– А вы кто, красавицы? – Лют, не вставая, изобразил полупоклон.
– Мы жрицы Свентаны! В гавань посланы вестницей, со словом от Званы Починковны и от Быляты Прилуковича к Люту Волковичу, наволокскому воеводе, дочери его Птахе Лютовне, и Ушкую Овсяниковичу, внегда придут! – ответила вторая служительница богини.
Она и впрямь была очень хороша собой.
– Это мы, и даже к спеху, – заметила Птаха. – Вас-то величать как, жрицы?
– Я Ждана, а то Огневеда, – красотка указала в сторону своей воинственной товарки.
– Бобырь, Ског, вытащите их сани, – негромко сказал Ушкуй. – Пусть едут между нашими возками.
– Глуме! Поклонись со мною Йожеданной фафыге! – предложил «Орибор.» – Йожиным промыслом она из червленой державы к нам перешла! Растленный юг гнушался правды! Никто во всем круге земном, кроме истинных устричей, Йожебоязненных фафыгоносцев, не знает в полноте Чернобога! Не знает и то, кто такой смертный, как устроено естество, откуда все произошло, и куда идет! Пойдем со мною, низвергнуть кумира ложного бога кузнецов! Возвысим знак, Йожом нам данный!
– Мне в макубу никто дурман-травы не добавлял? – на всякий случай спросил Глум.
От воротной башни раздались крики. Детинушка в нагольной шубе обратился в бегство, бросив знамя. За ним с воплями «Я те дам Йожа! Я те дам Чернобога!» бежал стражник в закрытом шлеме, плашмя лупя знаменосца по спине совней. «Отче, не дерись так больно!» – взмолился на бегу дуботолк. Йожебоязненные фафыгоносцы смотрели туда-сюда в замешательстве. Тем временем, Ждана, взяв лося под уздцы, повернула его и вывела на дорогу, а сзади Бобырь со Скогом освободили полозья саней от грязи и уперлись в заднюю стенку кузова, помогая лосю.
– Дорогу! – Лют кивнул, убедившись, что сани заняли свое место в поезде.
– Но фафыга! – Орибора не так легко было заткнуть. – Когда ж ей кланяться? Смотри, воевода, какая мохнатая!
– И то, мохнатая. В посад, в посад идите, – Лют встал, положив руку на плечо Ушкую. – Вперед помалу. Огневеда, в наш возок, Ског, к Ждане в сани.
Возки и сани двинулись к мосту перед воротной башней, рядовичи и черная сотня, расступившись перед Лютовыми дружинниками, потянулись обратно в посад, Борко-конокрад, он же жрец Орибор Няшич, впереди, приговаривая: «Не пришло еще время, предреченное Йожом, но как свершится срок…» На мосту, воин в закрытом шлеме таскал дуботолка за ухо, приговаривая:
– Не водись с купецкими приказчиками да с лоточниками, пепа, не водись! Ушлю тебя с первым же кораблем на север или на запад, чтоб круг земной повидал, да дурь из тебя морские ветры повыдули!
– Безнос, это что ж, старший твой? – спросил стражника оказавшийся не у дел возница.
– Младший, бревно кондовое! Из Волуя в Огнеяда себя переиначил! Волуишко! Будешь еще с голью посадской водиться? – воин, привстав на носки, крутанул детине ухо.
– Нет, отче! С ушкуйниками на Грумант пойду!
– Только его на Груманте и недоставало, – Огневеда поправила выбившиеся из-под платка волосы.
– Отменная работа ухватом, просто любо было глядеть, – заметил Живорад. – У кого училась?
Глава 72
У края причала, где кончались деревянные подмостья и начиналась каменная набережная, Плагго дал Кьюли номисму.
– Дедушка, с этого у всей нашей артели сдачи не наберется! – растерялся молодой рыбак и ныряльщик. – С вас четверых, путь и скиллинга не стоил?
– Сдачи не надо, купите снаряжение получше, – старец бодро, насколько позволяла слегка приволакивавшаяся нога, направился вверх к замку, Нетта, Горо и Кирко за ним.
