Вечера вдруг ставали пыткой и наслаждением. Еще так много времени вместе с Ирвингом я не проводила. Но вид того, как он обнимает Нен, касается ее волос, держит за руку, разъедал мою кровь. Единственное чего я так ни разу не увидела, так это того, как Ирвинг прикасался бы к ее лицу. Я никогда не трогала Лукаса за волосы. По мере того, как мы углублялись в это странное отчаяние, правила все-таки появились.
— Так ты мне расскажешь, что это за Лукас такой? — настаивала Рашель. Я смотрела на нее, но думала о своем, хотя Рашель вряд ли это понимала. Я пожала плечами, потому что о Лукасе не могла многого рассказать. Я даже не старалась узнать его ближе. Мне он не был интересен, как человек, и некоторое чувство вины, из-за этого, я хотя бы испытывала.
— Лукас… милый мальчик. Играет на гитаре… хорошо целуется. — какой кошмар, это было все что я могла рассказать о живом человеке с которым встречаюсь уже несколько недель. И мне едва-едва стыдно от принятия этого факта.
— Это прям не ты говоришь, — Рашель внимательно посмотрела на меня. Она убрала волосы назад и резким движением стянула их в узел, чтобы не лезли в глаза. — Дело не в Лукасе, не так ли?
— Вполне возможно. Я уже и сама не знаю, — я улеглась на ее колено и посмотрела на нее снизу вверх. Глаза Рашель мне не верили. Я как никто другой всегда знала, что образ гламурной девушки, королевы красоты, просто прячет ее ум и интуицию. Она, не напрягаясь, делала уроки на неделю вперед за час, и всегда спокойно прощалась с некоторыми друзьями, когда понимала, что они ее предали. Не знаю, откуда, но она всегда догадывалась об их предательстве, как теперь понимала, что я вру, не краснея, и не хочу ей все рассказывать. С тайнами Рашель могла мириться, для нее тайны это святое — ведь и своих она имела кучу. Было много всякого в жизни Рашель, о чем я не узнаю, и вряд ли бы захотела узнать. Я знала, что могу скрывать то, что хочу, не рассказывая ей. И все же Рашель хотела знать хоть часть правды. Я понимала от чего это любопытство — изменения во мне были на лицо. Я стала более уверена, раскована, даже рискованна. А она к этому даже не приложила руки. Какое упущение.
— Еще я целовалась с одним парнем, когда, так сказать, уже встречалась с Денисом. — неожиданно. Даже для себя созналась я.
Рашель тряхнула головой, словно ей что-то не то послышалось.
— Ты хочешь сказать, что мисс «ледышка» не просто за две недели поменяла парня на другого, но и мутила с третьим?
Я немного скривилась, с ее слов можно было подумать, что я уже успела развратиться. Хотя если подумать, и сравнить то, кем я была раньше, то теперь понятно от чего такие слова. Я действительно несколько развратилась. И эта мысль меня пугала.
— Да. И еще, наконец, отшила полностью Лендона. — это было единственным за что я могла гордиться. Лендон наконец перестанет страдать, и надеться. И почему мне раньше не стало ума так поступить.
— Блин, и я к этому руку точно не приложила. Это явно не моя школа, — разочаровано вздохнула она, и тут же добавила: — Теперь мне у тебя нужно поучиться.
— Не стоит, — горько усмехнулась я, — ты не представляешь, в какой я ловушке.
Я всего на миг прикрыла глаза, чтобы скрыть те чувства, о которых не должна была знать Рашель.
— Неужели все настолько погано, что твои глаза стают стеклянными? — она недоверчиво согнулась надо мной.
— Еще хуже. И нет другого выхода, нужно продолжать.
— Ты говоришь так, будто участвуешь в шпионских играх, — Рашель попробовала улыбнуться, думая, что я шучу. Но сев, так, чтобы Рашель не видела моего лица, я стерла одну слезу. Чем дольше я об этом раздумывала, тем грустнее и безнадежнее все это мне казалось. И я не видела причин, чтобы продолжать всю эту игру. Ирвинг не собирался снимать оборону. Он больше не приближался ко мне, его шутки были более злыми, и я даже не могла подобраться к черте нарисованной им, чтобы оградить меня. И его это устраивало. Он держал меня на расстоянии вытянутой руки, не давая приблизиться к нему, зато мог за мной наблюдать. Я была будто пленница этого положения, и странной извращенной ситуации которую мы создали двое, но в которой я была явно ведомой участницей, и поступала так, как это было нужно ему. Он лишь наблюдал, я участвовала во всем, и не могла заставить его играть по моим правилам.
