себе под нос. Думаю, это было «идиотка». Но стоило ему уйти, веселье спало. Ужас, почему мне все время кажется, что возле Ирвинга я стаю кем-то другим, и вовсе не собой. Словно он вытягивает на поверхность все то, что я так усердно пытаюсь сберечь от чужих глаз!
Я поспешила к месту состязания, но поняла, что опоздала к началу подъема Лендона. Он не спешил, и поднимался осторожно, впрочем, он всегда так делал. Я вообще не помнила, чтобы Лендон хоть что-то делала быстро. Одно-единственное наше свидание тянулось так медленно, как и мокрый поцелуй которым он неумело наградил меня, когда мы вернулись домой. Даже представить страшно, что он еще делает небыстро. С ним было интересно лишь как с другом, почему Лендон не понимает это, так же как я?
Я следила за его восхождением, прикрывая ладонью глаза, не смотря на то, что у меня были очки. Солнце было не только ярким, но и жгучим. Начинала подниматься жара, и перчатки не очень-то спасали, пальцы оставались открытыми, а значит, от жары скоро начнут скользить. Как я и предполагала, он чуть не сорвался два раза из-за этого. Но когда он потерял равновесия в третий раз, мое сердце замерло. Он не удержался, начал терять свой уступ под левой ногой, и вскоре сорвался, спасательный шнур быстро начал утекать наверх, словно змея, и тут я поняла, что он что-то не так закрепил. Не было системы переходов, или он о каком-то из них забыл. Я знала, что внизу стоит мат, но он не спасет его от сильных травм. Пока Лендон скользил, пытаясь выровнять свою скорость или остановиться, я кинулась к одному из тросов, расталкивая зевак, и других спортсменов. Мой тренер, поняв, что я хочу сделать, хотел меня остановить, но скольжение Лендона было таким сильным и опасным, что мы слышали, как его колени дерутся об стену. Я слышала, как родители кричат мне, возмущаясь, но я уже не останавливалась. Быстро продвигаясь вверх пользуясь преимуществом своей легкой статуры, я начала подбираться к нему, это было легко, потому что он все сильнее слетал вниз, затормаживая всего на несколько секунд, еще немного и нижняя страховка должна была вылететь или сорваться. Подтянувшись в последний раз, и оказавшись над землей в метрах 4–5, я смогла из последних сил дотянуться до его пояса, чтобы прикрепить к нему свою страховку, и как раз вовремя, потому что он полетел вниз. Вся тяжесть его тела обрушилась на меня. Я точно знала, что не выдержу этого. Я была слишком маленькой, и не такой сильной, а Лендон был тяжелым. На один страшный миг мне показалось, что я не выдержу его веса, но неожиданно пришло облегчение. Как так? Что-то случилось. Порыв горячего дыхания уткнулся в мой затылок, и я напряглась.
Глянув в сторону, я поняла, что рядом Ирвинг. Он тоже был одет в пояс, и к нему крепился запасной шнур. Он снял с меня половину тяжести тела Лендона. Лицо его было таким же белым, как и мое, хотя о последнем я могла лишь догадываться. Но, то, что я была испугано, это точно. А Ирвинг… не знала, что он умеет чего-то бояться. Прошло несколько минут, я прижималась головой к скале, слушая, как внизу все радостно вздыхают. И подбадривающе кричат нам, а особенно Лендону, который из последних сил смог, наконец, схватиться за скалу. Мы трое просто отдыхали. Но я не смотрела на Лендона. Лицо Ирвинга было очень близко. Я смотрела прямо в глаза Ирвингу, и не думала о том, что я там вижу, я смотрела просто на него. А он в ответ на меня. Так просто и без слов, которые мы привыкли произносить друг другу. Я не знала, что это значит. Но когда Лендон смог закрепиться, достаточно, чтобы начать спуск вниз, мы полезли следом за ним. Миг тишины и непонятных взглядов вдруг растворился, и мне показалось, что это было галлюцинацией. Ирвинг не мог так смотреть на меня, не говоря гадостей.
— Это было слишком опасно, дура ты бешеная, — прохрипел мне Ирвинг, и я впервые поняла, что он на грани того, чтобы не просто ударить меня, но и убить. Теперь он открыл все то, что на самом деле чувствовал. А то, что было до этого, я могла назвать страхом и усталостью. — Здесь есть и спасатели. Не слышала!?
Я была слишком напуганной и уставшей, чтобы огрызаться. Адреналин словно перестал действовать, и все о чем я могла думать, так это о том, чтобы находить безопасные уступы.
— Они бы не успели, — даже не знаю, почему мой голос прозвучал так виновато.
— Если тебе не жаль себя, то хоть бы родителей пожалела. Твоей маме стало плохо, уже, когда ты полезла наверх.
