землю..
«Натравить бы на тебя защитников природы, Паскуда», — подумал Кертис и ощупал один шуруп слева от трещины. Точно определить было нельзя, но материал скорее напоминал твердый пластик, чем металл. Возможно, тот же самый пластик, из которого был сделан обод сиденья.
Итак. Бак собран из двух частей на каком-нибудь туалетном конвейере в Дефайансе, штат Миссури, Айдахо, или в Уот-Чире, Айова. Шов, точно широкая улыбка, проходит по всему дну и стенкам. Шурупы закручены какой-то особой отверткой, возможно, пневматической, какими раньше в автомастерских ослабляли гайки крепления колеса. Почему же шляпки шурупов изнутри? Все просто: чтобы какой-нибудь хулиган не открыл бак снаружи.
Шурупы шли с промежутком в пару дюймов, а трещина была длиной около шести. Значит, треснуло примерно три шурупа. Почему? Некачественный материал, брак? Да насрать.
— Кстати словечко, — сказал Кертис и опять рассмеялся.
Шурупы слева и справа тоже немного открутились, но Кертис не смог ни отвинтить их до конца, ни отломать, как туалетное сиденье, — не за что было ухватиться. Один справа разболтался сильнее остальных. Если хорошенько постараться, может, он и выскочит. На это уйдет несколько часов, и пальцы наверняка сотрутся в кровь… А толку? Еще два дюйма свободного пространства для дыхания, и все.
Остальные шурупы засели намертво. Кертис больше не мог сидеть на коленях, ноги затекли и горели огнем. Он опять прислонился к стенке, положив локти на колени и свесив грязные руки. Посмотрел на яркий овал над головой, Там был рай, только Кертисова доля этого рая стала совсем крошечной. Зато пахло там чуть лучше, чем здесь, и когда ноги окрепнут, он проберется обратно. Незачем сидеть в дерьме, если толку от этого нет. А его, похоже, не было.
На грязную брючину, осмелев от неподвижности Кертиса, взобрался огромный таракан. Кертис хлопнул по нему ладонью, и он исчез.
— Правильно, беги. Почему бы тебе не протиснуться в щелку? Как раз поместишься. — Он убрал волосы со лба, зная, что перемазал его дерьмом. — Нет, тебе тут хорошо. Небось подумал, что умер и попал в рай.
Он решил дать отдых ноющим ногам и вылезти из Страны Говночудес в свой кусочек рая размером с телефонную будку. Оставаться в баке дольше необходимого не хотелось.
Кертис закрыл глаза и попробовал сосредоточиться.
Он увидел цифры на экране своего монитора. Фондовый рынок в Нью-Йорке еще не открылся, стало быть, цифры из-за океана. Индекс Никкей скорее всего. Большинство цифр были зеленые. Славно.
— Металлы и акции промышленных компаний, — сказал Кертис. — И «Такэда фарма», да. Покупать надо их, дураку ясно…
Кертис свернулся калачиком у стенки — осунувшееся лицо в коричневой боевой раскраске, зад почти по бедра в жиже, перемазанные дерьмом руки свисают с подтянутых коленей — и уснул. Ему приснился сон.
Живая Бетси лежала на боку в гостиной, между телевизором и журнальным столиком, уснув рядом с жеваным теннисным мячом, который всегда держала под рукой. Вернее, под лапой.
— Бетс! — сказал Кертис. — Просыпайся и тащи сюда тыкалку!
Она с трудом поднялась — конечно, с трудом, она ведь уже старенькая, — и на ее шее звякнули бирки.
Звякнули бирки.
Бирки.
Кертис проснулся с протянутой рукой — он хотел то ли взять пульт, то ли потрогать свою покойную собаку.
Положив руку обратно на колено, он расплакался. Ничего удивительного, наверняка он начал плакать еще во сне. Бетси умерла, а он сипит в луже с дерьмом. Как тут не расплакаться?
Светлый овал над головой стал заметно ярче. Неужели Кертис так долго спал? Не меньше часа… Бог знает сколько ядовитого воздуха успело попасть в его легкие.
