– А какую линию ты создал?
Глаза Ала сузились. Мгновение он просто смотрел на меня, потом, поставив чашку, встал, шелестя тканью. Ну и ладно. Можешь не отвечать.
– Требл тебя недолюбливает, – зашла я с другой стороны. – А ты ей доверяешь? – На самом деле, мне больше хотелось узнать, было ли то черное чудовище его настоящим обликом.
– Безусловно, – Ал развернул обернутую тканью корзинку и вытащил половину хлеба.
Я фыркнула, заработав бесстрастный взгляд, и спросила:
– Как вышло, что именно Биз должен учить меня? Он милый ребенок и все такое, но разве не проще, чтобы Требл обучила меня? – он замер, его движения замедлились, и он пытался проигнорировать меня, а я не собиралась ему это позволить.
– Требл? – Ал медленно резал хлеб, отрезая ровные куски. – Она не сможет пройти через твою ауру, как смог Биз.
– Но ведь Биз смог пройти сквозь твою. В чем разница? – я почти обвиняла его.
– Биз молод, – Ал повернулся, держа в руке шесть ломтей хлеба. – Он будет способен пройти в любой круг, пока не привяжет себя к ауре. Ты, кажется, ему нравишься, но будь осторожна, или его у тебя уведет Пирс. И тогда тебе придется выкрасть еще одного малыша из храма и ждать пятьдесят лет, чтобы научиться перемещаться по линиям.
– Стоп, стоп, стоп. О какой «привязке» ты говоришь? – спросила я, начиная волноваться. Гаргульей тянет к ведьмам, как пикси к эльфам? – Биз не моя гаргулья, – заявила я, и Ал тихо рассмеялся, накалывая каждый кусок хлеба на длинную вилку.
– Я тоже не был в восторге от Требл, – сказал он. – Это все еще так. Но как только гаргулья привяжется к тебе, от нее уже не отделаться. Так они устроены, сама видела. Можно сказать, запрограммированы.
Они их создали. Демоны создали гаргулий, способных слышать линии и встроили потребность в демонах, чтобы привязать их и не дать им сбежать и обучить бедных ведьм и эльфов. Неудивительно, что свободные гаргульи болтаются возле церквей. Ох, это не правильно. Мне надо поговорить с Бизом.
– Ну, вот и готово, – сообщил Ал довольным голосом, установив шесть кусков хлеба на длинных вилках напротив огня. – Я верю, что ты не помогала Пирсу, Рэйчел Мариана Морган. А теперь расскажи мне, как ты решила отделаться от Ковена и как тебе поможет присутствие Николаса Спарагмоса на моей кухне.
Видимо, мы закончили разговаривать о гаргульях, но, по крайней мере, я знала, что он верит мне. Я громко и облегченно выдохнула, но потом снова напряглась.
– Я не говорила, что Ник на твоей кухне это часть плана… – начала я, но не смогла закончить, когда он повернулся ко мне со здоровенным ножом в руке.
– Рэйчел, мы уже это проходили. Я этим на жизнь зарабатываю, – сказал он, с ножа падали крошки белого сыра. – Разберись уже со своими возвышенными, нереалистичными идеалами.
– Но обвинят-то меня! – воскликнула я расстроено. Я знала, что Вивиан попросит меня помочь спасти Брук, или попадется, когда попытается спасти ее самостоятельно. И в этом тоже обвинят меня.
– Так оставайся здесь со мной, – он продолжал нарезать сыр, повернувшись ко мне спиной. Я почти могла представить его блестящие заостренные крылья. – Я тронут, что ты пришла спасать меня. Имея при себе лишь амулет от боли. Ты или слишком самонадеянна, или действительно глупа.
– Я собиралась спасать не тебя, – ответила я быстро.
Огонь затрещал, и он вытер пальцы о белое полотенце, таким обычным и не характерным его образу жестом. Сыра хватит на двоих, и я нетерпеливо на него уставилась.
– А, на мой взгляд, так и было, – сказал он. – Прошли уже бесчисленные годы с того времени, когда я работал с кем-нибудь. Я совсем забыл, как это волнующе, когда не знаешь, что случится дальше.
Я медленно выдохнула, нахмурившись.
