Глава четвертая
Лишь к вечеру сенатор Уолтер возвратился из Нью-Джерси в столицу Штатов. Запыленный, он сменил помятый смокинг на пижаму и прошел в бассейн-ванную. Мылся долго, старательно. Долго плавал. Мраморное дно бассейна светилось цветом морской волны. Это освежало и успокаивало. Потом слуга — молодой атлет-негр — сделал ему массаж. Кровь в жилах запульсировала быстрее, тело налилось бодростью. Когда он вышел из ванной, нельзя было поверить, что этот человек провел весь день в хлопотах.
В гостиной на широкой тахте его дочь просматривала книжку с яркой обложкой — «Семнадцатый муж леди Брейсон — убийца». Едва завидела отца, отложила в сторону книгу и поднялась навстречу ему.
— Наконец-то! — проворковала она, изобразив на лице неподдельную радость. — Па, где так долго пропадал? Едва дождалась…
— Кто хочет жить под солнцем, тот меньше должен бывать под крышей своей виллы, — сказал сенатор и, поцеловав дочь в лоб, спросил: — Что ты мне хотела сказать, моя девочка? Или попросить, шалунья?
— О, у меня не совсем обычный разговор…
Сенатор с любопытством вскинул голову.
— Не совсем обычный? Хорошо, пойдем, все мне расскажешь.
Они прошли в столовую. Это был просторный, высокий зал с двумя рядами розового мрамора колонн. Окна венецианские, до самого пола. Посреди зала круглый стол и несколько удобных кресел. Здесь собиралась четырежды в день семья сенатора. Собственно, не семья, а Элси и сенатор.
Пожилой слуга с серебряной цепочкой на груди принес ужин и положил перед сенатором карту французских вин:
— Какое прикажете подать?
Уолтер пробежал глазами карту, ткнул пальцем. Слуга почтительно склонился и вышел из столовой.
Сенатор был в отличном расположении духа. Дела шли как нельзя лучше. Все «земельные» участки Луны были распроданы. Полным ходом строились космические ракеты. Слава Уолтера росла с каждым днем. Он сам начинал верить, что в недалеком будущем Штаты от его имени будут диктовать свою волю Земле и Небу.
Выпив бургундского, Уолтер еще больше повеселел. Он посмотрел на притихшую дочь.
— Ну, рассказывай, Элси. Что ты мне приготовила?
Глаза Элси горели нетерпением. Она пододвинулась ближе к отцу, ласково обняла его за плечи и смело сказала:
— Поль просит моей руки, па. Я согласна, па..
— Что? — Сенатор отбросил в сторону салфетку, удивленно раскрыл глаза. Потом дожевал ветчину, вытер губы и, обернувшись к Элси, спросил: — Что случилось, Элси? Я тебя не узнаю…
— Я выросла, па! — воскликнула дочь и тонкой белой рукой с браслетами ласково обвила шею отца.
— Вырасти — выросла, а когда ты станешь, наконец, здравомыслящей?
На румяных щеках Элси появились багровые пятнышки.
— Па, за что ты на меня сердишься?
— За Поля! Он тебе не пара.
Элси вскочила с кресла. На ее лице нетрудно было заметить мучительное волнение.
— Я его люблю, па! Ты понимаешь, что такое любовь?
Сенатор забарабанил пальцами по столу, потом глубоко вздохнул.
— Любовь, милая девушка, это только слово, — сказал он. — Оно для меня пустой звук. Я оцениваю человека по одному умению — умению роскошно жить. Если он способен на это, все остальное приложится. Кстати, я хотел тебе сказать: ты можешь сделать хорошую партию с сыном Коллинга.
— Па, ты упрямый человек… Ты на жизнь смотришь с высоты золотой горы. Пойми, я; люблю Поля, я верю в него. Он умный, смелый! И если хочешь знать, он не так уж беден, он — богат…
— Хе-хе-хе! — засмеялся Уолтер. Его по-прежнему не оставляло хорошее настроение. — Моя доченька, о чем ты мне говоришь? Единственное богатство Поля его наглость. И я должен заметить, что он умело применяет ее.