— Ядовитый воздух ведьмакам нипочем.
Тем более сон был очень приятный. Очень
— Твою мать!
Кертис запустил руку в карман. Ключ от «веспы», скорее всего выпал, и придется искать его на дне толчка, фильтруя дерьмо в тусклом свете из щели и дырки над головой. Пустяки, главное, ключ при нем. И деньги, хотя ни от денег, ни от зажима толку сейчас не будет. Зажим золотой и дорогой, но слишком толстый. Сам ключ тоже не пригодится, а вот брелок… Всякий раз, глядя на него или слыша его звяканье, Кертис замирал от боли. Бирка Бетси.
Она носила две, но именно эту Кертис снял, когда последний раз прощался с Бетси. Вторая — обязательная — удостоверяла, что собаке сделаны все необходимые прививки. Эта была более личная и напоминала армейский жетон с гравировкой:
БЕТСИ
ХОЗЯИН КЕРТИС ДЖОНСОН
ТЕЛ.941-555-1964
ФЛОРИДА, ЧЕРЕПАШИЙ ОСТРОВ,
БУЛЬВАР ГАЛФ, 19
Конечно, это не отвертка, но тонкий кусок нержавеющей стали вполне за нее сойдет. Кертис прочел еще одну молитву («Не знаю, как насчет окопов, но в толчках атеистов точно не бывает») и вставил бирку в прорезь на шляпке шурупа — того самого, что немного разболтался.
Он ожидал хотя бы легкого сопротивления, но шуруп открутился почти сразу. От удивления Кертис даже выронил ключ — пришлось искать его на ощупь. Затем опять вставил бирку и дважды провернул. Дальше шуруп можно было открутить руками, что Кертис и сделал — улыбаясь до ушей.
Прежде чем взяться за шуруп слева от трещины — она стала на два дюйма шире, — Кертис дочиста вытер бирку рубашкой (насколько это было возможно; рубашка тоже пропиталась дерьмом и липла к телу) и нежно поцеловал.
— Если не подведешь, повешу тебя в рамочку. — Затем добавил: — Только не подведи, ладно?
Он сунул край бирки в прорезь и провернул. Второй шуруп сидел крепче первого, но… не так уж и крепко. Стоило немного его расслабить, как он открутился почти сам.
— Господи… — Кертис опять заплакал. «Превращаюсь в заправский капающий кран» — подумал он. — Неужели я выберусь отсюда, Бетс? Неужели?
Он принялся за следующий шуруп, теперь с правой стороны. Так оно и пошло: один слева, один справа. Слева-справа, слева-справа. Когда рука уставала, Кертис давал ей отдых. Он провел здесь уже сутки и не хотел торопиться. А больше всего не хотелось еще раз выронить ключ. Найти-то он его найдет, места здесь немного, но к чему рисковать?
Слева-справа, слева-справа, слева-справа.
И мало-помалу (на смену утру пришел день, бак прогревался, и вонь стала еще невыносимей) трещина на дне бака увеличилась. Кертис был близок к свободе, однако не спешил. Важно не торопиться, не гнать лошадей. Можно все испортить, да, но дело даже не в этом, а в уязвленном достоинстве и самолюбии. Если же отмести вопросы самооценки, правда остается правдой: тише едешь — дальше будешь.
Слева-справа, слева-справа, слева-справа.
Незадолго до полудня шов на перепачканном грязью дне биотуалета вспух, раскрылся, закрылся и снова вспух. Наконец, щель приоткрылась на все четыре фута своей длины, и в ней мелькнула макушка Кертиса Джонсона. Затем он дал задний ход и открутил еще несколько шурупов: три слева и три справа.
Шов разошелся вновь, и на сей раз грязная коричневая голова стала медленно протискиваться вперед. Щеки и рот растягивались, словно от страшного ускорения, из расцарапанного уха потекла кровь. Кертис оттолкнулся ногами и заорал. Неужели он застрянет теперь, когда наполовину выбрался из бака?
