– Нам бы еще год, еще полдюжины огненосных кораблей, мы бы выжгли варварскую заразу на корню, – мечтательно сказал Йеро.
– Потому они и нападают не через год, а прямо сейчас, – Кирко уже собрался потянуть себя за ус, но вовремя остановился.
Медленно и величественно, келандионы с Мудростью Осфо впереди направились в направлении кутерьмы варварских драккаров и снеккаров, окружавших единственный большой корабль Эрманореко. Продолжавший крениться на правый борт сифонофор Долготерпение Алкио замыкал строй. Аркилло вперился в телескоп, отсчитывая расстояние до врага.
– Двести саженей! Полиболисты, по моему знаку… – автократор поднял руку.
– Что ж эти безумцы не убираются с пути? – Йеро указал на два драккара, под парами и на веслах шедших наперерез Мудрости Осфо.
Пнак! Пнак! Пнак-пнак! На боевую площадку ксилокастры упало несколько огромных стрел со странными утолщениями позади железных наконечников, на которых были насечены варварские руны. Одна из них ударила меньше чем в шаге от Аркилло и Тиры, другая пригвоздила к доскам помощника Фероико, Послышалось шипение. Кирко уловил знакомый запах помета гранатового дракона и, не стесняясь своего ужаса, пал ниц и теперь уже сам закричал:
– Ложи-и-ись!
Раздался громкий треск, келандион слегка дрогнул, по правому борту прозвучали вопли – одному из драккаров и точно не удалось увернуться. Оставшийся на ногах Аркилло вопросительно развел руками. Последовало несколько резких хлопков. Автократор с разведенными руками осел на палубу, заливая Тиру и прикрывшего ее своим телом второго помощника Фероико струей крови, хлеставшей из горла. Из восьми стратиотов, последовавших примеру схоласта, шестеро остались относительно невредимыми, но их предводитель-лохаг не двигался – под его головой растекалась багровая лужа. Восьмой стратиот пытался вытащить из плеча железную колючку, одну из многих, которыми были начинены разрывные стрелы. «Может, и верно – ложись, не ложись…» – решил Кирко.
– Не трогай! – Тира с усилием отвалила безжизненного сифониста, поднялась с палубы, и движением руки остановила стратиота. – Полиболос, огонь!
Йеро был первым, кто успел встать за рычаги полиболоса. Правой рукой, он направил орудие слегка вверх и повел его вбок, как быка за ярмо, а левой потянул спуск. Многозарядный самострел затрясся и застрекотал, выплевывая десять болтов за время, что понадобилось бы опытному лучнику на один выстрел. Болты посыпались прямо на головы варварам, толпившимся на палубе черного келандиона.
– Фероико! Фероико! – Кирко приподнял распростертого по тиковому настилу огнеметчика в полусидячее положение.
Его раны не казались особенно глубокими, но кровь лила из них не переставая, и лицо маленького механика на глазах белело. Келандион снова тряхнуло – его таран разнес в щепки то ли драккар, то еще меньшее суденышко, именовавшееся снеккаром.
– Что было в стрелах, они смешали с вытяжкой из душистого колоска, на котором вырос особый грибок, – зачем-то сообщила Тира, склонившись над умиравшим Фероико. – Чувствуешь запах? Эта вытяжка вызывает симптомы, как у гемофилии. Давай к огнемету!
– Я никогда из него не стрелял. Я только тайну смеси знаю! – признался Кирко.
Фыркнув, анасса вытащила из-за пояса стратопедарха грубые кожаные перчатки и подобрала с окровавленных досок просопо – кожаную личину с оправленными бронзой и защищенными стеклом отверстиями для глаз.
– Завяжи мне ремешки и следи за давлением в пропироне. Падает ниже черты, прибавь пламя, поднимается выше – приоткрой клапан и убавь огонь, – Тира встала и повернулась к Кирко спиной, держа просопо у лица. – Скорее!
