Где вы живете?
Как Молли и думала, он назвал адрес в весьма престижном районе. Хорошо еще, что довольно близко отсюда.
— Как же вы добирались на свадьбу?
— На машине, но я слишком много выпил и не решаюсь вести сам, — более или менее честно объяснил Леандро.
— Вы потому и сказали тогда, что немного не в себе? — осведомилась Молли, остановившись перед светофором и бросая на него любопытный взгляд.
Он повернул прекрасную темноволосую голову и посмотрел на нее. В свете уличных фонарей его глаза блеснули, словно расплавленное золото.
— Нет, просто сегодня годовщина смерти моей жены. Она умерла год назад... Я всю неделю был в растрепанных чувствах, — ответил Леандро и сам удивился, что поделился с практически незнакомой девушкой таким сокровенным, хотя никогда не любил разговоры на личные темы с посторонними.
На долю секунды Молли замерла, а потом пожала ему руку:
— Извините, пожалуйста, — сердечно сказала она. — Она болела?
Леандро сначала застыл, напуганный непривычно нежным жестом:
— Нет, она разбилась на машине. По моей вине... Мы... мы обменялись несколькими словами, а потом она ушла, — он говорил с трудом.
Обменялись несколькими словами? Поругались, что ли?
— Конечно, не по вашей вине, — убежденно возразила Молли. — Вы не должны себя винить. Если не вы были за рулем, то это несчастный случай, и думать иначе просто неразумно.
Ее искренняя доброжелательность и разумность стали для него живительной переменой, если учесть, что большинство людей старательно избегало любых упоминаний о таком неудобном предмете, как внезапная смерть Алоиз. Наверное, и правда, с незнакомыми разговаривать легче.
Оказывается, он вдовец! Молли ему сочувствовала.
— Вы и за то, что поцеловали меня, почувствовали себя виноватым, да? — предположила она.
От ее слов у него затвердело лицо. Что называется, попала не в бровь, а в глаз. Почему-то ее искренность в данном случае оказалась нежелательной и крайне бестактной.
— Думаю, нам не стоит это обсуждать, — сказал он, тоном дав понять, что разговор окончен.
Переключая скорость, Молли случайно задела бедро попутчика и смущенно пробормотала:
— Извините. В этой машине так мало места.
— Вы давно работаете официанткой? — спросил Леандро, вежливо нарушая наступившее неловкое молчание.
— Я начала работать неполный рабочий день, когда еще училась в художественном училище. Вообще-то я специалист по керамике. А работа официантки помогает держаться на плаву.
Опять наступила тишина.
Молли остановила машину возле красивого современного многоквартирного дома, на который указал Леандро. Он уже поблагодарил ее и попытался выйти из машины, но дверца не открывалась.
Чертова ручка! Молли думала, что ее починили, но вот опять капризничает... С извинениями и оправданиями Молли выскочила из машины, чтобы попробовать открыть пассажирскую дверцу снаружи.
Наконец Леандро выбрался из карикатурного автомобильчика и с облегчением выпрямился. И тут же заметил, что Молли достает ему только до груди. В ее легкой фигурке и маленьком росте было что-то исключительно женственное. Буйное воображение тут же нарисовало ему картинку — как он поднимает ее и прижимает к себе... С неимоверным, трудом удалось отогнать это видение. Тем не менее, тело немедленно и с большим энтузиазмом отреагировало на заманчивый образ.
Вежливо попрощавшись, Молли опять обошла машину и запрыгнула на свое место. Она еще посмотрела, как испанец крупными шагами пересекает улицу и входит в хорошо освещенный вестибюль дома. Вот он обменялся приветствиями с консьержем и обернулся. В последний раз она увидела длинную сухощавую фигуру, смуглое красивое лицо. А потом он исчез из вида. Молли вдруг почувствовала себя покинутой, одинокой и разочарованной тем, что он ушел...
Вот дура-то! Тряхнув головой, она застегнула ремень безопасности и вдруг заметила, что на полу что-то валяется. Отстегнув ремень, она наклонилась и протянула руку. На полу лежал бумажник, и он мог принадлежать исключительно человеку, только что вышедшему из ее машины. Чуть не застонав от досады, Молли опять выбралась на мостовую.
Консьерж без труда понял, о чьем бумажнике идет речь, и предложил оставить вещицу ему для дальнейшей передачи. Но Молли предпочитала вернуть вещь лично. Консьерж попробовал дозвониться до квартиры Леандро и, когда ему это не удалось, посоветовал ей самой подняться на лифте на верхний этаж.
Уже в лифте Молли начала сомневаться, правильно ли поступает. Ведь она буквально бегает за ним! Вероятно, нужно было отдать бумажник консьержу, пусть он и передал бы. Неужели в глубине души она хочет еще раз увидеть этого красавца и теперь вот ищет себе оправданий?
Двери лифта разошлись, глухо стукнув металлом. Она вышла и оказалась в шикарном полукруглом холле. Испанец стоял перед одной из дверей и рылся в карманах. Он обернулся на звук открывающихся дверей, и черные брови удивленно взлетели при виде Молли.
Она протянула ему бумажник:
— Вы не это ищете? Я нашла его в машине на полу.
— Точно, именно его, — он раскрыл бумажник, нашел в нем карточку-ключ и сразу открыл дверь. — Спасибо. Спасибо вам... нет-нет, не уходите. Давайте выпьем.
— Я не могу. Я не за этим сюда поднялась, — смешалась Молли.
Он смотрел прямо ей в лицо:
— Но это все равно должно случиться. Так зачем сопротивляться?
И Молли ничего не смогла ответить на обтекаемое «это», потому что про себя все уже поняла. С той самой минуты, как она его увидела, все ее мысли были только об этом испанце. Ее тянуло к нему, словно магнитом, и никакие здравые рассуждения не помогли бы ей справиться с этим мощным влечением...
Наконец Молли спохватилась и воскликнула:
— Потому что это безумие!
Она даже отступила на шаг. Он схватил ее за тонкую руку и потянул в квартиру:
— Я не хочу разговаривать здесь. Любое наше движение фиксируют камеры наблюдения, — объяснил он.
Он включил свет, и за дверью открылся огромный холл с мраморным полом и модным стеклянным столом, на котором стояла бронзовая фигура. Все это выглядело как картинка из глянцевого журнала и окончательно лишило ее присутствия духа.
Молли неловко выдернула руку:
— Так вот как вы живете?! Вы — банкир, а я официантка. Мы жители разных планет.
— Возможно, эта новизна — часть нашего развлечения? — выпалил Леандро, подошел к ней и взял за обе руки. — Я не хочу, чтобы вы уходили...
Подушечками больших пальцев он нежно погладил голубоватые вены на ее запястьях. Молли смотрела на него и понимала, что в тот миг, как его увидела, случилось что-то неизбежное и гибельное для нее. Когда она встретила взгляд этих медовых глаз, ей стало уже не до здравых рассуждений.
— Меня это пугает, — прошептала она.
— А я благодаря вам чувствую себя живее, чем все последние годы. Я уже и не надеялся ожить, милая. — Он на мгновение потерял способность бороться с накатившим желанием. — Это не страшно. Воспринимайте происходящее как праздник.
Его слова потрясли Молли, ведь он сказал то же, что чувствовала она сама. Каким-то образом это смягчило ее отношение к нему и к ситуации. Она отбросила опасения, подававшие голос откуда-то из
