которая так сильно способствует преждевременной кончине. Конечно же, ответ прост – у меня не было выбора. Эксперты Схола Прогениум решили, что из меня можно сделать комиссара, и сделали[33].
Я только-только начал вгонять себя в депрессию и уныние (которые были мне сейчас неким извращенным образом приятны), когда на меня упала чья-то тень.
– Не возражаете, если я присяду? – послышался ласкающий слух голос.
Обычно я не питаю неприязни к женскому обществу, о чем вы узнаете, прочитав достаточно большую часть этих мемуаров, но сейчас все мои желания сводились к тому, чтобы меня оставили в покое, позволив поразмышлять о несправедливости Вселенной. Но неучтивое отношение к инквизитору никогда не оборачивается добром, так что я указал на кресло по другую сторону стола и, как мог, скрыл удивление. Она, как я заметил, тоже нашла время освежиться и переодеться в дымчато-серую мантию, которая как нельзя лучше подчеркивала цвет ее волос.
– Располагайтесь.
Я жестом подозвал официантку и заказал на двоих. Принеся наш заказ, девушка выглядела слегка разочарованной.
– Благодарю. – Эмберли изящно пригубила напиток и едва заметно скривилась, выдав свое мнение о его качестве, прежде чем поставить бокал на стол и насмешливо воззриться на меня. Я попытался вынырнуть из ее бездонных голубых глаз, но в итоге решил, что не так уж сильно мне этого хочется. – Вы примечательный человек, комиссар.
– Говорят, что так. – Я помедлил один удар сердца, прежде чем улыбнуться. – Хотя сам я ничего такого не замечаю.
Эмберли слегка дернула уголком рта.
– О да, герой наш скромный. Вы исполняете эту роль весьма умело, несомненно. – Она залпом опрокинула остаток выпивки и просигналила принести еще. Я, как полный дурак, сидел, раскрыв рот. – Что дальше? «Я просто солдат» или «Поверьте, я лишь слуга Императора»?
– Не уверен, что понимаю ваши намеки… – начал я, но она смешком оборвала меня.
– О, святая невинность! Давайте, давайте, такого спектакля я давненько не видела. – Она порылась в стоявшей на столе тарелочке с орешками, названия которых я не знал, и блеснула в мою сторону улыбкой, полной чистого озорства. – Не трудитесь возражать, комиссар. Я просто подшучиваю над вами.
«Ага, как же, – подумал я. – А еще по ходу дела показываешь, что видишь насквозь каждый мой трюк или махинацию». Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что ее взгляд смягчился.
– Знаете, вы могли бы просто попытаться быть самим собой.
Эта идея повергла меня в ужас. Я провел столько времени, прячась за маской, что уже не был уверен, осталось ли под ней что-нибудь от Кайафаса Каина кроме дрожащего комка своекорыстия. Но тут меня оглушила еще более пугающая мысль: она знает, о чем я думаю! Все, что я старался скрыть, вся моя мошеннически заработанная репутация для нее как открытая книга. Для нее. Для Инквизиции… Кишки Императора!
– Расслабьтесь, я не псайкер. Просто неплохо разбираюсь в людях. – Эмберли смотрела, как я, даже не пытаясь скрыть облегчения, обмяк в кресле, и в глубине ее глаз плясали озорные искорки.– Что бы вы ни пытались скрыть, ваши тайны и безопасности. И там они и останутся, если только вы не дадите мне повода раскапывать их.
– Постараюсь не дать,– пообещал я, подрагивающей рукой поднимая свой бокал.
– Рада слышать. – Ее улыбка снова потеплела. – Потому как, я надеялась, вы сможете мне помочь.
– В чем? – спросил я, уже зная, что ответ мне не понравится.
Конференц-зал на этот раз был почти пуст, но чтобы почувствовать себя в тесноте, мне с лихвой хватало присутствия лорда-генерала Живана и инквизитора, которая уже открыто демонстрировала, кто здесь главный. Кроме них присутствовал еще Мотт, пожилой ученый с живым и внимательным лицом. Время от времени он принимался задумчиво ковырять зарубку на своей аугметической ноге – техножрец еще не закончил латать ее, когда пришел вызов на совещание.
– Спасибо, что присоединились к нам, комиссар, – неподдельно теплая улыбка Эмберли заставила такого опытного махинатора, как я, задуматься, насколько можно доверять ей.
Живан приветственно кивнул, он-то действительно был рад меня видеть.
– Приветствую, приветствую, – улыбнулся и Мотт, блеснув удивительно светлыми карими глазами. У него, похоже, не нашлось времени отмыть запах пожара и сменить одежду, или ему было просто все равно. – Вы нам доставили некоторое неудобство, молодой человек. Хотя, полагаю, вы не могли знать.
– Знать – что? – спросил я, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто я на него рычу. Я успел перехватить пару сандвичей, чтобы заесть выпивку, и Юрген приготовил мне рекаф, но, подвергнутая смертельной опасности и алкоголю, моя голова все еще гудела.
– Всему свое время. – Эмберли благосклонно улыбнулась ученому.– Карактакус, если ему это позволить, склонен пропускать пресные подробности.
– Доживете до моего возраста, тоже не станете тратить на них время, – ответил он.
Я понял, что между ними существуют вполне дружеские, доверительные отношения. Вероятно, они были очень давно знакомы. Мотт снова обернулся ко мне. – Кстати, я вспомнил, что должен поблагодарить вас за помощь. Она была весьма своевременна.
– Приятно было подсобить, – ответил я.
– У вас чрезвычайно извращенное понятие о приятном. Вам стоит чаще развлекаться, – тряхнула головой Эмберли и посмотрела на меня с преувеличенным неудовольствием. – И вам, похоже, нужно будет в этом помочь.
Я не нашелся с ответом, поэтому просто промолчал. Я, как и большинство людей, представлял себе инквизитора в виде устрашающего психопата, который мечом прорубает себе дорогу сквозь полчища врагов Императора. Эмберли же оказалась полным опровержением этому образу. В ней, конечно, была безжалостность, как мне стало известно в ходе нашего долгого знакомства, но все равно эта жизнерадостная, немного эксцентричная молодая женщина со странным чувством юмора была настолько далека от расхожих представлений о людях ее профессии, насколько только возможно[34].
Живан откашлялся:
– Инквизитор. Возможно, нам стоит заняться нашей насущной проблемой?
– Конечно. – Она активировала гололит, стукнув в нужном месте, чтобы заставить картинку сфокусироваться. – Нет нужды говорить, что все увиденное и услышанное здесь полностью секретно, комиссар.
– Естественно, – кивнул я.
– Вот и славно. Не хотелось бы вас убивать. Я задумался, является ли это шуткой. Теперь-то я знаю, что она ни капельки не шутила.
– Если вы упустили сей факт, – продолжила она. – Я агент Ордо Ксенос. Вы знаете, что это значит?
– Вы занимаетесь чужаками? – отважился предположить я.
Тогда я имел весьма смутное представление о структуре Инквизиции, но угадать было несложно. Эмберли кивнула:
– Именно так.
– Ну, по большей части так, – любезно уточнил Мотт.– Еще был тот культ Хаоса на Аркадии Секундус и еретики на Хоре…
– Благодарю, Карактакус, – произнесла она, явно подразумевая «заткнись к варповой матери».
Он так и поступил. Как я вскоре узнал, быть ученым значило быть одержимым деталями и мелочами, что неизбежно ведет к жуткому педантизму. Представьте себе самый худший вариант всезнайки, какого вы только встречали у барной стойки, но который при этом действительно
