Да. Он видел скульптуры.
Но Зарек?
Это не походило на то, что делал бы бывший раб. Его друг был резок в лучшем случае и откровенно груб в худшем.
Но с другой стороны Зарек никогда не рассказывал, чем занимается в свободное время. Он вообще редко говорил что-либо Джессу.
Джесс заплатил за кофе и вышел на улицу.
Он дошел до конца улицы, где на перекрестке стояла одна из скульптур.
Изображение лося достигало двух с половиной метров в высоту. Лунный свет отражался от поверхности, вырезанной настолько искусно, что, казалось, лось сейчас сорвется с места и понесется домой.
Работа Зарека?
Это казалось бредом.
Джесс сделал глоток кофе и обнаружил, что он уже остыл.
— Ненавижу Аляску, — пробормотал он, выплескивая кофе на землю и сминая стаканчик. Но прежде чем он нашел мусорку, зазвонил телефон.
Джесс посмотрел на номер и увидел, что это Джастин Кармайкл, один из Оруженосцев Ордена Крови, которые охотились здесь на Зарека. Было такое чувство, что как только Оракулы получили известия о том, что Артемида и Дионис хотят смерти Зарека, они тут же уведомили Совет, который, в свою очередь, отправил самую безумную команду Оруженосцев, чтобы выследить и убить непослушного Темного Охотника.
Джесс был единственным, что стояло между ними и Зареком. Рожденный и воспитанный в Нью-Йорке, Джастин был молодым, около двадцати-четырех, с ужасным характером, на который Джессу было наплевать.
Он ответил на звонок.
— Да, Кармайкл, что тебе надо?
— У нас проблема.
— И?
— Помнишь женщину, которая помогала Зареку? Шэрон?
— Что с ней?
— Мы только что нашли ее. Ее серьезно избили, а дом сожжен до основания. Думаю, это была месть Зарека.
У Джесса кровь застыла в жилах.
— Это полная чушь. Вы с ней говорили?
— Поверь мне, когда мы ее нашли, она была не в состоянии говорить. Она с доктором прямо сейчас, а мы направляемся к хижине Зарека, чтобы найти этого ублюдка и заставить заплатить за это, пока он не ранил кого-то еще.
— Что с дочерью Шэрон?
— Она была у соседей, когда это случилось. Слава богу. За ней присматривает Майк, на случай если Зарек объявится вновь.
Джесс не мог вздохнуть, и мороз был не причем. Как это могло случиться? В отличие от Оруженосцев, он знал, что Зарек не имел отношения к произошедшему.
Он один знал, где сейчас находится Зарек.
Эш доверил ему правду о том, что происходит, и дал задание убедится, что никто не вмешается, пока испытание Зарека не будет окончено. Однако все происходило быстрее, чем гусиный перелет по осени.
— Не двигайтесь, пока я не доберусь до вас, — приказал он Оруженосцу. — Я пойду с вами.
— Зачем? Планируешь помешать нам убить его снова?
Слова укололи Джесса, словно полчище дикобразов.
— Мальчик, возьми этот свой тон и смой его в унитаз. Я не Оруженосец. Получилось так, что я один из тех, перед кем ты держишь ответ. И это не твое чертово дело, почему я собираюсь с вами. Просто не трогайтесь с места, пока я не прикажу или я покажу, как однажды заставил обмочиться самого Вайата Ирпа [13].
Кармайкл колебался, прежде чем заговорить снова. Когда он это сделал, голос был приветлив и спокоен.
— Да, сэр. Мы в отеле и ожидаем вас.
Джесс отключился и вернул телефон в карман. Ему было ужасно жаль Шэрон. Она не должна была оказаться в какой-либо опасности. Никто из Оруженосцев не осмелился бы причинить ей вред. И независимо от того, что думали другие, Джесс знал, что Зарек не сделал бы этого, даже если бы у него была такая возможность. Зарек просто не казался человеком, способным мстить тем, кто слабее. Но кто тогда?
Астрид нашла Зарека одного посреди сожженной средневековой деревни. Вокруг лежали тела, обгоревшие и нетронутые огнем. Женские и мужские. Всех возрастов. У большинства были вырваны глотки, как будто на них кормился Даймон или кто-то похожий.
Зарек шел между ними, на лице застыла скорбь. Глаза были полны муки. Он обхватил себя руками, как будто защищаясь от ужаса, которому стал свидетелем.
— Где мы? — Спросила Астрид.
К ее удивлению, Зарек ответил:
— Таберли.
— Таберли?
— Моя деревня, — прошептал он напряженным голосом, наполненным тоской. — Я жил здесь триста лет. Тут была одна старуха, которая однажды еще маленькой девочкой увидела меня. Она часто оставляла мне всякие вещи: вяленую баранью ногу, бурдюк с вином. Иногда ничего, кроме записки, благодарящей за то, что я присматриваю за ними. — Он поглядел на Астрид. Его лицо потемнело от боли. — Я должен был их защищать.
Прежде чем девушка успела спросить, что же случилось с деревней, она услышала сдавленные крики старухи. Зарек подбежал к ней. Искалеченное тело женщины в изодранной одежде лежало на земле. Она была покрыта кровью и синяками. По лицу Зарека Астрид поняла, что это та женщина, о которой он рассказывал. Зарек упал на колени около нее и стер кровь с губ, пытающихся вздохнуть. Серые глаза женщины, сфокусировавшись на Зареке, пронзили его обвиняющим взглядом.
— Как ты мог?
Свет померк в ее глазах, они потухли и остекленели. Тело обмякло в его руках.
Зарек взревел от ярости. Он опустил тело женщины на землю и встал на ноги. Он ходил кругами, ожесточенно зарываясь рукой в волосы. Он побледнел и выглядел именно таким сумасшедшим, каким все его считали. Астрид было больно. Она не понимала, что все это значило. Что именно он переживал вновь.
Она шла за ним.
— Зарек, что здесь произошло?
Он резко развернулся к ней, с измученным лицом, готовый накинуться. Ненависть и вина горели в полночных глубинах его глаз. Он взмахнул рукой, указывая на трупы вокруг.
— Я убил их. Всех. — Он словно вырывал слова из глотки. — Я не знаю, почему я это сделал. Я помню только ярость, жажду крови. Я даже не помню, как убивал. Просто образы людей, умирающих, когда я подхожу.
Его лицо было пустым. Глаза заполнила ненависть к себе.
— Я — чудовище. Теперь ты видишь, почему я не могу получить тебя? Почему не могу остаться? А что, если однажды я убью и тебя?
Грудь Астрид сдавило от его слов, когда ее затопили паника и страх. Неужели она ошиблась в нем?
«Все мужчины виновны». Это была любимая поговорка ее сестры Атти. «Невинны лишь младенцы, уста которых еще не научились лгать».
Астрид в ужасе оглядывала лежащие вокруг трупы… Мог ли он на самом деле совершить подобное?