– Хорошо, возможно, так и было, – признала я, – но я сделала это только потому, что мне нужно, чтобы ты быстро нашел Ника. Так ты дашь мне поисковое проклятье? – спросила я. Дерьмо, это опасно. Попросить помощи у Ала было так же легко, как загадать желание, но потом тебе обязательно придется за это расплачиваться.
Ал проверил жарившийся хлеб, сдавив его пальцами.
– Быстро, быстро, быстро. Тебе не надо больше никуда спешить. Расскажи мне свой план, пока будем есть. Знай, всегда есть время для чашки кофе.
Я скривилась, посмотрев на свою кружку, и он поставил вилку обратно, явно не довольный тем, как медленно подрумянивается хлеб. Я молчала, и он поднялся, встав так, чтобы огонь согревал его.
– Мне тяжело пришлось, когда Пирс отправился присматривать за тобой. Мне приходилось самому себе готовить. Я надеюсь, ты не против тостов с сыром. Это единственное, что я умею готовить.
«А тосты уже поджарились с одной стороны», – подумала я, глядя на них. Мой живот снова заурчал, и я села ровно, чтобы скрыть этот звук. Уперев локти в колени, я положила голову на руки, решая, как много ему рассказывать. По сути, это идея Трента, спасибо его чарам Пандоры.
– Мне надо, чтобы меня обвинили в преступлении, – начала я.
Ал рассмеялся, сунув руки в карманы и качнувшись на пятках.
– Я уже могу предложить несколько. Начнем с такой необыкновенной глупости, как прыгать по линии, не будучи обученной этому.
Я подняла голову и нахмурилась.
– Но, несмотря на это, я справилась, так ведь? Я серьезно. Пресса все время следит за мной, и это я тоже могу использовать себе на руку. Я должна быть поймана за небольшое преступление, одновременно зрелищное и относительно безвредное, такое, которое понравится людям, и они даже посчитают его благородным. Ник идеальный выбор.
– Благородное, – сказал Ал, взяв две вилки. – Современный Робин Гуд.
«Ха-ха-ха».
– Если пресса застанет меня и сфотографирует, Ковен не сможет снова спрятать меня в Алькатрасе.
Ал сунул сыр между двумя тостами и отложил его на черную тарелку, которой не было еще секунду назад.
– А-а-ах... – сказал он, быстро сделав еще три сандвича, и разложил их на две тарелки. – Если начнется открытый судебный процесс, то всплывет твоя истинная сущность, раскрыв истоки появления всех ведьм. Или они оставят тебя в покое, надеясь, что ваши пути никогда не пересекутся. А еще они могут попытаться убить тебя, совсем не извещая прессу. Пойти на двойной риск?
Я кивнула, уставившись на два бутерброда на второй тарелке.
– Стоит рискнуть. Еще они могут отпустить меня, если я пообещаю вести себя хорошо...
– Или они убьют тебя.
Судя по запаху, сыр уже начал плавиться, и Ал пододвинул мне тарелку, поставив ее рядом с отвратительным кофе. Я посмотрела на стол. Ал приготовил мне обед?
– Поэтому преступление должно быть зрелищным, – сказала я. – И я хочу привлечь Трента. Он все это начал. Ему придется пойти на попятную. Он не хочет, чтобы меня убили. Он хочет, чтобы я на него работала, – я подумала о бумагах, которые он хотел, чтобы я подписала, и задумалась: если бы мне дали второй шанс, подписала бы я их?
Ал сел в другой конец длинного стола, подтянул свою тарелку ближе и взял свой сандвич с помощью салфетки, непонятно откуда появившейся.
– Я никогда не одобрял то, что ты дала столько свободы своему фамилиару. Теперь видишь, что он натворил? Меньше чем за шесть месяцев? Тащи его сюда. Я выдрессирую его и за половину этого срока. И верну его тебе в качестве подарка. Надену на него ошейник и все такое, – Ал перестал размахивать своим сандвичем и надкусил его.
– Трент мне не фамилиар, – я наклонилась над тарелкой и взяла свой сандвич пальцами, удивившись, почему Ал не хочет касаться его. – Мне не нужен фамилиар, это понятно? Все это началось именно потому, что он испугался, что я могу начать использовать его именно как фамильяра.
Положив локти на колени, Ал склонился вперед, продолжая жевать.