Это было все, что мы сказали друг другу, так как мы в любой момент ожидали, что ослабевший от страха Лендон снова сорвется. Я пообламывала ногти на пальцах, и кажется один даже выбила, когда Лендон падал. Живот и спина ужасно болели, так как пояс сильно дернул меня по торсу. Я могла себе представить, какие там появятся уже на утро синяки. Одна сплошная черна лента. Только я не могла представить, что Ирвинг, будет так же зол на Лендона стоит нам коснуться земли. Папа подхватил меня на руки, потому что от переизбытка адреналина и жары, я едва устояла на ногах. Страх того, что я могла тоже упасть, лишь теперь дошел до меня и все мои члены расслабились в один миг, став подобными киселю.
Когда мы все стояли рядом, Ирвинг видимо едва сдержался, чтобы не кинуться на Лендона с кулаками.
— Придурок, кто же играется оборудованием! — гаркнул в сторону Лендона Ирвинг, но тот даже не обратил внимания на него и поспешил ко мне. Я же видела лишь то, как руки и ноги у него кровоточат, а лоб разбит. Я смотрела на друга, но краем глаза следила за Ирвингом. Я не могла не заметить, как дрожали его руки при этом.
Бормоча что-то еще, Ирвинг пошел прочь, и мне захотелось еще чем-нибудь кинуть ему вдогонку, но голубые глаза Лендона не хотели меня отпускать. Он что-то говорил, а я думала лишь о злости на Ирвинга. Да какое право он вообще имеет осуждать меня, и кто его просил лезть за мной!!!
— Прости, ты из-за меня чуть не пострадала.
Лендон стер что-то с моей щеки, и я поняла, что она, как и губа, разбита. Это было следствием того, как я ударилась об скалу, при вольном падении Лендона вниз. Все-таки, если бы не Ирвинг, мы бы действительно могли бы сейчас лежать с Лендоном на матрасах, с поломанными костями. Но почему вместо благодарности мне так хочется догнать Ирвинга и пнуть его в зад? Надменный тормоз! Отец угрюмо сопел держа меня на руках.
— Потом поговорите, Лендон, а мы едим в больницу, а оттуда домой.
Я хотела протестовать, но боль в ребре помешала мне это сделать. Это была знакомая боль, так как ребра я уже тоже ломала. Маму увез Ирвинг, как и всех остальных, мы с отцом поехали в больницу. Отец моей одноклассницы, который постоянно лечил мои ушибы и забои, даже не удивился когда увидел меня.
— Как странно Флекс, ты самая тихая из подружек моей дочери, но мне приходится латать тебя больше остальных, — работая над моими забоями, усмехался доктор. Отец мрачнее тучи стоял в стороне. Я слабо улыбнулась в ответ на улыбку врача, а сама думала о том, какая взбучка меня ожидает дома. Лицо отца не предвещало мне ничего хорошего. В лучшем случае едва ли смогу завтра сесть, в худшем буду сидеть неделю дома, и вряд ли скоро увижу стенку, и свое снаряжение.
К моей радости у меня не было переломов. Я сильно забила один бок, порезала щеку, разбила губу, но ребра были в целости. Но синяки как я и думала, очень быстро начали проступать. Выглядело это ужасно, словно черный жгут обвил мою талию. С этим врач не мог справиться, а только выписал нужное лекарство и мазь. Пока я отдыхала, и ждала, чтобы подействовало какое-то лекарство, отец и врач о чем-то говорили. И спасибо ему за это, тем самым он хотел снять напряжение с отца.
В машине по дороге домой мы с отцом молчали, но притормозив возле дома, он не стал выходить. А привлек меня и так просидел несколько минут. Я почувствовала, как одна щека увлажнилась. Вторая может тоже, но она затерпла от лекарства, которым доктор щедро орошил раны на лице, хорошо хоть швов не ставил. Впрочем, к царапинам я тоже уже привыкла.
— Девочка моя, я понимаю, что это был очень мужественный поступок, и Лендон твой друг… но больше никогда не смей так поступать! Тебе ясно?
Я кивнула, и начала вытирать слезы. С отцом было проще, но вот что ожидать теперь от мамы я даже не представляла, если ей стало плохо, мне будет тоже худо. Она всегда была против моего хобби, говоря, что лакросс Етни, и то лучше.
— Теперь тебе предстоит попросить прощение у мамы, но не думай, что ты обойдешься лишь выговором. Думаю, она придумает что-то похуже.
— Но я не хочу оставлять спорт, — угрюмо сказал я, понимая, что сейчас не в той ситуации, когда могу качать права.
— Мы знаем, что ты всегда осторожна. Но этот твой импульсивный поступок, просто выбил нас из колеи. Что с тобой происходит? Раньше ты бы так не поступила. Ты должна нам свято поклясться, избегать
