— У меня все отлично, миссис Вайн, — бодро сообщил я.
— И у тебя ничего не болит?
Я покачал головой.
— Да что вы, у меня даже насморка нет!
— Просто тяжкая утрата порой вызывает физическое недомогание, — пояснила она. — Старый мистер Маршалл заполучил пневмонию через четыре недели после смерти жены. И умер, прежде чем на ее могиле успели воздвигнуть надгробие. «Икземинер» назвал это двойной трагедией.
Только представив себе, как я чахну с тоски по Найджелу, я не выдержал и улыбнулся.
— Слышала, участники семинара успели по тебе соскучиться.
Улыбка моя сразу увяла.
— Да неужели? Кто вам сказал?
— Так, люди говорят, — уклончиво ответила Элеонора.
Ну еще бы! Конечно, люди! Ядовитая старая корова!
Шпионит за мной и обо всем доносит матери, вот уж в чем я ни капли не сомневаюсь! И дополнительное спасибо Терри, еще одной шпионке, которая завелась среди членов нашего семинара «Литературное творчество как терапия», этого сборища паразитов и тупиц, с которыми я якобы делюсь — да еще и конфиденциально, как они считают, — подробностями своей беспокойной жизни.
— У меня было много дел, — сухо заметил я.
Элеонора одарила меня сочувственным взглядом.
— Понимаю. Тебе, наверное, нелегко пришлось. А как Глория себя чувствует? У нее все в порядке?
Миссис Вайн оглядела гостиную, жадно ловя любую мелочь, достойную ее внимания сплетницы, — полоску пыли на каминной полке, пятнышко на одной из фарфоровых собачек из материной коллекции, — все, позволяющее предположить, что Глория совершенно сломлена горем.
— О, вы знаете, мама вполне справляется.
Тогда Элеонора вручила мне бумажный пакет со словами:
— Я тут кое-что ей принесла. Это биодобавка, иногда я пользуюсь ею, особенно при плохой погоде. — Она одарила меня уксуснокислой улыбкой. — Судя по всему, тебе и самому не грех этим средством воспользоваться. Ты, случайно, ни с кем не дрался, не ссорился?
— Кто, я?
От изумления я даже головой потряс.
— Ну нет, конечно же нет, — произнесла Элеонора странным тоном.
Ну нет, конечно же нет. Словно я вполне мог и подраться. Словно сыночка Глории Уинтер хоть когда-нибудь видели дерущимся. Здесь все уверены, что отлично меня знают. И каждый считает себя авторитетом и истиной в последней инстанции. А меня немного раздражает мысль о том, что Элеонора, как и моя мать, никогда не поверит и в десятую часть того, на что я в действительности способен…
Мать появилась из кухни с чайным полотенчиком в одной руке и овощечисткой в другой.
— Ах, Элеонора, милая моя, что же ты не проходишь? — воскликнула она. — Я как раз готовила Би-Би его витаминный напиток. Выпьешь чаю?
Гостья помотала головой.
— Я просто заскочила на минутку, взглянуть, как ты тут.
— Вполне держусь, — заверила мама. — Би-Би заботится обо мне.
Ух ты! Это был удар ниже пояса. Но мама на самом деле очень мною гордится. Во рту у меня снова возник противный привкус гнилых фруктов. Гнилых фруктов, смешанных с солью, — этакий коктейль из фруктового сока и морской воды. А в наушниках Вольтер декламировал с убийственной пылкостью:
Элеонора искоса на меня взглянула.
— Да, дорогая, конечно! Полагаю, он огромное для тебя утешение. — Она повернулась и посмотрела на меня уже в упор. — Не понимаю, Би-Би, как ты можешь услышать хоть слово, когда у тебя в ухе эта штуковина. Ты что, никогда ее не вынимаешь?
Если бы я мог убить ее прямо в ту минуту, ничем не рискуя, я бы тут же сломал ей шею, точно сухую ветку на скалах Блэкпула, и в душе моей ничего бы не дрогнуло, я бы даже вины не почувствовал. Но, увы, я был вынужден ей улыбаться. От этой улыбки у меня аж зубы свело. Мне пришлось вынуть из уха наушник и пообещать, что на следующей неделе я непременно возобновлю посещения семинара, раз уж там без меня так соскучились…
— Что это вы имели в виду, когда говорили о семинаре? Ты опять пропускал занятия?
— Нет, ма. Я только одно пропустил.
Смотреть ей в глаза я не решался.
— Эти занятия прежде всего приносят пользу тебе самому. Слышать больше не желаю ни о каких пропусках.
Ну конечно! Мне следовало догадаться, что рано или поздно ей непременно станет известно. С такими друзьями, как Элеонора, весь Молбри у нее как на ладони. Кроме того, я и сам с удовольствием посещаю семинары, ведь они позволяют мне распространять о себе любую дезинформацию…
— И потом, это помогает тебе справляться со стрессом.
Если бы ты только знала, мама!
— Ладно, на следующее занятие непременно пойду.
7
Итак, несчастные случаи по большей части происходят дома. Я догадываюсь, что именно несчастный случай и послужил причиной моего появления на свет; я стал одним из ее троих сыновей, родившихся в течение пяти лет. Найджел, затем Брендан, затем Бенджамин. Хотя к тому времени она уже перестала пользоваться нашими настоящими именами, я лично всегда был Би-Би.
Бенджамин. Имя еврейское. Оно означает «сын моей правой руки». Не слишком лестно, если подумать, что обычно делают мужчины с помощью правой руки. Но с другой стороны, тот, кого мы называли папой, вряд ли был настоящим или, по крайней мере, ответственным отцом. Его более-менее помнил только Найджел, да и то больше как череду смутных впечатлений: мощный голос, грубое лицо, запах пива и сигарет. А может, просто наша память вытворяет с нами шутки, самовольно заполняет лакуны всякими приятными подробностями, а неприятное оставляет где-то во тьме, отложив его, точно веретено с намотанной на него шерстью черной овцы.