— В играх, но не шпионских. Ты делала когда-нибудь больно тому, кого любишь? — вместо вразумительного ответа спросила я. Рашель опешила. Ее лицо вытянулась, и она мгновение раздумывала, прежде чем подтвердить:
— Ну конечно же. В основном маме, наверное, она постоянно переживает из-за меня. Просто я не могу снова стать ребенком, как она бы того хотела. Или я.
— И что ты чувствовала, когда понимала это. Видела.
Где-то минуту Рашель лишь смотрела на меня, и явно не знала что сказать. Та гамма чувств, что мелькала на ее лице, говорила мне все за нее, и за ее слова. Какими они могли бы быть. Понимая это, я вовсе не обижалась.
— Боль. Однозначно, я чувствовала боль за нее, ее страдания. А еще страх, и ненависть к себе, и к тому, что так слаба, ведь не могу поступить так как того ожидает от меня она.
— Так вот, представь теперь, я живу с этими чувствами постоянно.
— Глупая, — Рашель обняла меня, — не делай глупостей, не влюбляйся, кем бы он ни был. Я боюсь, что эти отношения могут тебя разрушить.
— Постараюсь быть сильнее, чтобы этого не случилось, — пообещала я, пряча лицо на ее плече. При этом я догадывалась, что говорю заведомо известную мне ложь. Разве смогу я отказаться от того, что уже существует между нами? Мной и Ирвингом.
— Ты умная, я думаю, ты не позволишь себе упасть. — она погладила меня по голове, я постаралась улыбнуться.
— Я тоже… надеюсь.
После разговора с Рашель, мне стало так легко, словно я скинула с плечь тонны тяжести. Я пробыла у нее целый день после уроков, потому позвонила от Рашель и сказала Лукасу, что сегодня не пойду с ним гулять. Здесь я чувствовала себя так хорошо, как давно уже не чувствовала дома. Дом неожиданно тоже стал врагом, ведь там постоянно бывал Ирвинг. Я устала притворяться, и мне нужно было передохнуть. Не только от него, но и от всех других.
Пока мы говорили с Рашель, я поняла, что у меня определенно в этот день не было сил наблюдать за Ирвингом и Нен. Я не могла на него смотреть. Я боялась, что чего доброго, не выдержу, вспыхну как бочка фейерверков, и натворю то, о чем потом буду сожалеть. Мне бы не хотелось стать психом города. Просто я нуждалась в отдыхе, так как никогда раньше. И больше всего именно от него.
Через два дня костюмированный бал, и я точно узнаю его, так как буду видеть костюм дома, хотя я бы узнала его в любом другом костюме. Но мне хотелось бы спасение от него. Может даже не видеть его и ничего о нем не слышать. Но постоянно все вокруг лишь о не ми говорили, словно не было в городе больше другой темы, кроме как Ирвинг Етвуд.
Это будет очередной вечер, когда я буду вылавливать его фигуру в толпе других нарядов. Только все более болезненно станет для меня, чем раньше. Веселиться буду через два дня. Сегодня мне было плохо, потому что я посмотрела на наше сумасшествие со стороны. И мне не понравилось то, какой я становилась. Я не задумывалась о чувствах других, когда думала о нас. И это было плохо.
Я не брала машины, когда собиралась к Рашель, потому шла домой пешком, и не позволила ей меня отвозить. Мы жили не слишком уж и далеко друг от друга. Мне казалось ветер, продувает пальто насквозь, будто под ним ничего нет, и я ежилась от холода. Хотя я сама обманывала себя. Меня била дрожь, мне было плохо, и ветер здесь был не при чем. Все такой же ветер, как и все годы, что я жила тут. Я уже привыкла к нему. Дело было в том, что я из последних сил сдерживала в себе слезы. Рашель права, эти отношения могут меня уничтожить. Что же мы с ним творим? Я и раньше задавала себе этот вопрос, но сегодня он стал под таким углом, что игнорировать его я уже не могла.
Стоило мне об этом подумать, когда я поворачивала на дорожку к дому, на меня налетел Ирвинг, чуть не сбив с ног.
— Где ты была, черт возьми? — зло рявкнул он, помогая мне выровнять равновесие. Я подняла голову на него, и застыла, как того хотели его руки. Сложно двигаться когда тебе холодно. И когда тебе не дают