Элси замахала руками, отошла от окна и, резко повернувшись, с обидой в голосе спросила:
— Па, ты можешь сделать, чтобы я была счастлива? Скажи, можешь?
— Конечно.
— Тогда разреши мне выйти замуж за Поля!
Уолтер ласково усмехнулся и неодобрительно покачал головой.
— Эх, молодо-зелено! Куда вам так спешить? Разве не знаете, что быстрая река до моря не доходит. Подумать нужно, обсудить. А то вдруг: «Любите Поля, потому что я его люблю!» Нет, Элси, ты заботься не только о себе, но и о своих родителях. А нам есть о чем подумать.
Уолтер окинул взглядом низкие ореховые серванты, сияющие тонким хрусталем посуды, открытый рояль в углу, потом посмотрел на Элси. Избалованная красотка… И ему вдруг стало ясно, что он не сможет переубедить дочь. У нее такой характер! Она научилась требовать, брать, не думая ни о чем.
— Вот что, Элси, — проговорил Уолтер, вставая. — Я высказал свое мнение и хочу просить, чтобы ты считалась с ним. Я слов на ветер…
— Па, ты не знаешь Поля. Он умный, смекалистый парень. Ты с гордостью будешь называть его своим сыном. Дай только срок — и ты убедишься, что я говорила правду.
— А что я тебе говорю, Элси? — Сенатор подошел к зеркальной стене и, осмотрев в ней свое лицо, продолжал: — Правильно, время — великий судья. Мы возложим на него все свои надежды. Согласна, Элси?
— Хорошо, па. — Элси встрепенулась, порывисто подошла к отцу, поцеловав его в щеку, на прощание сказала: — Я заставлю вас с Полем подружиться. Он тебе понравится. Жди его сегодня…
Сенатор возвратился в свой кабинет, сел в высокое кресло и закрыл от усталости глаза. Если сказать по совести, жизнь не баловала его. Он, сегодняшний сенатор, начинал с лавки, которую завещал ему после смерти отец. Уже тогда он понял, что жизнь ничего не отдает так, даром, что все, чего хочешь добиться, нужно брать силой и хитростью. Богатство пришло не сразу. Из-за него не одному сопернику пришлось перегрызть горло. Только на сороковом году жизни был сколочен достаточный капитал. Уолтер купил спичечную фабрику, потом машиностроительный завод. Через несколько лет его избрали в сенат, и он стал заметной фигурой в своем штате. Уолтер умел делать доллары, умел, как говорят, выгребать каштаны из огня чужими руками. Так он стал любимцем фортуны.
А время шло. Незаметно подкралась старость. Сенатор чувствовал, что силы с каждым годом покидают его. В разговорах он все чаще и чаще сетовал на всевышнего и очень сожалел, что того не существует в действительности. Можно бы и с ним столковаться…
Надеждой и радостью для него была дочь. Уолтер тайком подбирал ей жениха. Дело не в том, будет ли жених ей по сердцу. Главное — чтобы на него можно было положиться. Останется же капитал в миллиарды долларов, десятки крупных предприятий, биржи и банки. Имя Уолтера не умрет вместе с ним. Его должен сохранить и сберечь будущий зять…
И вдруг — каприз дочери… Уолтер был бы менее озадачен, если бы ему сообщили, что он обанкротился.
В кабинете сгущались сумерки. За окнами горело небо, превращенное торгашами в огромную рекламную витрину.
Неожиданно отворилась дверь, и сразу вспыхнул свет. Сенатор открыл глаза. Перед ним стоял высокий молодой человек с загорелым лицом, на котором выделялись длинныи, с горбинкой нос и большие глаза. Сняв шляпу, он поклонился и вежливо поздоровался:
— Хэлло, сэр! Вот и я пришел. Вы, вероятно, не ожидали…
Сенатор смерил гостя взглядом.
— Как вы миновали контрольный пост и швейцара?