– Учитель, ты уверен? – наверно, в сотый раз спросил схоласт. – Может, лучше нам всем разведать обстановку и выкрасть анассу?
– Я давно уже не гожусь ни для какого потаенного дела. Найдите лавку Ипомусаро на Восточной Улице, он вас пристроит, и ждите знака. Если два дня знака не будет, откройте письмо.
– Но учитель! Вдруг ты ошибся?
– Моя жизнь и так идет к концу. Ты знаешь все тайны. Годом раньше отправиться на западный берег острова, куда не ходят суда – не великое горе. Сменим тему. Тебе надо будет записать рассказ этого варвара о кораблях, потонувших в бурю, и послать Ионно в Лимен Мойридио и Зване в Альдейгью. Теперь мы точно знаем, что произошло с Астрабо.
– Воля Четырнадцати, – Горо кивнул.
– Гигантский осьминог? Козни Малеро. Как и вся эта история с Леонтоде. Почему? – сам себя спросил Кирко, тоже, похоже, в сотый раз, и потянул руку к усу. – Мы встретились у корчмы, он сказал: «Езжайте на север, к Пиматолуме, чтобы сбить преследователей, а мы с анассой и двумя всадниками пойдем на запад, от моря.» Как мог водитель войска совершить такое предательство? Не иначе, зов тьмы!
– Про осьминога, может, ты и прав, но с Леонтоде все проще, – не согласился Горо. – Он жевал волчий жмых.
– Как? – Ты знал? – вместе удивились схоласт и мистагог.
– Я ботаник, он картопатриос, – травник пожал плечами. – Кто бы мне поверил.
– Я бы поверил, – Кирко поддержал учителя за локоть, когда тот сделал неуверенный шаг. – Но тайный порок все равно предательства не объясняет?
– Запросто объясняет. Его поставщик был в Лимен Мойридио, что-то с ним, видно, случилось при падении города. А у варварских жрецов эта дрянь в каждой фармакопее [168] прописана – «фрекиграс». Они мешают ее вытяжку с настоем из мухоморов или ячменной брагой. Вот Леонтоде, не иначе, про то и прознал.
– Но тогда это даже не предательство, а вообще… просто ни на что не похоже! – Кирко вспылил, почти как, бывало, это выходило у Йеро. – Живую святыню династии променять на… волчий жмых? Фрекиграс?
– Ну, доподлинно я не знаю… – ботаник снова пожал плечами. – Может, его и впрямь Малеро повадил жмых жевать…
– Точно, точно. Тьма приблазнила, как же иначе! – Нетта поправила прядь темных волос, выбившуюся из-под мафоро – накидки на голову. – Наше светлое дитя отдать на растерзание варвару!
– Ваш поворот, – указал Плагго, ранее не раз бывавший в Скиллеборге.
– Учитель!
– Помните – все в легкой деснице Астеродоты.
Бросая в его сторону обеспокоенные взгляды, схоласт (а в скором будущем, или новый мистагог, или странник без дома и цели), ботаник, и жена ботаника повернули к Восточной Улице. Продолжая подволакивать ногу, пресбеус шагал вверх, к внутренним воротам. Город был заметно чище, чем многие части Лимен Мойридио, улицы мощены круглыми камнями, между обочинами и жавшимися к стенам домов каменными поребриками шли открытые сточные канавы.
– Садись, старец, хромому в гору путь неблизок, – предложил молодой варвар, ехавший в том же направлении на тележке, запряженной парой осликов.
За ним в кузове лежали четыре грубовато, но добротно выкованные решетки, мешок, от которого пованивало свежевыделанной кожей, и посох, возможно, объяснявший причину сочувствия возницы, одна нога которого была заметно короче другой. Его широкие плечи, коротко стриженные волосы, непокрытые, несмотря на холод, и дырки с обожженными краями на кожаной тунике не оставляли сомнения в ремесле варвара.
– Ты кузнец, как Волунд, – примостившись рядом с любезным горожанином, заключил Плагго, вспомнив имя хромого умельца из северных мифов.
Варвар рассмеялся:
