуда остальные занимались своими делами, отправлялся в Ротиермурхусский лес на армейском велосипеде, исследуя Каирнгормы с этой стороны. За время своих одиночных экспедиций он увидел много незабываемого. Но однажды ему пришлось спускаться с верхнего плато к Шелтер-Стоуну по тропе вдоль Гарв-Уйсге. Когда он достиг истоков и завидел Лох-А-ан, блистающий в двух тысячах футах книзу как лужа ртути среди равнины, день уже клонился к вечеру. Исключая карканье какой-то птицы, он был один среди струения воды, бегущей по хрустящему гравию. И к тому времени, когда он дошел до Шелтер-Стоуна, разжег костер из валежника и немного поел, на эту чарующую пустынь опустились первые сумерки. 'Я сидел в тишине, курил и глядел, как ночь молча и незаметно собирается над Глен-А-аном. Подо мной, чуть отступая, лежал нижний край озера, и вода мерцала среди теней и бликов света. Внезапно я увидел фигуру высокого, статного человека, которая появилась из темноты рядом с озером. На фоне воды четко проступали его очертания, и было видно, как он размашисто ступает среди сплетения ручейков как раз там, где они впадают в озеро. Кто бы он ни был, у него не было рюкзака на спине, и вскоре он слился с черным мраком на другой стороне озера. Удивительно, как быстро он двигался среди зыбкой почвы ночью. Мне никогда бы так ловко не пройти по отмели, покрытой песком и гравием. Я не увидел никаких следов, вообще ничего, подтверждающего, что мой странный путник там ходил, и поэтому я сам двинулся вдоль кустов к озеру, крича, чтобы оповестить о своем присутствии. Но ответа не последовало, и вдруг, когда отзвучало эхо моего последнего крика, я почувствовал себя очень неуютно среди темноты, тишины, под мрачным взглядом нависших гор. На затылке у меня вздыбились волосы, я повернулся и скорее побежал прочь, заспешил обратно, к надежной тверди ШелтерСтоуна. Конечно, хотелось бы верить, что я удостоился чести присутствовать при одной из вечерних прогулок Большого Серого Человека, но моя уверенность слегка умеряется теми обстоятельствами, которые я вам сейчас перечислю. Шла война, и, как вы знаете, норвежцы в то время находились в Гленмор-лодже. Хотя, будь это один из них, он непременно ответил бы на мои вопли. В горах никто не оставит без внимания крик, пока не убедится, что все в порядке. Но что, если то был немецкий агент, сброшенный в Каирнгормы для осуществления неких зловещих замыслов третьего рейха? Та самая безлюдная пустынь, что выманивала меня ежедневно из лагеря, вполне подходила для такого рода вещей. Не считая пули или ножа в спину от подобного визитера, другого ответа ждать не приходилось. Так что Большой Серый Человек или Дылда-Пехотинец, одетый в серое, - я оставляю выбор за вами'. . ГЛАВА ТРЕТЬЯ БРОКЕНСКИЙ ПРИЗРАК Серую тень, напоминающую человека, которую видели в Каирнгормах, часто представляют как появление Серого Человека. Но будь так, все представлялось бы гораздо проще, ибо как раз подобный феномен довольно распространен и объясним, а впервые его заметили на Брокене, высочайшем пике гор Гарца в Германии. Брокен занимал важное место в северо- немецком фольклоре - там язычество продолжало господствовать еще долгое время после введения христианства. Каждый год на Вальпургиеву ночь ведьмы слетаются верхом на помелах и козлах к старым капищам, где разнузданно пируют со своим господином, самим Дьяволом. Одно из мест для подобных гуляний - это как раз Брокен. Раньше, а быть может, этот обычай сохранился и по сей день, поклонники Гете первого мая совершали паломничество к Брокену. Они приносили с собой метлы - символы оккультной магии и колдовского веселья - и созерцали с вершины, как солнце встает над холмами, равнинами и лесами. Но Брокен также известен благодаря явлению, прозванному 'Брокенский призрак', которое представляет собой всего лишь тень наблюдателя, отбрасываемую пиком при низком солнце на полупрозрачную пелену тумана. При определенных погодных условиях тень вырастает и подчас искажается до гротеска, все зависит от ветра и собственных движений наблюдателя. Иногда тень окружают разноцветные яркие радуги - это хроматическая кайма, возникающая в результате дифракции света по краям темной тени. Так называемый 'туманный образ' Риги Кульма в Швейцарии того же происхождения. Зрелище поражает до тех пор, пока наблюдатель не осознает, что глядит на свое собственное отражение. Джеймс Хогг в одной из своих книг описывает подобную страшную встречу, произошедшую с ним в 1791 году. Тогда, будучи всего девятнадцати лет от роду, одним летним утром он взбирался на холм впереди отары овец; по равнинам растекся белесый туман, а вершины купались в солнце. И, как это часто бывает, когда солнечный свет пробивается сквозь дымку, вокруг него заплясали разноцветные блестки, - он застыл от восхищения, пораженный .