7 октября в 6 часов 20 минут матросы, находившиеся в каземате № 4, услышали резкое шипение, идущее из погребов носовой башни главного калибра. Вслед за тем из люков и вентиляторов, расположенных в районе башни, вырвались клубы дыма и пламени. До рокового взрыва оставалось две минуты… За эти сто двадцать секунд один из матросов успел доложить вахтенному начальнику о пожаре, другие раскатали шланги и стали заливать водой подбашенное отделение. Но катастрофу уже ничто не могло предотвратить.
РУКОЮ ОЧЕВИДЦА (старший флагманский офицер минной дивизии Черного моря капитан 2-го ранга А. П. Лукин): «В умывальнике, подставляя головы под краны, фыркала и плескалась команда, когда страшный удар грохнул под носовой башней, свалив с ног половину людей. Огненная струя, окутанная ядовитыми газами желто-зеленого пламени, ворвалась в помещение, мгновенно превратив царившую здесь только что жизнь в груду мертвых, сожженных тел…
Страшной силы новый взрыв вырвал стальную мачту. Как катушку, швырнул к небу броневую рубку (25 000 пудов). Взлетела на воздух носовая дежурная кочегарка. Корабль погрузился во тьму.
Минный офицер лейтенант Григоренко бросился к динамо, но смог добраться только до второй башни. В коридоре бушевало море огня. Грудами лежали совершенно обнаженные тела.
Взрывы гудели. Рвались погреба 130-миллиметровых снарядов.
С уничтожением дежурной кочегарки корабль остался без паров. Нужно было во что бы то ни стало поднять их, чтобы пустить пожарные помпы. Старший инженер-механик приказал поднять пары в кочегарке № 7. Мичман Игнатьев, собрав людей, бросился в нее.
Взрывы следовали один за другим (более 25 взрывов). Детонировали носовые погреба. Корабль кренился на правый борт все больше и больше, погружаясь в воду. Вокруг кишели пожарные спасательные пароходы, буксиры, моторы, шлюпки, катера…
Последовало распоряжение затопить погреба второй башни и прилегающие к ним погреба 130-мм орудий, чтобы перегородить корабль. Для этого нужно было проникнуть в заваленную трупами батарейную палубу, куда выходили штоки клапанов затопления, где бушевало пламя, клубились удушливые пары и каждую секунду могли сдетонировать заряженные взрывами погреба.
Старший лейтенант Пахомов (трюмный механик) с беззаветно отважными людьми вторично ринулся туда. Растаскивали обугленные, обезображенные тела, грудами завалившие штоки, причем руки, ноги, головы отделялись от туловищ. Пахомов со своими героями освободили штоки и наложили ключи, но в этот момент вихрь сквозняка метнул в них столбы пламени, превратив в прах половину людей. Обожженный, но не сознающий страданий, Пахомов довел дело до конца и выскочил на палубу. Увы, его унтер-офицеры не успели… Погреба сдетонировали, ужаснейший взрыв захватил и разметал их, как осенняя вьюга опавшие листья…
В некоторых казематах застряли люди, забаррикадированные лавой огня. Выйди — сгоришь. Останешься — утонешь. Их отчаянные крики походили на вопли безумцев. Некоторые, попав в капканы огня, стремились выброситься в иллюминаторы, но застревали в них. По грудь висели над водой, а ноги в огне.
Между тем в седьмой кочегарке кипела работа. Зажгли в топках огни и, выполняя полученное приказание, подымали пары. Но крен вдруг сильно увеличился. Поняв грозящую опасность и не желая подвергать ей своих людей, но полагая все же, что нужно поднимать пар — авось пригодится, — мичман Игнатьев крикнул:
— Ребята! Топай наверх! Ждите меня у антресолей. Понадобитесь позову. Я сам перекрою клапана.
По скобам трапа люди быстро вскарабкались наверх. Но в этот момент корабль опрокинулся. Только первые успели спастись. Остальные вместе с Игнатьевым остались внутри… Долго ли жили они и чего натерпелись в воздушном колоколе, пока смерть не избавила их от страданий?
Много позже, когда подняли „Марию“, нашли кости этих героев долга, разбросанные по кочегарке…»
Всего на линкоре погибло 216 человек.
Жертв могло быть и больше, если бы часть экипажа не творила утреннюю молитву в корме корабля.
III. О чем рассказали вахтенные журналы
Седьмого октября 1916 года город и крепость Севастополь были разбужены взрывами, разнесшимися над притихшей гладью Северной бухты.
Люди бежали к гавани, и их глазам открывалась жуткая, сковывающая холодом сердце картина. Над новейшим линейным кораблем Черноморского флота — над «Императрицей Марией» поднимались султаны черного дыма, разрезаемые молниями чередующихся почти в запрограммированной последовательности взрывов.
В те страшные минуты было не до хронометража событий, но позднее, по записям в вахтенном журнале стоящего неподалеку от «Марии» линкора «Евстафий», можно было проанализировать последовательность происходящего:
«6 часов 20 минут — На линкоре „Императрица Мария“ большой взрыв под носовой башней.
6 часов 25 минут — Последовал второй взрыв, малый.
6 часов 27 минут — Последовали два малых взрыва.
6 часов 30 минут — Линкор „Императрица Екатерина“ на буксире портовых катеров отошел от „Марии“.
6 часов 32 минуты — Три последовательных взрыва.
6 часов 35 минут — Последовал один взрыв. Спустили гребные суда и послали к „Марии“.
6 часов 37 минут — Два последовательных взрыва.
6 часов 47 минут — Три последовательных взрыва.
6 часов 49 минут — один взрыв.
7 часов 00 минут — Один взрыв. Портовые катера начали тушить пожар.
7 часов 08 минут — Один взрыв. Форштевень ушел в воду.
7 часов 12 минут — Нос „Марии“ сел на дно.
7 часов 16 минут — „Мария“ начала крениться и легла на правый борт».
Откроем книгу капитана 2-го ранга А. Лукина «Флот», изданную в Париже в 1931 году на русском языке:
«В 6 ч. 10 м. утра, когда день еще только просыпался, громовой, потрясающий удар грохнул над рейдом.
Черно-огненная туча, словно сверкающая зарницами гроза, низко нависла над рейдом. Стоял гул, точно от канонады…
— По орудиям!! Боевая тревога!! — пронесся над флотом призывный клич.
Думали, что прокравшиеся вслед за кораблями на рейд германские подводные лодки, залегшие на ночь на дно, с рассветом атаковали „Марию“ и сейчас атакуют флот.
Быстроходные катера, моторы, буксиры, пожарные и спасательные суда всё бросилось на рейд…»
Телеграмма А. В. Колчака начальнику Генерального морского штаба адмиралу А. И. Русину.
Секретно № 8997
7 октября 1916 г.
