Мисти еще раз взглянула на портрет и перевела взгляд на Леона.
– По крайней мере вы были вместе. Даже если недолго.
– И что это должно значить? – На его скулах заходили желваки. Мрачный взгляд не предвещал ничего хорошего.
Она скованно улыбнулась.
– Я… у меня есть сестра-близнец, но мы…
– У тебя есть сестра? – перебил ее Леон.
– Мы очень разные – это все, что я о ней знаю. – Она пожала плечами, сожалея, что заговорила на эту тему, и радуясь, что эта новость отвлекла его внимание от смерти сестры. – Мы были удочерены разными семьями и в разное время.
– Разве это разрешается? – спросил он. Лицо его при этом было непроницаемо.
– Мама оставила нас в приюте в разное время: ее раньше, меня – позже. Я узнала, где она живет, и написала ей письмо с предложением встретиться. В ответ моя мать написала, что у нее уже есть семья и она не хочет ничего обо мне знать. Берди считает, что мать передумает, когда станет старше. – Мисти улыбнулась, чтобы показать, что она считает так же, хотя это воспоминание вновь всколыхнуло в ее душе прежнюю горечь и разочарование.
– Берди – твоя приемная мать, – словно рассуждая вслух, произнес Леон.
– Тебе и впрямь многое обо мне известно, – протянула она, некстати вспомнив сцену в лимузине.
Их взгляды встретились, и девушка поняла, что он знает, о чем она думает.
– Да, я не должна была этого делать, – повысила голос Мисти. – Но спровоцировал меня ты!
Леон откинулся на спинку стула.
– Это тебя не оправдывает.
– Я потеряла самообладание.
– Попробуй еще раз.
Гнев медленно загорался в ней, но она процедила сквозь сжатые зубы:
– Я прощу прощения.
– Так-то лучше. – Леон удовлетворенно кивнул. – Ненамного, но все же. – Он поднялся. – Мне пора.
Он вышел из-за стола и направился к двери, но затем обернулся к Мисти.
– Если кто-нибудь попытается связаться с тобой в мое отсутствие, ты должна помнить о своей роли. Все ясно?
Она кивнула. Когда Леон уже дошел до двери, она вдруг вспомнила, какая мысль не давала ей вчера покоя, и, вскочив со стула, бросилась за ним.
– Леон, подожди!
Он остановился. Его взгляд охватил ее спутанные после сна волосы, отметил простую белую ночную рубашку, задержался на ногах и остановился на ее лице.
– Тебе кто-нибудь говорил, как соблазнительно ты выглядишь в шесть утра?
– Когда ты рядом с женщиной, ты что, только об одном и можешь думать?
– Если эта женщина – ты, то да, – усмехнулся Леон.
– Я вот что хотела спросить, – быстро проговорила Мисти, стараясь не думать о том, как приятно слышать такие слова. – Если этот воображаемый роман нужен тебе как прикрытие для настоящего романа с какой-нибудь замужней женщиной, то…
– Я не завожу романов с замужними женщинами. – Он не дал ей закончить предложение. – Не люблю делить женщину с кем-нибудь еще.
Она покраснела, но все же уточнила:
– Значит, это исключительно деловое предложение?
– Исключительно, – голосом мягким, как бархат, подтвердил Леон и вышел.
Мисти вернулась к столу. Слова Леона пробудили в ней смутную тревогу, но, когда Альфредо положил перед ней стопку газет, она сразу же забыла об этом. У нее враз пропал аппетит, потому что в столбце светской хроники двух газет, которые каждое утро читала Берди, она увидела четкие фотографии, на которых была с Леоном. Пока журналисты не узнали ее имя, но Берди это и не нужно, она и так поймет, кто изображен на фотографиях.
Мисти быстро собралась, отправилась на вокзал и в середине дня уже была дома. Берди сидела в гостиной, составляя букет. Ее лицо было безмятежно. Увидев приемную дочь, она улыбнулась, только в глазах мелькнула озабоченность.
– Надо понимать, его ты оставила в Лондоне?
– Берди, я…
– В твоей жизни появился мужчина, а ты мне и не сказала, – укорила ее Берди. – Я ведь очень за тебя рада. Только почему у тебя такой испуганный вид?
Мисти беспомощно посмотрела на нее.