Впереди снова затрещало, корабль ощутимо потерял ход. Вместо того, чтобы уворачиваться от келандионов, варвары нарочно бросались им наперерез. Из последнего драккара, несколько десятков безумцев ухитрились забросить через ограждения палубы якоря с веревками. Стратиоты и сфендониты бросились рубить эти веревки. Треск полиболоса смолк. На палубе черного келандиона, дождь болтов поразил по крайней мере несколько десятков воинов, но многих защитили щиты у борта и стальные доспехи.
– Почему замедляемся? – глухо донеслось из переговорной трубы, шедшей в машинное отделение.
– Алиэто, прикажи им – полный вперед! – крикнула сквозь личину, тоже глухо, анасса, на пути к стрептону, подвижному соплу огнемета, по очереди всовывая руки в перчатки.
Натуго перетянувший себе кровоточившую руку жгутом из собственного кушака моряк кивнул и заревел в трубу:
– Полный вперед, держать пары!
Громовая бочка, пущенная одним из вражеских оксибелов, гулко ударилась в обшитую сырыми воловьими шкурами стену ксилокастры. Все, кто еще был жив на верхней боевой площадке, присели, прячась за ограждением. Прогремел взрыв, башню тряхнуло, в воздухе просвистели куски металла. Один из осколков громовой бочки упал на полиболос, разнеся в щепки расширявшийся кверху ящик для болтов. На палубе внизу послышались вопли и стоны.
– Пятьдесят саженей, – Тира возилась с кресалом, пытаясь зажечь фитиль в железной клетке под соплом стрептона.
Кирко поспешил было ей на помощь, но анасса сама справилась с задачей и встала позади стрептона, обхватив рукояти управления.
– Как давление?
– На красном! – отозвался схоласт.
Еще один драккар поравнялся с правым бортом Мудрости Осфо. Через пространство, разделявшее корабли, полетели трехлапые якоря на веревках. Ток воды между кораблями ускорился, и драккар с силой ударился бортом о борт келандиона.
– В точности вторая панергическая теорема из «Гидравлики!» – заметил Кирко.
– Надо будет записать… – с восхищением пробормотал Йеро.
В машинном отделении, столкновение не вызвало такого восторга.
– Во втором котле течь! Водогрейные трубки! – раздалось из переговорной трубы. – Давление падает!
– О?дин оди?н! – прозвучал с палубы клич варваров.
– Еще пятнадцать саженей, – отсчитывала Тира, поднимая стрептон вверх под углом в половину прямого.
– Стратиоты, дротики! – Алиэто вытащил из корзины короткое метательное копье и мощной рукой пустил его вниз, пронзив шею лезшему с драккара по веревке варвару в кольчуге с приклепанными поверх колец металлическими пластинами.
– Астеродота Астрархе! – анасса воззвала к наиболее могущественной из Четырнадцати Сил, представлению света, победительнице тьмы, и нажала носком красного сапога на базис – ножной рычаг.
Смесь, тайна изготовления которой была известна только троим смертным, устремилась вверх и вперед из сопла, загораясь от соприкосновения с пламенем фитиля, и огненной параболой соединила верх ксилокастры и борт черного келандиона. Гул огня перекрыли предсмертные крики варваров. Некоторые из них живыми факелами заметались по кораблю, другие бросились в море, но извергнутое сифоном пламя продолжало пожирать их и под водой, на пути в морскую бездну. Кормчий варварского келандиона, оказавшегося сильно поворотливее Мудрости Осфо, налег на рулевой рычаг, чтобы уменьшить площадь, поражаемую сифоном. Перед глазами Кирко предстала кормовая боевая площадка вражеского корабля с двумя оксибелами, у которых возились призрачные формы в черном. У ахтерштевня, воин исполинского роста легко, как охотничий лук, поднял в воздух тяжелый ножной самострел и пустил черную стрелу в руку длиной, пролетевшую вершках в трех над головой анассы. Над гигантом, обхватив рукой в блестящей стальной рукавице штаг, на верхнем ярусе площадки стоял варвар с непокрытой головой. Его светлые кудри развевал тот же ветер, что наполнял паруса Мудрости Осфо. Плечи варвара облекал багряный плащ в
