сверхъестественной силе дарования г-жи NN. Ее поразительная способность ясновидения создала eй известность, далеко выходящую за пределы Poccии. Можно привести много примеров ее поистине странного таланта, но я приведу только те два, которые „неверующего“ адмирала обратили в „верующего“.
Зайдя однажды вечером в гости к NN, адмирал обратился к хозяйке с просьбой продемонстрировать сеанс. Та согласилась:
— Вот, адмирал, вам карандаш, бумага, конверт. Я уйду в другую комнату, вы же напишите два вопроса и запечатайте в конверт. Я отвечу на них.
Хозяйка вышла.
Адмирал написал два вопроса: „1. Когда я родился? 2. Будет ли Римский-Корсаков назначен начальником артиллерийского отдела?“
Первый вопрос адмирал задал вот почему. Всю свою жизнь он считал себя родившимся 30 декабря 1859 года. И родители его, и он сам всегда 30 декабря праздновали этот день. Когда вдруг адмирал, потребовав из Морского корпуса (где хранятся подлинные метрики офицеров флота) свою метрическую выписку, неожиданно узнал, что родился он не 30 декабря 1859 года, а З0 января 1860 года.
Второй вопрос задал потому, что, находясь в служебной поездке по югу Poccии, получил из Питера сообщение, что на освободившуюся вакансию начальника артиллерийского отдела морского ведомства предложено назначить Римского-Корсакова, что не согласовалось с его — товарища министра мнением.
Написав оба вопроса, вложил в конверт и запечатал.
На первый вопрос ясновидящая незамедлительно ответила: „шестидесятый год, 30 января“. На второй — задумалась.
— Ах, какое трудное имя!.. Постойте!.. Двойное… Римский… Корсаков… Назначен не будет.
Адмирал был поражен. Ведь о действительном дне его рождения никто решительно не знал, кроме его самого, да бумаги.
Но дальнейшее еще более поразило его. Назавтра адмирал собирался уезжать в Петроград и уже отдал распоряжение о вагоне. Прощаясь в передней с провожавшими его хозяевами, он им это и сказал.
— Нет, адмирал! Завтра, 8-го, вы не уедете — вы уедете 11-го.
Адмирал улыбнулся.
— Ну, на этот раз вы ошибетесь. В Петрограде меня ждут неотложные дела, и я уже заказал себе вагон.
— Увидите, адмирал, вы уедете 11-го.
Он вернулся во дворец.
Подали депешу:
„Адмирал Колчак, назначенный командующим Черноморским флотом, завтра приезжает в Севастополь. Не уезжайте не повидавшись с ним.
Утром адмирал послал своего адъютанта встретить Колчака и спросить, когда он может принять его.
— Передайте товарищу министра, — ответил командующий, — что сейчас я уеду к адмиралу Эбергарду и буду принимать флот. Адмирала же Муравьева прошу пожаловать завтра, 9-го, к 11 ч. утра.
Но ночью получено было сообщение, что „Бреслау“ вышел в море. Колчак немедленно снялся с якоря и пошел в погоню за ним.
Только 11-го он вернулся на рейд и только 11-го вечером министр, переговорив с Колчаком, смог выехать в Петроград…
Но вернемся к прерванному рассказу.
Был поздний час, когда П. П. Муравьев позвонил у подъезда NN. Хозяева еще не спали и радушно встретили неожиданного гостя.
— Я к вам за помощью. Помогите вашим необычайным дарованием проникнуть в тайну гибели „Марии“.
Взволнованная речь, расстроенный вид адмирала подействовали.
— Хорошо! Ты поможешь мне? — обратилась хозяйка к мужу.
Через несколько минут она впала в транс.
— Что видишь? — спросил муж.
Ответа не последовало. Муж повторил вопрос.
— Вижу!.. Как будто Восток… Азиатский кабинет… Сидят трое, смотрят на карту.
— Какую? Географическую?
— Нет!.. Нарисованы корабли…
— Что видишь еще?
— Они что-то обсуждают… Ушли…
— Дальше!
— Не вижу ничего… Нет, постой!.. Вижу длинный коридор… Два человека крадутся… Один в кожаной куртке… Другой… в грязном рабочем…
— Что видишь еще? Что делают они?
— Тот, в рабочем, держит под мышкой ящик… Болтается веревка… Спускаются вниз…
— Куда же они идут?..
— Вошли!.. Не понимаю… Не знаю… Странная комната… Не знаю…
— Но какого же вида комната? Что видишь в ней?
— Не пойму… Какие-то металлические вещи…
Смутно описывает помещение. Адмирал догадывается — бомбовый погреб…
— Говори дальше!
— Зажгли спичку. Подожгли… Уходят. О, ужас!.. Пламя! Взрыв!
— А где же люди?
— Бегут… Один упал… Лежит…
— А другой?
— Другой?! Бежит…
— Видишь его?
— Вижу!.. Он смотрит на меня.
— Кто он? Как его фамилия?
— Не могу сказать.
— Почему?!
— Он смотрит на меня… Вы его повесите… Не могу сказать…
Адмирал взволнованно встал.
— Вы должны назвать его. Вспомните всю кровь, страдания, гибель лучшего корабля. Эта гибель, быть может, грозит и другим…
— Назови, назови его! Ты должна сказать, — с тяжелейшим напряжением всей воли подтвердил муж.
— Но вы повесите его…
— Во-первых, я никого не вешаю. А если возмездие покарает его — от своей судьбы не уйти. Во- вторых, во имя погибших и живых, вы должны назвать его!
— Хорошо!.. Я согласна…
Но в этот самый момент ясновидящая проснулась…»
Чем дальше от нас это мрачное событие, тем яростнее попытки разгадать эту тайну взрыва на севастопольском рейде 7 октября 1916 года. Ответить на вопрос, что погубило лучший дредноут Черноморского флота, брались историки и писатели, инженеры и моряки, профессиональные следователи и
