исчез вместе со всем экипажем! В этом заключался смысл этого долгого предприятия!
– Скажите ему, чтобы он заткнулся, – не выдержала Мадсен.
– У нас все в порядке, Фекла. – Фивер глубоко вдохнул.– Просто несколько непредвиденных препятствий. Прошу, подождите.
Он отключил связь.
– Итак? Это и был ваш план, леди?
Мадсен и Ахенобарб склонилась над телом Кински. Псайкер дергался и метался в кресле.
– О боги! – прошептал телохранитель.
На горле псайкера появился красный след от укуса, а на губах проступила ярко-алая кровь. Кински до хруста сжал зубы.
– Рей… вен… ор… – пробулькал он.
– Проклятие! – воскликнула Мадсен.
– Леди, – Скох нахмурился,– похоже, ваша столь идеально задуманная ловушка трещит по швам.
– Я… – начала было Мадсен.
– Чш-ш-ш! – Фивер приложил руку к уху и прислушался к голосам своих людей, вызывавшим его по воксу.– Думаю, вам придется все исправить, леди.
– Как? Кински…
Скох достал из заплечного кожаного чехла длинноствольное лазерное ружье и зарядил его.
– Я принимаю командование на себя, Мадсен. Мои люди докладывают, что обнаружили капитана и еще одного человека возле самой кормы. Отправляйтесь туда. Наверняка дублирующий пульт расположен там. Идите и сделайте так, чтобы все опять пошло как надо и мы снова смогли обрести контроль над этой развалиной.
Мадсен сжала в ладони автоматический короткоствольный пистолет и посмотрела на телохранителя Кински.
– Ясно. Ахенобарб, ты идешь со мной.
– Думаю, что так будет лучше всего, – кивнул Скох.
Лазерные импульсы и град пуль не давали Прист и Матуину высунуться из-за пульта когитатора, от которого уже отскакивали целые куски облицовки. Зэф насчитал, по меньшей мере, пятерых охотников. Трое на палубе, двое на подвесных мостках. Их с капитаном зажали в угол. Матуин даже не мог поднять голову, чтобы выстрелить в ответ, не говоря уже о том, чтобы позволить Прист завершить работу.
Им оставалось только дожидаться своей гибели.
Кара осторожно высунулась из дверного проема и открыла огонь из обоих стволов. В этот раз ей удалось заработать очко. Один из охотников, оказавшийся излишне самонадеянным, повалился навзничь.
Но у нее оставалось только две обоймы.
Свол обернулась на кресло Рейвенора. Разбитое и покореженное, оно было недвижимым и выглядело пустым.
Я стал циклоном, разметавшим ливень псионических дротиков. Кински бросился вниз, уходя от моей смертоносной волны, и ударил ментальным копьем. Я превратился в сверкающую лавину, обрушился на него и сломал копье, но Кински маслом скользнул в сторону и воткнул в мой бок обломок древка. Подобно крови, брызнула псионическая энергия. Я усмирил боль, развернулся и выдохнул поток пирокинетического пламени, воспламенив масляную пленку Кински.
Взревел огонь – розовый, мрачный, яростный. Я услышал крик своего врага. На какую-то долю секунды мне показалось, что я победил его.
Но затем он поднялся из пламени. Кински ненадолго обрел свою человеческую форму, рассмеялся, широко раскинул, руки, и его полные ненависти глаза превратились в хохочущие рты. Не причинив никакого вреда, огонь соскользнул с него.
Да будет так. Бой еще не закончен. Мы стали перекидываться ментальными ловушками, с каждым разом все более сложными и изобретательными. Яркие, запутанные лабиринты, которые разворачивались лентами, защелкивались капканами, а потом превращались в кислоту.
Наконец, мы сбросили их. Поняв, что и эти уловки бесполезны, мы обрушили друг на друга вьюги ментальных кинжалов. Затем мы сошлись снова. Наши нематериальные формы стремительно перемещались и трансформировались, когда мы пытались переиграть друг друга и подготовиться к следующему выпаду. Наши зыбкие эктоплазматические образы изгибались, крутились и искажались, лопаясь, как кожа в кипящем молоке, сдувались, как пузыри, взрывались струями жидкой лавы.
Кински внезапно стал распластавшейся, напоминающей кальмара тварью и хлестнул по мне двадцатиметровыми щупальцами. Я уже поднял один за другим несколько стальных щитов, но те прогнулись под его ударами. Тогда я развел пластины в стороны и резким движением сомкнул их, когда щупальца потянулись ко мне снова. Некоторые из них удалось перерубить. Из отсеченных конечностей брызнули клубы чернильной боли и гнева. Прежде чем он успел прийти в себя, я обратился в ощетинившийся шар, метнул во врага сноп игл и пригвоздил его к текучей пространственно-временной материи.
Кински взвыл, но вырвался. В тех местах, где я пробил его ментальное тело, реальность оказалась серьезно повреждена и адское пламя варпа засияло в разрывах.
Кински начал пульсировать и изменяться. Через мгновение он снова принял человеческие очертания, а потом раскололся пополам, будто нечто огромное проросло сквозь него. Порождение дыма и тьмы, отвратительное, безглазое, допотопный монстр из древнего мифа.
Казалось, ничто не в силах остановить его. Кински был чудовищно мощным псайкером. Многие годы я
