уверенной в себе. Он дал ей такую силу и убежденность, каких она никогда не знала. Он нуждался в ней. Несмотря на то, что говорил или даже думал. Нуждался так сильно, что это причиняло боль. У него никого больше не было на всем белом свете. И по причинам, которых она не понимала, Астрид хотела быть единственным человеком, которому бы он доверял. Единственным человеком, который мог бы приручить его.
Они ехали почти час, прежде чем Зарек снова остановился.
— Где мы? — спросила она, когда он слез со снегохода.
— У моей хижины.
— Здесь безопасно?
— Ничуть. И выглядит она так, будто тут разразился ад.
Зарек потрясенно оглядывался вокруг. На снегу все еще была видна кровь, но он не мог сказать, чья она. А затем осознание разорвало сердце.
Здесь погиб Темный Охотник.
Такие, как он, погибают не слишком часто, и он почувствовал небывалую боль за человека, который умер сегодня. Это было неправильно. Несправедливо. Если кто и должен был заплатить такую цену, то только он. Он должен был быть здесь, чтобы противостоять Танатосу. Думая о том, что невиновный человек теперь стал Тенью, Зарек страстно желал крови Артемиды. И где, черт возьми, Ашерон? Для того, кто, как предполагается, готов поставить свою задницу на линию огня ради Темных Охотников, Атлант странным образом отсутствовал.
Презрительно скривив губы, Зарек вернулся к снегоходу.
— Давай, — сказал он, — нам нужно многое сделать.
Он ушел, оставив ее одну.
— Мне нужна твоя помощь, Зарек. Мне нужно, чтобы ты сказал, где что находится, чтобы я ни на что не наткнулась.
На кончике языка вертелись слова, способные припомнить Астрид ее заявления о самостоятельности. Затем на него нахлынули картинки прошлого, и он вспомнил, каково это — видеть лишь тени. Натыкаться на вещи, потому что не видишь их. Он не хотел больше прикасаться к ней. Сама мысль об этом была ему ненавистна, потому что каждый раз, дотрагиваясь до Астрид, он жаждал ее все сильнее.
Сам того не желая, Зарек поймал себя на том, что берет ее руки в свои.
— Пойдем, принцесса.
Астрид подавила улыбку. Его тон был грубым, но глубоко в сердце она праздновала маленькую победу. Не говоря уже о том, что он перестал называть ее принцессой только, чтобы оскорбить. Она думала, что Зарек вряд ли понял: сейчас, когда он назвал ее так, его голос немного смягчился. В какой-то момент их разделенного сна оскорбление, используемое им, чтобы держать Астрид на расстоянии, стало проявлением нежности.
Зарек завел ее в хижину.
— Стой здесь, — сказал он, оставив ее слева от входной двери.
Она слышала его шуршание справа от себя. Пока Зарек был занят, девушка коснулась рукой стены, чтобы дойти до него на ощупь. Обнаруженное удивило ее. Нахмурившись, она провела ладонью по глубоким впадинам и выпуклостям на стене. Ощущение было потрясающим. Замысловатым. Сложным. Она касалась чего-то настолько огромного, что совершенно не могла понять, каким было изображение. Ощупывая узор рукой, Астрид поняла, что он покрывает всю стену.
— Что это? — спросила она.
— Морской берег, — ответил Зарек смущенно.
Она изогнула бровь.
— Морской берег вырезан на твоей стене?
— Мне бывает скучно, ясно? — Он стиснул зубы. — Поэтому я режу по дереву. Иногда летом у меня заканчивается дерево, и я вырезаю что-нибудь на стенах или полках.
Волк, которого он сделал у нее дома, был таким же. Потянувшись к следующей стене, Астрид споткнулась. Несколько вещей упали, рассыпавшись у ее ног.
Зарек выругался.
— Кажется, я велел тебе стоять на месте.
— Прости. — Астрид нагнулась, чтобы поднять упавшие вещи, и поняла, что это были фигурки животных. Казалось, что их очень много. Собирая статуэтки, Астрид пробегала по ним пальцами и была потрясена сложностью каждой детали.
— Все это сделал ты?
Он не ответил, хватая фигурки и бросая их в кучу.
— Зарек, — сказала она строго, — поговори со мной.
— И что я должен тебе сказать? Да, я вырезал этих чертовых зверушек. Обычно за ночь я вырезаю три или четыре штуки. И что с того?
— Тогда их должно быть намного больше. Где остальные?
— Не знаю, — сказал Зарек уже с меньшей враждебностью в голосе. — Некоторые я отношу в город, а остальные сжигаю, когда генератор выходит из строя.
— Они для тебя ничего не значат?
— Нет. Нет ничего, что имело бы для меня значение.
— Ничего?
Зарек замер и посмотрел на Астрид, сидящую на коленях перед ним. Ее щеки покраснели от ветра, кожа больше не была такой мягкой и нежной, какой он увидел ее впервые, очнувшись в доме девушки. Она глядела за его спину, но он знал: это потому, что Астрид не знала точно, где он находится. Ее губы были приоткрыты, а волосы растрепались. Мысленно Зарек видел ее в своих руках, чувствовал, как ее кожа скользит по его телу. И в этот момент он сделал поразительное открытие. Все-таки кое-что его заботило.
Она.
Она лгала и дурачила его, но несмотря на это, Зарек не хотел, чтобы ей было больно. Не хотел, чтобы эта холодная погода ранила ее нежную кожу. Астрид должна быть защищена от такой суровости.
Как же он ненавидел себя за эту слабость.
— Нет, принцесса, — прошептал он, и эта ложь встала комом в горле. — Я не забочусь ни о чем.
Она протянула руку и дотронулась до его лица.
— Ты лжешь ради меня или ради себя?
— А кто сказал, что это ложь?
— Я, Зарек. Для человека, который не беспокоится ни о чем, ты прилагаешь большие усилия, чтобы удостовериться в моей безопасности. — Она улыбнулась ему. — И я знаю тебя, Прекрасный Принц. Я действительно знаю, что у тебя внутри.
— Ты слепа.
Астрид покачала головой.
— Я даже и близко не так слепа, как ты.
Затем она сделала самую невероятную вещь из всех. Она наклонилась к нему и захватила его губы своими. Это прикосновение, ощущение ее влажных, сладких губ разрушило что-то внутри него. Ощущение ее языка, ласкающего его собственный.
Это был не сон. Все происходило по-настоящему. И это было прекрасно. Как бы ему не было хорошо в прошлый раз, сейчас было куда лучше.
Зарек прижал Астрид к себе, перехватывая главенство в поцелуе. Он хотел поглотить ее. Взять прямо сейчас на полу, пока, излившись, не потушит свое желание. Но, если верить снам, одного занятия любовью будет недостаточно, чтобы потушить пожар в его паху. Он мог любить эту женщину всю ночь напролет и все равно просить еще, когда наступит утро.
Его яростный поцелуй не позволял Астрид вздохнуть. Огонь его тела разжег ее собственный. Он был по-настоящему необузданным, ее воин.
Зарек скользнул холодной рукой под блузку, сжимая грудь. Астрид вздрогнула, когда его пальцы сдвинули в сторону кружево бюстгальтера, чтобы ладонь могла дотронуться до ее набухающего соска.