столь чудесным зрелищем. А затем вдруг заметил краем глаза, что в его грезу вторглась чьято фигура. То была огромная, темная тварь, стоявшая совсем близко, и во взбудораженном воображении Хогга она имела явное сходство с врагом рода человеческого. Объятый ужасом, он бросился прочь и бежал до тех пор, пока не оказался в безопасности среди пастухов. Весь день он провел как в бреду, но, опасаясь насмешек, никому ничего не сказал. На следующий день оказалось, что снова надо идти той же дорогой, и теперь он поклялся самому себе, что, если это случится опять, он постарается не пугаться, а тщательно исследовать зловещую тайну. Туман был даже гуще, когда он полез наверх, а там и солнце светило ярче, чем день назад. Снова вокруг заплясали сияющие блики, и вскоре он достиг того самого места. '...И там уже находился тот призрак, что напугал меня днем раньше. Это был гигантский джинн, по крайней мере, тридцати футов ростом, правильного телосложения - и возник он совсем радом со мной! Я буквально окаменел от ужаса и бессилия. Моей первой мыслью было бежать отсюда что есть духу до самого дома, а там спрятаться под одеяло с Библией. Но затем я подумал, что нехорошо оставлять семьсот овец моего хозяина в руках дьявола. В такой нерешительности (боюсь, что я даже заплакал) я сорвал с себя шапочку и стал яростно скрести голову обеими руками, и тогда, к моему восхищению и облегчению, дьявол сделал то же самое, - но как! - человеку этого не описать. Его руки и пальцы были как две ветки с сучьями без листьев. Я хохотал над ним, пока не свалился на дерн, дьявол тоже упал и смеялся. Затем я впервые заметил, что у его ног, как и у моих, сидят две колли - каждая больше быка. Я поднялся и отвесил ему преграциозный поклон -он туг же ответил мне тем же, но такого неуклюжего исполнения мне больше видеть не приходилось! Как будто мне поклонилась колокольня Трон Кирк. Я повернулся боком к солнцу и скосил глаза, чтобы разглядеть его профиль, точно очертившийся в облаках. Это было зрелище! Нос длиной в пол-ярда, а все лицо - в добрых три, а затем он принялся так икать и смеяться, что можно было подумать, будто он заглотнул самого толстого англичанина на свете. Зрелище просто очаровательное, смею вас заверить. Я никак не мог наглядеться. Но стоило мне пройти пять или шесть шагов вперед, как призрак исчез, я вернулся на прежнее место - и тогда он снова возник. И я снова заставил его выделывать разные забавные штуки, но солнце поднималось, и он становился все меньше и меньше, так что, думаю, постой я там немного подольше, он принял бы вполне достойный Для дьявола вид и размер'. Хогг очень порадовался, когда через двадцать один год отыскал в дневниках мистера Хейва запись на немецком о 'Брокенском пугале'. Самому Эприкскому Пастушку приходилось видеть вещи, еще более странные. Как-то утром в апреле 1785 года, когда он выгонял овец с Мур-Брае, что в Берри-Кноуэ, и солнце еще только всходило, он вдруг заметил, что отбрасывает сразу две тени. Тут же он поглядел на восток, ожидая увидеть настоящее и ложное солнце сразу, но обнаружил всего одно - подлинное, оно все выше и выше поднималось над горизонтом. 'Но я был совершенно уверен, что вижу две тени - одну прямо перед собой, более четкую, а другую повыше, расплывчатей, и чуть клонящуюся назад, как долговязый пентюх-слуга, что бредет позади своего хозяина-щеголя, постоянно боясь на него напороться. Высокая тень скоро пропала, когда я свернул с холма к глену, прозванному Каенс-Клейх, но я помнил об этом зрелище всю свою жизнь и, даже став взрослым, приходил к тому месту, гадая, не отражалось ли тогда солнце в какой-нибудь луже или озерце, которых я не заметил, - но так никакого объяснения и не придумал. И никому из людей я не рассказывал обо всем этом, кроме сэра Д. Брюстера, который из всех, кого я встречал, был самым страстным любителем разных странностей, относящихся к явлениям природы. Он стал рассуждать о каких-то законах оптической рефракции, но я ничего не понял'. Хоггу вообще везло. Однажды он видел целых две сотни призраков одновременно: дюжин восемь овец и трех гуртовщиков. Успев их разглядеть хорошенько, он заспешил домой поесть и послал полюбоваться на нежданно возникшее стадо да троих пастухов. Конечно же, они ничего не увидели - мало того, не осталось никаких следов, да в тот день ни один человек в округе и слыхом не слыхивал о чужом стаде. Но вернемся к Брокенскому страшилищу. Покойный профессор С. Т. Р. Уилсон был известным физиком и лауреатом Нобелевской премии. На рубеже двух веков, в конце своей научной карьеры, он работал в кавендишской лаборатории в Кембридже, а на каникулах обычно отправлялся лазать по шотландским горам. Ему посчастливилось дважды столкнуться с Брокенским призраком на Бен-Невисе, что и определило на некоторое время направление его работ.. Еще будучи временным сотрудником, наблюдателем при